это – оказаться на дистанции обнимашек от мальца, а потом чик-чик и… Или есть еще такая ловушка – думать будто никто, у кого от рождения английский акцент, не может вдруг взять и пойти вразнос (хотя, казалось бы, вся британская история должна была их чему-то научить, но нет…).
Короче, не важно, кто тут прав, кто виноват, но правило для выживания в наших краях одно: с гопотой не путайся. Или, если ты типа меня и не путаться не выходит, раз уж ты с ними рос и периодически выходишь на проспект, то так: знай точно, что такое нарушение – и не нарушай.
Не знаю на самом деле, что я думаю про Спарка и его парней. Часть меня видит только продолбанный потенциал. Зато другая – сокровища слова, истории, такие настоящие, неподдельные, что всякий раз, как кто-то из них кидает в Сеть песню, тысячи ребят по всему Ланкаширу логинятся, чтобы послушать. Большинство рассекавших тем вечером по проспекту сверкали недавлеными прыщами на лбу и даже еще не выросли до окончательной высоты – и все же промеж себя они уже за одну эту неделю напродавали в Пекхэме больше крепкой наркоты, чем твоя аптека за цельный год. Это были не мальчишки… и даже не мужчины. Это были легенды местной гопоты, вот так вот.
У каждого за плечами развевалась гордая история: ордер на арест; обчищенный наркопритон; публичное «спасибо» в вечерних новостях. Мир списал их на свалку годы назад, так и не поняв, что при таком количестве железного лома вокруг кто-нибудь непременно дотумкает, как сделать из него копье… потом пушку… а потом и целую крепость. И, должен признать, держать осаду в форте вот с этим полком солдат, одним из суровейших в Лондоне… – это было круто. Безопасно… – и чертовски опасно в одно и то же долбаное время.
Однако мне срочно нужен был предлог, чтобы свалить прямо сейчас. Надо, надо было взять паузу и подумать хорошенько, как эта гоп-компания может испортить мне вечер, неделю, а то и всю жизнь! Надо было вскочить на двенадцатый автобус в обратном направлении и ехать, мать его, домой! Но я ничего этого не сделал. Потому что, шагая сейчас вдоль по улице, сквозь весь этот дым, я только о том и думал, только о том и мечтал, чтобы Спарк не решил вдруг, будто я нюня какая. Даже когда мы с ним были еще очень молоды и лупили, бывало, сдутым мячом об стену парковки, – даже тогда не было на свете ничего важнее. И, как и все остальные вокруг, я знал совершенно точно, что Спарк отдаст за меня жизнь, запросто, безо всяких спасибо-пожалуйста. И не важно, что он был самый малорослый и миловидный из нас, – я оставался с ним, потому что Спарк, при всех своих недостатках, был как раз тот парень, с которым хочется остаться.
– Бро, как только Финн поймет, как пользоваться Силой, мой человек обратится прямиком на темную сторону. Ждать недолго, – донеслось из авангарда.
– Чтобы кадр типа Бойеги [5] захотел в «Звездные войны»! – выразился кто-то рядом.
– Блин, прикинь, да? – отозвался первый, ухмыляясь во весь рот. – Пользоваться Силой, чтобы красть куриные крылья с тарелок в «Канторе».
Толпа захихикала.
– Джедайские примочки – чтобы заставлять девок давать ему свои телефоны, – встрял еще один.
– Световой меч – чтобы облить кого-нить из шланга.
– Это будет крутейший фильм полюбас. Люди будут в очереди стоять, чтобы увидеть его, – заключил тот, что начал разговор.
Тут его ухмылка погасла, как задули, а рука шлагбаумом тормознула идущего рядом в фулл-стоп.
– Я вон того кекса знаю. – Он еще пару секунд пощурился вдаль. – Это Резня, из С. П. Д. Он с этим говнюком Вексом на днях отметелили моего малого, Джи.
Паренек, обеспечивавший шествию музыкальное сопровождение через истошно орущую мини-колонку, прикрутил звук. Через крутящуюся дверь «Макдоналдса» провернуло высокую фигуру. Тощую. И светлокожую.
Господи, пусть это будет не Резня, безмолвно взмолился я.
Резня… над таким прозвищем ты ржешь, только пока не узнаешь, как герой его получил.
А покамест мы шли, татуировки на пальцах уже все нам сказали сами за себя.
Резня, кто ж еще – собственной персоной.
При виде нас глаза у него сделались с пол-лица – от паники.
Дьявол. Думай, Эссо, думай. Я живенько прокрутил все имеющиеся опции у себя в голове. Можно, конечно, дать деру. И жить дальше. А все будут шептаться и кидать полные омерзения взгляды, стоит тебе только высунуть нос за дверь. Можно сдрейфовать на зады компании, пригнуться и молиться, чтобы здравый смысл, сострадание или еще какое чудо не дали парням сделать, что они там собирались сейчас сделать.
Ну, или можно еще начать врать – промелькнула последняя отчаянная мысль.
– Да ну, это точно не он, – бросил я, прикрутив голос на пару тонов. – Может, пойдем обратно на Лестер-сквер, а?
Но команда жала вперед, словно это я их так, по спине похлопал. Им-то что! Небось никому не придется завтра иметь разборки с Ди в школе и объяснять, почему и кто отмордовал его брательника. Они, блин, для этого созданы, но я-то – нет. У меня не было ни боевых шрамов, ни полковых нашивок – и ни малейшего желания бегать до конца жизни со скоростью света.
– Ты че! – гавкнул первый, поравнявшись с Резней, и тут же вся стая принялась наперебой лаять то же самое.
– Ты че!
– Ты че!!
– Ты че!!!
Парень справа от меня состроил из пальцев лого, не узнать которое Резня ну никак не мог. Возвышаясь над нами на добрый фут, он выглядел сейчас как грейхаунд, которого осадила свора голодных питбулей. Нет, Резня, конечно, был достаточно стукнутый, чтобы одному ввязаться в драку против пятерых, – но не против пятнадцати.
Спарк был на задах и самое начало месилова проморгал. На физиономии у него отразилось натуральное «щас я все на хрен пропущу!». Он рывком кинулся в самую гущу и, проткнув ее на полной скорости, не замедлился, а, наоборот, хорошо оттолкнулся и аж взмыл у всех над головами с кулаком, нацеленным ровнехонько Резне куда надо.
Эхо от удара отдалось у меня в костях. Последовала минута молчания, пока вся улица оценивала степень позора, которым Спарк только что покрыл свою жертву.
– Че ты мне теперь скажешь, а? – поддел он ее дополнительно.
– Мочи его! – гаркнул кто-то еще, и еще один кулак прилетел Резне в висок.
Следующий – через верх, в корпус, который (корпус) к тому времени уже валялся, свернувшись в шар на асфальте. И еще. И еще. Все кровообращение, какое только было у Резни в лице, кинулось в следы от костяшек на лбу, так что остальное мигом сделалось эдакого изжелта-зеленого цвета.
Один из Спарковых корешей, который с
