дух и повернулся к ней.
– Извините, я могу назвать ваше имя! – спросил Семен голосом, в котором доминировали саркастические нотки.
Девушка повернулась к нему – серо-дымчатые глаза заулыбались, и она расслабилась.
– Что вы говорите!
– Я на полном серьезе. Я даже могу сказать, где вы учитесь.
Девушка хмыкнула и, смутившись, отвела взгляд.
– Вы учитесь в пединституте и профессионально занимаетесь спортом.
– Я испугалась, что вы экстрасенс, – съязвила незнакомка, – а вы, оказывается, простой курсант военного училища. Неправильно ни то, ни другое – я учусь в мединституте, а занимаюсь балетом.
– Выходит, одно я отгадал – на счет спорта.
– Нет. Спорт – это спорт, а балет это – искусство.
– Очень убедительно, – сказал Семен с удовлетворением от того, что сумел преодолеть психологический барьер, чтобы поболтать с незнакомой девушкой. – Должен сказать, что тренер у вас по балету – классный учитель.
– Почему? – она прищурила глаза и склонила голову набок, ее естественного цвета светлые волосы веером обрамляли овальное лицо. У нее нет необходимости красить их, чтобы выглядеть лучше – полная гармония.
– Да потому что у вас движения, как у Майи Плисецкой.
– Неужели?! – ей это понравилось, и она стала ярче улыбаться. – Вы любите балет?
– Да, конечно. Кто не любит парящихся в воздухе женщин, которые могут передавать чувства изгибами тела?
Незнакомка громко рассмеялась.
– Без музыки тело молчит, – вставила девушка, посерьезнев.
– Это не касается тех, кто разбирается в музыке.
– Хотите сказать, что вы еще музыкант? – спросила она, поглаживая прическу слабым касанием руки. Голову она наклонила набок, и их взгляды встретились на новой волне взаимного расположения.
– Я неплохо играю на гитаре, – Семен перевел решительный взгляд на далеко сидящего от них худощавого парня, у которого на вещмешке перед ним лежала гитара. – Могу доказать.
– Нет, нет, не надо. Я верю, – быстро среагировала девушка, чтобы не попасть в неудобную ситуацию.
«Переборщил, – подумал Семен. – Не надо было повышать тон и демонстрировать мальчишескую решительность».
– Извините, я пошутил, – произнес Семен, выравнивая волну диалога. Чуть не то – и разговор может оборваться в любую секунду, и прощай, любовь, которая еще не зажглась.
– Да нет, ничего, – произнесла она, – неплохое сочетание: танкист-гитарист.
– Что поделать, иногда мы выбираем вещи, которые не сочетаются, и в этом виновата судьба. Вы не изучали «Судьбу человека» Шолохова?
– В школе, – сказала девушка. – Я любила Есенина, да и сейчас тоже, – ответила она романтическим голосом.
«Глаза большие и выразительные – признак глубокой эмоциональности, – подумал Семен. – Как нас учили на военной психологии: такие люди, влюбившись один раз, сохраняют преданность до конца жизни».
– Хотите я зачитаю?
– Конечно, хочу, – ответил Семен, все больше обретая уверенность в том, что сможет покорить ее. Он хотел владеть ее мыслями, задеть струнку ее души, чтобы она смогла бы почувствовать истинное наслаждение от общения с незнакомым человеком. – Я слушаю вас.
И вдруг Семен стал свидетелем мягкого, нежного всепоглощающего голоса, растворяющегося в вокзальной суете:
Старушка милая,
Живи, как ты живешь.
Я нежно чувствую
Твою любовь и память.
Но только ты
Ни капли не поймешь —
Чем я живу
И чем я в мире занят.
– Неплохо, – с восторгом произнес Семен. – Такое звучание! Знал бы Есенин, кто восхищается им! – пауза, – Значит, вы едете на каникулы домой к своей старушке?
– Точно. Я из Макеевки, – подтвердила она. – Это не все, – она, увлеченная стихотворением, продолжила вполголоса:
Но время будет, Милая, родная!
Она придет, желанная пора!
Недаром мы
Присели у орудий:
Тот сел у пушки, Этот – у пера.
Семена тронули последние слова. Он жадно смотрел в ее глаза – бездонные озерки, где ему вдруг захотелось утонуть. Улыбка озарила его лицо и он усмехнулся.
– Здорово. Это как будто про… – он запнулся и опомнился: чуть не сказал: «про нас». – Я тоже его люблю, но больше – Маяковского. Можно, я тоже зачитаю?
– Попробуйте! – подбодрила девушка.
Семен с секунду включал свою память, затем приглушенным голосом зачитал:
Мир
опять
цветами оброс, у мира
весенний вид.
И вновь встает
нерешенный вопрос —
о женщинах
и о любви.
Девушка зааплодировала:
– Просто великолепно! Я не думала, что он писал про любовь.
– Я уверен, что вы его знаете только по стихотворению про паспорт:
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте, завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.
– Это правда. Мы это изучали в школе, – согласно кивнула незнакомка.
– Я сейчас только что читал статью про БАМ – гордость пробирает, – Семен глянул на девушку, мысленно копаясь в понятии: «любовь с первого взгляда». – Я бы хотел туда, в тайгу, за туманом и забрать вас с собой. Вы не возражаете?
– Смелое решение, – произнесла девушка и стала стирать с лица вежливость, граничащую с наивностью. Она испугалась, что чрезмерная открытость вызовет плохую оценку о характере. Она стерла с лица улыбку. Семен поторопился, пока теплилась надежда, и, набравшись смелости, потянул ей руку:
– Меня зовут Семен. Курсант танкового училища.
Она засмеялась вновь и замешкалась, глядя на протянутую руку незнакомца – жилистое запястье с длинными пальцами.
– Я же правильно отгадала, что вы танкист, – она отпустила сумку и протянула руку Семену. – Меня зовут Светлана Резниченко.
Семен прикоснулся к ее теплой, нежной руке, и это залегло в его память на всю оставшуюся жизнь: белозубая улыбка и притягивающие глаза с длинными ресницами.
– А почему вы подчеркнули свою фамилию? – спросил очарованный Семен.
– Чтобы подчеркнуть, что я… Что я – хохлушка, – Света засмеялась.
Через пятнадцать минут они встали и вместе зашагали на посадку в один и тот же поезд, держа между собой приличную дистанцию. Со стороны могло показаться, что они связаны друг с другом много лет.
Брежнев: последня капля
Кортеж Брежнева выехал из Завидово по обычному маршруту в направлении Кремля. Он, занятый своими мыслями, на заднем откидном сиденье прислушивался к рокоту скользящих шин тяжелого «ЗИЛа», напоминающему треск тысяч лопающих мелких пузырьков. Сегодня он проснулся раньше, чем донесся шум шторок, которые раздвигал Медведев – его охранник – с особым усердием, чтобы разбудить его.
Впереди – охрана, следящая за дорогой: гололедом, упавшими деревьями, другими дорожными сюрпризами, сзади – машины с выездной охраной.
Продолжая думать о работе, Брежнев подсознательно осматривался по сторонам, где мелькали деревья, обдуваемые зимней
