вид домов еще ни о чем не говорил, но странное пугающее беспокойство настораживало. Двери распахнулись, и приятели выскользнули из душного салона, как маринованная сельдь из опрокинутой тесной дубовой бочки.
– Может, это декорации? – уже ни к кому не обращаясь, предположил Раппопет. Точных ответов у него не было, но он не хотел выпускать из своих рук инициативу. Упустить легко, восстановить трудно. – Точно кино снимают. Сейчас, куда ни ткни, везде кино снимают. Киношников я уже видел два года назад у родственников в деревне. Двигаем, глянем, что здесь творится. Жителей поспрашиваем, – широко работая локтями, одним духом натянул рубаху с брюками, вернулся в салон. – Забирайтесь! Катюха, ты где? Заводи мотор!
Приятели также влезли в одежду, нырнули в машину. Катюха медленно въехала на окраину города. Миновали первый решетчатый заборчик. За вторым Малкин заметил хозяина. Его спина маячила за штакетником. Катюха прижала тормоза.
Раппопет мгновенно очутился возле дощатой калитки, в глаза бросилось, что доски плотно подогнаны, обструганы, часто прошиты гвоздями, на которых не видно следов ржавчины, какая обычно выступает от дождей и влажного воздуха, глянул поверх калитки во двор, окликнул хозяина. Тот спиной к Раппопету присел на корточки возле большой конуры, держал в руках миску с едой. На оклик Андрюхи не обернулся, как будто не слышал. Голос Раппопета словно провалился в пустоту. Солнце жарило. Андрюха поднес козырек ладони ко лбу, переступил с ноги на ногу. Под подошвами поскрипывал свежий песок на дорожке к тротуару.
Вместе с остальными в машине Катюха щурилась от солнца, скользя взглядом по забору сквозь боковое стекло. Лучи солнца, ныряя в тень листвы деревьев и снова выползая наружу, извивались, как змеи, на асфальте тротуара. В траве кювета тускло сверкало бликами стекло пустой бутылки, рядом топорщилась помятая консервная банка, а муравьиная куча жила неуспокоенной жизнью маленьких трудяг. В щель забора из ограды лениво выглянула холеная морда черной с шелковистой шерстью кошки, глаза отправили взгляд через тротуар на ветви дерева с копошившимися мелкими птахами. Облизнулась, выбирая жертву, затем ввинтила взор в серую пичужку, напружинилась, пригнулась, аккуратно без суеты и шума задом пролезла под забором и, прячась в траве, мягко и осторожно двинулась к стволу.
Андрюха позвал хозяина дома громче. Широкоплечий, мускулистый, он на этот раз отреагировал необычно. Поставил на землю миску, стал на ноги и задом сделал к калитке несколько шагов. А из конуры выполз на коленях человек в зеленых пятнистых штанах и красной рубахе, волоча за собою цепь, пристегнутую к ошейнику. Худой, дерганый, босой. Раппопет оторопел, язык прилип к нёбу, новый вопрос, который прокатился по мозгу, застрял во рту. Человек из конуры повернулся задом к калитке и враждебно заурчал, застучал кулаками по земле. Потом жадно схватил миску и начал из нее хлебать. У Андрюхи глаза превратились в пушечные ядра, полезли из орбит. С трудом выпихнул слова, обращенные к хозяину:
– Ты чего это, дядя, белены объелся? Ты зачем человека на цепь посадил? У тебя с головой все в порядке? Или ополоумел? Дом крышей вниз поставил, чокнулся, небось, или чесноку объелся, ногами по потолку ходишь, наверно. Да мне наплевать, хоть набок ставь свое логово, но человека из конуры выпусти. Я тебе, дядя, по-хорошему предлагаю, два раза повторять не собираюсь. И повернись ко мне своим носом, чего раком пятишься, или зад перевешивает?
Хозяин дома спиной вперед подошел ближе, полуобернулся:
– Философ сказал: не смотри вперед, опасность всегда сзади. Всем нужны деньги, деньги, деньги. Деньги не любит только тот, кто их не любит. Но разве есть тот, кто откажется от денег? Философ говорит: никогда не считайте деньги, потому что деньги любят счет. А чужие деньги никогда не бывают чужими, если их положить в свои карманы.
Раппопет замешкался, его в данный момент совсем не интересовали деньги, эти слова сбили с толку. Потоптался, продолжая глядеть поверх калитки на профиль местного жителя:
– Деньги? Ты на что намекаешь, дядя? Говори открытым текстом, нечего туда-сюда юлить. Поживиться захотелось? Губа не дура. Только номер не пройдет. Я тебе не Лох Дурилыч, чтобы на твои уловки клюнуть. От меня денег не дождешься, ты не продавец, а я не покупатель. Не собираюсь перекладывать свои деньги в твой карман. Не надейся, дядя. Охолонись тютельку. Нос-то повороти. Так и будешь перетаптываться ко мне задом? Меня не стоит опасаться, я парень мирный. А ты все-таки отпусти человека с привязи.
– Философ говорит: всему бывает причина, беспричинно не происходит ничего. Как верно, как верно все подмечено. Все в жизни загадочно и непредсказуемо. Например, никогда не знаешь, в какой миг появится первая дождинка, – через плечо с запалом выдохнул горожанин. – Дождь может начаться в любую минуту. Но дождь не нужен, от него одни беды, от него много сырости. Справедливо сказано Философом: дождь вреден, как собаки.
– Кем сказано, дядя? Каким философом? Плюнь ему в глаза, потому что без дождя все засохнет, – мысль Раппопета вдруг ушла в ретроспективу, в стародавние времена, когда ведуны и колдуньи с мольбой просили о дожде и урожае, принося человеческие жертвы каменным истуканам. Жертвы извивались в страхе, понимая, что не смогут остановить течение судьбы, как не сумеют изменить русло реки, что их конец неминуем и безудержен. Между тем после жертвоприношения дождь проливался на землю живительными потоками, заставляя людей бесноваться от радости. Однако здесь сейчас, кажется, все наоборот, хотя дождем даже не пахло. – Впрочем, дядя, мне глубоко наплевать на твое отношение к дождю. Ты лучше перестань корчить из себя безмозглого. Я не собираюсь с тобой словоблудие разводить, – пыхнул Андрюха, его задело, что горожанин, разговаривая с ним, не слушал его, молол какую-то чушь. Тем не менее не взорвался, осадил себя изнутри, не орать же, не разобравшись, что к чему, проглотил раздражение и заговорил миролюбиво, намеренно поддерживая тему, предложенную горожанином. – С тобой не соскучишься, дядя, сплошной цирк у тебя. Только точно скажу, не бойся дождя, его в ближайшей перспективе не ожидается. Небо, глянь, чистое, как зеркало, ни одного облачка. Хотя мне по барабану твои проблемы. И к собакам я дышу ровно. Тебе, видно, нравится париться на этой жаре, а по мне дождичек сейчас не помешал бы. А еще лучше было бы теперь оказаться у реки. Мы этим утром решили сгонять на речку, да сам понимаешь, от отдыха с девчатами одни издержки, свяжешься – каши не сваришь. Поддались на их глупые уловки, погнали куда глаза глядят и очутились в ваших краях. Скажи хотя бы название города. На въезде ни одного указателя, как в беспросветном захолустье. Только бронзовая скульптура. – Раппопет
