— Ты всего день в Академии, а тебе уже пирожки носят, комнату вон отхватила. Ты точно ведьма.
— Я не фетьма, — бубнила с набитым ртом.
— После тебя Мороза пока никто на испытаниях не впечатлил, — Лис достал из корзины следующий пирожок.
— Я не причем, — заверила со всей серьёзностью.
— Пока ты единственная поступившая, и если завтра никого не возьмут, слава ведьмы закрепится за тобой навсегда, — покивал Васильев.
— Так, — я стукнула дном кружки о стол, — хватит жути нагонять. Просто не те Морозу попадались. Завтра как разгонится брать студентов, не остановишь. Еще будем думать, куда их всех девать.
Лис засмеялся.
— Забавная ты, Варька. Совсем не унываешь. Мало таких, — он подпер голову кулаком. — Наши все ходят с постными минами, будто лицо заморозили. Улыбки не дождешься.
— Это у них переизбыток счастья. Не могут больше радоваться, Лис. Улыбальник сломался.
Васильев хмыкнул, дожевывая.
— Пойду я, — он запустил руку в корзину, прихватывая с собой три пирожка. — Не проспи в первый же день.
— Запросто, — зевнула я. — Запросто могу проспать.
Повернув дверную ручку, Лис обернулся.
— У нас любителей поспать Мороз лично будит. Не знаю, кто ему доносит, но методы пробуждения у него негуманные.
Как интересно…
— Я учту, — кивнула Васильеву.
Он подмигнул и выскользнул в коридор.
Надеюсь, дед Любомир меня не подведет и Мороз со своими негуманными методами ко мне не явится. Если ректор лично будить начнет, от клейма ведьмы до конца обучения точно не отмоюсь. И неважно, что у него фетиш такой — засонь будить. Про меня непременно скажут, будто я приворот сделала.
Больно надо! Потом отвораживай, бегай от него по всей Академии. А у Мороза возраст все-таки, ему беготня за девушками противопоказана. Артриты, артрозы всякие, я в таких болячках не разбираюсь. Еще спину защемит и все! Останемся без ректора.
Нет, Мороза Морозовича надо поберечь. Вдруг у него сердце слабое?
С этими мыслями я и заснула.
Сон снился великолепный. Волшебный такой, сказочный. Всюду гномики бегали радостные, веселые, пыльцу сыпали. От нее так хорошо на душе стало, мир новыми красками заиграл. Я почувствовала себя живой и легкой! Хотелось порхать как бабочка, песни петь, дарить радость, делиться теплом… А гномики почему-то нудели, что мне пора вставать, я куда-то опаздываю… А я ведь не могу никуда опоздать, я же сплю!
Вот и новый гномик появился, странный какой-то — весь белый, и брови у него снежные, и вообще он так на меня глянул — сразу летать перехотелось. Потом этот белый коротыш швырнул в меня снегом и тут я поняла, что ору вовсе не во сне…
Всесоздатель, холодно-то как…
На кровати целый сугроб уместился, погребя под собой! Голову только заботливо снежком вокруг обложили, видимо чтобы сразу масштаб трагедии оценила.
И я оценила.
Так быстро я с кровати еще не соскакивала! За все свои девятнадцать лет — ни разу.
Зубы отстукивали чечетку, внутри сотрясало землетрясение, а передо мной коварно улыбался ректор.
— М-мороз М-мор-розович, раз-зве мож-жно т-так? А если я з-заболею?
Совесть в нем не взыграла.
— Ничего страшного, я лично займусь вашим лечением, — пообещал он.
М-м… не так уж и холодно. И вообще можно считать утренним ледяным душем, а закаляться для здоровья полезно.
— Не стоит утруждаться, — я просеменила мимо Мороза к двери. — У вас наверняка много дел. Спасибо, что разбудили.
Горячий душ необходим как воздух, иначе в самом деле заболею. Мой организм слишком чувствителен к подобным перепадам температур.
— Проспать в первый день… Липова, вы установили рекорд, — ректор подозрительно веселый.
Не люблю с утра довольных людей. Они угнетают.
— Мне за это полагается награда? Медаль, грамота, денежное поощрение? — я остановилась посреди гостиной.
Мороз хотел скрыть удивление, но не смог.
— Проспать занятия не повод для гордости, — суровости в его голосе не было, скорее попытка пробудить во мне чувство стыда.
— Я обязательно найду полчаса, чтобы погрустить об этом, — клятвенно пообещала, стоя в дверях ванной. — Простите, пожалуйста, мне надо собираться, иначе мое опоздание затянется. Или вы хотите пригласить меня на завтрак?
Ректор натянул на лицо внушительность и суровость.
— Скройся с глаз моих, Липова.
С огромным удовольствием удовлетворила просьбу Мороза и нырнула под горячие струи воды.
***
Монотонный нудный голос я оценила, стоя за дверью.
Сверилась с картой и расписанием — мой кабинет.
— … таким образом мы получаем уравнение, которое показывает, что наши действия приведут нас… — заунывно вещал профессор. — Опоздавшая, — констатировал он совершенно безучастно, продолжая подпирать подбородок рукой.
Я мило улыбнулась и заняла свободную последнюю парту.
Мужчина лет сорока в узких очках вздохнул.
— Липова, если не ошибаюсь?
Его голос вызывал единственное желание — спать, и судя по сонным лицам ребят не у меня одной, а я в кабинете всего две минуты нахожусь.
— Здравствуйте, я Варвара Липова, — дружелюбно улыбнулась всем, включая профессора… Даронина. В расписании написано.
— Берите учебник, — мне указали на узкий шкаф в углу кабинета, — страница пятнадцатая. Итак, на чем мы остановились? На уравнении…
Видит Всесоздатель, я из последних сил держала глаза открытыми, но более нудного голоса я еще не слышала.
Воспринимать информацию на слух совершенно невозможно, придется зубрить учебник.
— Не спи, замерзнешь, — Лис подкрался со спины, когда я клевала носом, развалившись на скамейке в коридоре.
— Профессор Даронин сущий дьявол, — простонала, не открывая глаз.
— У-у, — протянул Васильев, скинул мои ноги и уселся рядом, — первой парой… не повезло.
Шум вокруг ничуть не мешал мне пребывать в полудреме. Если я хочу спать, даже оркестр над ухом покажется колыбельной.
— Слышал, ты проспала.
— Откуда? — одним глазом посмотрела на Лиса.
— Все только и гудят, что Мороз ведьму будил.
— Не Академия, а серпентарий, — пробубнила, удобнее устраивая голову на учебнике. — Пусть считают ведьмой, будут бояться моего проклятия.
— Тотализатор открыли, — прошептал Васильев, — делают ставки, сколько ты продержишься в Академии. Профессора тоже участвуют.
