Книга Умная пуля - Фридрих Незнанский

Официально рабочий день в Генеральной прокуратуре заканчивался в восемнадцать ноль-ноль. Однако, едва большая стрелка настенных часов приблизилась к цифре двенадцать, Турецкий машинально перевел взгляд на местный телефон. Аппарат немедленно разразился веселым звоном. Означать это могло одно: надо поработать. Он поднял трубку. — Александр Борисович, зайдите! — прозвучал неласковый голос секретарши Меркулова. Он поднялся на этаж. Первое, что увидел в приемной, — полные укора огромные глаза Клавдии. Затем разглядел расположившихся напротив нее на диване двух молодых людей. Турецкий не считал себя выдающимся физиономистом, но беглого взгляда было достаточно, чтобы составить не очень лестное представление относительно сидевших. Один из них явно не дружил со спортом, другой слишком много для мужчины уделял внимания своей внешности. Блондинистые локоны с мелированным, нарочито небрежно разбросанным чубом, два шрамика на левой мочке, явно от прокола, чуть длиннее общепринятого стандарта баки, ни одного невыбритого волоска, фирменные дорогие сапоги «казаки». Женщина вздохнула и произнесла: — Турецкий, клянись, что ты ни при чем! — Клянусь. Я ни при чем, — произнес он самым честным голосом. И уточнил: — А у кого родился мальчик? — Какой мальчик? — не поняла секретарша. — Голубоглазый, умный, спортивного телосложения, в кедах и джинсах. — Я о другом, — пожаловалась Клавдия Сергеевна — За мной коты бегают. — Как это бегают? Белые или черные? — удивился Турецкий. — Вы случайно валерианой не злоупотребляли? В этот момент в проеме приоткрытой двери показался тощий рыжий кот. Мгновение он оценивал обстановку, а затем уверенно направился к секретарше. Клавдия, испуганно сев на стул, попыталась подтянуть к подбородку колени. Турецкий вовремя пришел на помощь, шугнув животное. — Вот видишь? После твоего подарка. Тех духов, — пояснила она. — А я разве дарил духи? Мадам, вы запутались в поклонниках. — Ой! — Женщина прикрыла рукой рот, внезапно о чем-то догадавшись. Турецкий, незаметно оставив на столе секретарши, под бумагами, шоколадку, вошел в кабинет своего начальника. — Разрешите? — спросил он, прикрывая дверь. — Входи, дорогой. Вот какое дело, Саня. Оформить перевод в Москву твоих орлов для генерального не проблема. Хотя, пообщавшись с начальниками ребят, я понял, что в тебе пропадает дар кадровика. Еще ни разу не встречал такого ожесточенного сопротивления. Представляешь, меня трижды за один день обвинили в продажности мафиозным структурам! Самому захотелось их иметь. Но это наше ведомство. Как-нибудь прорвемся. Беда в другом. Мэр ничего и слышать не желает о предоставлении жилья. — Подожди. Ты так рассуждаешь, словно мэр в нашем государстве хозяин всего жилого фонда. С каких это пор министры на побегушках у чиновников? — начал заводиться Турецкий. — Не кипятись. Оказывается, все лимиты у него бюджетники уже выбрали на несколько лет вперед. По Генеральной прокуратуре за этот год господин Казанцев улучшил свои жилищные условия, получила квартиру начальница клуба, одинокая женщина… — И что теперь делать? — Не дал договорить начальнику уже размечтавшийся, как построит работу, помощник. — Ну, во-первых, немного подождать. Время от времени мы же выходим на достаточно крупных дельцов, близкие отношения с которыми могут скомпрометировать любого. Да и власть имущим приходится иногда обращаться к нам за помощью, — рассудительно произнес Меркулов. — А пока не представится удобный случай? — А на то время к тебе прикомандировываются двое молодых стажеров, — продолжал он в том же спокойном тоне. — Это случайно не те двое? — Турецкий не мог успокоиться. — Клавдия Сергеевна, пригласи молодых людей, — произнес Меркулов, нажав кнопку селектора. Дверь отворилась. Вошли подающие надежды вундеркинды. Турецкий оглядел их, не скрывая своего скептического отношения. Да, в его время таких близко не подпустили бы к следственной работе, даже исходя из внешнего вида. — Представляю — Ямпишев Леонид Романович, Сухоглинкин Вячеслав Игоревич. Турецкий Александр Борисович. Ваш непосредственный начальник. С сегодняшнего дня поступаете в его распоряжение. Турецкий оглядел пополнение и произнес: — Ну пойдемте знакомиться. Александр Борисович за долгие годы неплохо научился разбираться в людях. Печальный опыт показывал, что людьми легко и просто манипулировать. Сердце женщины не выдерживает примитивнейших комплиментов. А кратчайший способ понять, что из себя представляет мужик, — распить с ним бутылку. Посему, чтобы не терять времени, он забрал помощников и повел их в «Погребок». Выводы сильно не обнадежили. Пятьдесят на пятьдесят. Сухоглинкин показался парнем покрепче. Пил хорошо. Практически не пьянел. Умел молчать. Ямпишев же после двухсот грамм повысил голос на пол-октавы. Начал нести всяческий бред и, едва сев в вагон метро, заснул. «Не наш человек», — подумал Александр Борисович, ощущая, как полегчал бумажник после расплаты за эксперимент. Турецкий любил розыгрыши. Умел по достоинству оценить злой, острый прикол. Поэтому люди, понятия не имевшие о чувстве юмора, считали своим долгом подшутить именно над ним. Как-то сотовый телефон пропал прямо из кабинета. А через пару часов объявился. Все бы ничего, но с тех пор при любых вызовах он играл только «Турецкий марш», и ничего более. Тащиться в сервисный центр просто не было времени, и Александр Борисович махнул на это рукой. Мотив очень быстро приелся. Затем стал выводить из себя. Днем его слушать было еще можно, но бодрые аккорды по ночам вызывали ненависть ко всему творчеству несчастного Моцарта. Именно этот марш и разбудил Александра Борисовича. Он резко схватил аппарат. Нажал кнопку ответа и помчался в ванную, пока не перебудил весь дом. Жена и дочь также не переносили «Турецкий марш». Часы на дисплее телефона показывали два часа семнадцать минут. Звонил сам Меркулов: — Привет, Саня, не разбудил? — Если честно, пока еще нет, — пробормотал Турецкий, подавляя зевок и недовольно разглядывая в зеркале опухшую физиономию. — Тогда протяни руку и крутани синий кран до упора влево. Сунь под струю голову минуты на три, — последовал совет Меркулова, точно знавшего местонахождение собеседника. — Я бы знаешь что сунул… — ответил Александр, плеснув холодной воды на лицо. — Ладно, давай к делу. Ты же по пустякам среди ночи дергать не станешь. Что, неизвестное слово в кроссворде попалось? — Первая буква «Ж». Два часа назад убит академик Жбановский у подъезда своего дома. С виду обыкновенный грабеж. Но смущают два обстоятельства. Похищен чемоданчик, где, возможно, были сверхсекретные материалы, тогда дело действительно наше. — А второе? — уточнил Турецкий. — Помнишь, вернувшись из Германии, ты рассказывал о просьбе Питера Реддвея присмотреться к одному научно-исследовательскому институту? — спросил Меркулов. — Да, конечно, — подтвердил Турецкий. — Так вот, убиенный был его руководителем. — Черт возьми! — воскликнул Турецкий, привыкший к тому, что случайно таких совпадений не бывает. — И еще, — многозначительно добавил заместитель генерального прокурора. — Знаешь, кем он приходился мэру? — Понятия не имею, — честно признался Александр Борисович. — Другом, — пояснил Меркулов. — А кто такой друг мэра рассказать? — Не надо. Я знаю. Когда мэр к нему едет попить чайку, перекрывают движение по всему Ленинскому проспекту, — вспомнив вынужденное ожидание, пока прокатит кортеж, язвительно уточнил Турецкий. — Это дело надо раскрыть. — Может, подскажешь, которые раскрывать не следует? С кем я его раскрою? Сам бегать, увы, только на факультативной основе. Исключительно для поддержания тела в норме. «Глория»? Так она уже сколько себе в убыток на нас пашет. Пора бы и совесть знать. А с этими Ямпишевым с Сухоглинкиным можно только в преферанс на деньги играть спокойно. — Ладно, хватит ворчать. Поезжай, посмотри опытным глазом. Пока следствие в руках ГУВД. Однако, если сочтешь нужным, забирай дело, — приказал Меркулов. — Знаешь, может, это и противоречит моим моральным принципам, но, заглядывая в будущее, не вижу иного выхода. Ставь мэра раком! — произнес, назначая цену, Турецкий. — Три двухкомнатные! Он мельком бросил взгляд в зеркало. Провел рукой по подбородку, решая, насколько необходимо бритье, и, поняв, что не до этого, отправился в комнату одеваться. Ирина, услышав шуршание, приоткрыла один глаз. Турецкий махнул рукой, и жена мгновенно отключилась. За четырнадцать лет жизни с этим человеком она научилась безошибочно определять степень опасности ночного вызова. На этот раз опасаться было нечего. Ну разве вернется навеселе или уставший как собака. Турецкий, по старой привычке проигнорировав лифт, сбежал по лестнице вниз. Сел в поджидавший его автомобиль. Водитель уже знал маршрут. Поэтому без лишних объяснений служебная «Волга» полетела в сторону Ленинского проспекта. Предупрежденные о посещении места трагедии помощником генерального прокурора, оперативные работники терпеливо ждали. Через девять минут Турецкий был на месте. Он вышел из автомобиля и, не желая производить лишнего шума среди ночи, бесшумно прикрыл дверцу. Подошел к натянутому строительному скотчу. Поглядел на липкую сторону, уже обработанную криминалистом. Там явно пропечатывались множественные отпечатки. Затем перешагнул канаву и, с ходу вычислив опера, направился к нему. — Государственный советник юстиции третьего класса Турецкий, — представился он, показывая раскрытое удостоверение. — Майор Скрипка. Московский уголовный розыск, — отрапортовал сыщик. — Ну, рассказывайте, что нарыли? — произнес Турецкий, разглядывая очерченный мелом контур на асфальте. — Теоретически есть два свидетеля. Бабуля, видевшая трагедию по черно-белому монитору. Запись видеонаблюдения, к сожалению, не ведется. И личный водитель академика. Но тот вскоре после трагедии, оказав помощь Жбановскому, исчез. — В смысле помог умереть? — Турецкий вопросительно поднял брови. — Виноват. Выразился некорректно. Попытался оказать, перебинтовав горло. Затем вскочил в автомобиль и быстро уехал. — Ищут? — Объявлен план «Перехват». К его месту жительства выехал наряд. Пока безрезультатно. — Что говорит вахтерша? — задал вопрос Турецкий, присаживаясь над бурыми пятнами запекшейся крови. — Она показала, что подошли двое. Задали вопрос и, когда академик задумался над ответом, нанесли удар ножом, — попытался доходчиво разъяснить картину преступления следователь. — Оба одновременно нанесли удар? — опять машинально подметил Турецкий неточность изложения мыслей. — Никак нет. Один полоснул по горлу, другой подхватил чемоданчик. Может быть, еще прошлись бы по карманам, но водитель поднял шум. Криминалист сделал вывод, что удар нанесен острым режущим предметом наподобие скальпеля человеком ниже академика. А Жбановский был метр семьдесят три. Плюс-минус три сантиметра в росте определить на глазок невозможно. Значит, меньше метра семидесяти. Канаву вырыли к вечеру. Тогда же появились ограждения. Утром выясним, проводились ли плановые работы, и, может, кое-что прояснится. Собака след потеряла сразу за домом. — Семья как? — Жену увезла «неотложка». Дети с ними не живут. — Еще какие-нибудь странности, неясности есть? — Судмедэксперт поразился размеру и форме пореза. Для нанесения подобного необходимо голову жертвы запрокинуть практически назад. Подобную практику изучают в спецшколах. Один, нападая со спины, хватает за волосы, другой наносит удар ножом. Но с его черепом это невозможно. Турецкий покинул место происшествия. Отправился домой. Упал на диван и до половины седьмого проспал завидным сном младенца. Александр Борисович давно выработал привычку по дороге на службу составлять план действий на первую половину дня. Вторая, как показывал многолетний опыт, планированию не подлежала. Иногда обстоятельства с утра могли вырвать из-за рабочего стола, а бумажный ком продолжал жить по своим законам, разрастаясь и грозя раздавить. И тогда словно ангелы хранители являлись такие же одуревшие сослуживцы и возникала заветная бутылочка. Сквозь узкое горлышко которой проблемы казались не такими глобальными. Сегодня он даже и не пытался представить, чем будет заниматься. Заскочив в кабинет, обнаружил там одиноко сидящего Ямпишева. Увидев начальство, тот соскочил со стула и бросился навстречу, протягивая руку. — А где второй? — спросил Турецкий, пожимая ее. — Не знаю. Он же не мой подчиненный, — как-то слишком радостно ответил стажер. Даже искренне радостно, словно испытывая удовольствие от того, что доля иметь такого подчиненного выпала не ему. Турецкий прочувствовал ситуацию мгновенно. И задал вопрос: — С Сухоглинкиным давно знаком? — Года два, — ответил Ямпишев. — И сколько обычно времени он выходит из запоя? — задал второй вопрос начальник. — Две недели, — удивленно ответил стажер. — А как вы узнали? «Молодец. Вот и вторая подсказка. Значит, никогда не сообщает начальству о своих загулах», — отметил Турецкий про себя, произнеся вслух: — И насколько же волосата у него лапа?