Вовкиной кровати и, нахохлившись, долго ждал. Но железка не появлялась на подоконнике. Воронок почистил на боках перья, потом потрогал клювом никелированную шишечку на спинке кровати и, точно в раздраженьи, крикнул:
— Марш, разбойник!
Вовка пошевелился в кровати, и Воронок улетел.
Однажды Вовке приснился чудесный сон. Вместе со своими друзьями по школе он очутился вдруг в старом дремучем лесу. Разлапистые ели держали на своих ветвях огромные шапки снега. Ласково грело весеннее солнышко. В лесу было тепло и тихо. Вовка забрался на высокий крутой пригорок, развернул санки и приготовился скатиться вниз. Но в это время из-за елки вышла Люся Калинина, она училась в одном классе с Вовкой и сидела на соседней парте.
— Вовка, посади меня к себе в санки, — попросила она.
Вовка услужливо вскочил, уступая ей место. Он был обрадован, что Люся заговорила с ним. С тех пор, как Вовка стал плохо учиться, она не обращала на него внимания. Люся уселась впереди, а Вовка — сзади. Санки стремительно помчались вниз, и в ушах запел ветер. От удовольствия у Вовки сладко замерло в груди. А Люся вдруг повернулась к нему и сказала:
— И когда ты, Вовка, будешь хорошо учиться?
Санки вдруг заскользили еще быстрее и стали падать вместе с Вовкой в какую-то пропасть. Ему стало страшно. Он испуганно вскрикнул и проснулся.
В окно светила луна, и заснеженная акация тихо терлась веткой о стекло. Вовке вдруг показалось, что какая-то черная тень метнулась к двери. Он испуганно натянул на голову одеяло и, затаив дыхание, стал прислушиваться. Но в комнате было тихо. Вовка постепенно успокоился и заснул.
Утром Вовка наскоро позавтракал, сложил быстро книги в портфель. Бабушка завернула в бумагу бутерброд и сунула его Вовке в карман. Воронок завозился в своей большой клетке и крикнул:
— Будешь хорошо учиться!
Вовка вдруг вспомнил свой сон, хмуро глянул на птицу и погрозил ей пальцем.
Жизнь Вовки стала с тех пор невыносимой. По ночам Вовка стал плохо спать. Однако об уроках забывать перестал. Каждый день после обеда он выполнял домашние задания и, показав Воронку язык, уходил играть на улицу.
А Воронок, точно назло, твердил целыми днями:
— Будешь хорошо учиться. Марш, разбойник!
Вовка уже не мог больше спокойно смотреть на птицу. Он возненавидел ее. Конечно, мама и бабушка не захотят расстаться с такой редкой птицей, но Вовке она не нужна. Надо отнести Воронка как можно дальше от дома и выпустить. Пусть себе живет на воле. Ему же будет лучше.
На другой день Вовка проснулся чуть свет. Но бабушка уже была на кухне и разводила в печке огонь.
— Что это ты так рано проснулся? — спросила она.
— Мы сегодня в лыжный поход идем, — соврал Вовка.
— А далеко ли? — поинтересовалась бабушка.
— Нет, бабушка, за пять километров.
Но бабушка не отпустила Вовку сразу. Она заставила его позавтракать, дала на дорогу два бутерброда с салом и велела поскорее возвращаться домой.
— Ладно, — сказал Вовка, — вернемся. Пойдем, Воронок, на улицу.
Он подошел к нему, схватил за крылья и вышел в сени.
А бабушка в это время доставала из печи чугун и не видела, что Вовка взял Воронка.
В сенях Вовка отыскал свой вещмешок, запихал в него Воронка, закинул мешок за плечи и взял лыжи.
На улице было еще полутемно. За селом разгоралась красная заря, и на небе осталось всего несколько звездочек. Два дня назад выпал снег, но больших морозов не было, поэтому он так и остался ослепительно белым, пушистым.
Вовка ремнями привязал лыжи к валенкам, взял в руки палки и зашагал в степь.
Через час он уже прошел Кривую балку, село точно спряталось где-то за горизонтом, совсем его не видно стало. А Вовка все шагал и шагал. Ему хотелось отнести Воронка как можно дальше, чтобы он не нашел обратно дороги.
За серой пеленой тумана спряталось солнце. Небо вдруг нахмурилось, стало темным и угрюмым. Откуда-то набежал ветерок, и в воздухе заплясали большие снежинки. Вовка завязал на подбородке тесемки шапки и испуганно огляделся.
Ветер крепчал. Снежные змейки заметались по степи. Начинался буран. Вовка, торопливо перебирая палками, заспешил к селу. Но ветер изменил направление, подул навстречу. Липкий снег застилал глаза, прилипал ко лбу, подбородку. Идти стало трудно. Ветер спирал дыхание, рвал полы легкой шубенки. И Вовка не выдержал. Повернувшись спиной к ветру, он побрел по степи, надеясь только на то, что случайно наткнется на какую-нибудь ферму или кошару.
Короткий зимний день быстро таял. Хоть солнце еще и не село, но казалось, что уже наступают сумерки. В двух метрах не видно было дороги: такой густой падал снег. Вовка прикрыл одной рукой глаза и, еле передвигая ноги, упрямо шел вперед.
Через час он до того устал, что ему захотелось посидеть на снегу, чтобы хоть немного отдохнуть. Но Вовка знал по рассказам матери, что обессиленный человек не должен останавливаться во время бурана. Он может уснуть на снегу и замерзнуть. И Вовка шел. Он часто спотыкался, падал, но настойчиво все время поднимался и двигал лыжи дальше.
Когда наступила ночь, силы Вовку оставили совсем. Он уже ни о чем не думал, ему стало все безразлично. Он еще переступал, как автомат, ногами, но они уже переставали его слушаться, а потом подкосились, и Вовка лег на снег.
Очнулся Вовка в своей комнате, в кровати. Это было через день после приключения с ним. На спинке кровати сидел Воронок. Вовка слабо улыбнулся и сказал:
— Буду я, Воронок, хорошо учиться. Вот посмотришь.
Вошла мама. Она положила одну руку Вовке на лоб, а другой — пощупала у него пульс.
— Теперь все хорошо, — сказала она и улыбнулась.
А у Вовки из глаз ручьем побежали слезы.
— Тебя в степи случайно нашли чабаны, — сказала мама. — Они овец искали.
И Вовка заплакал еще сильнее.
— Да перестань ты, — сказала мама. — Ты же не девочка.
