речью, – констатировала я, после чего решила слегка надавить на подсознание, – может ее стоит заменить на другую?
Принц аж подпрыгнул на своей табуретке:
– Как заменить?
– Ну не знаю… вы может развеетесь, а кто-то другой соткется.
– Я развеюсь? – его безмерное удивление, кажется, переплюнуло планку «выпасть в осадок».
– Ну не я же? Кстати, можете начинать.
– Начинать что?
– Развеиваться, конечно! И пусть новенький будет одет, а то этот сидит как в бане.
Принцева челюсть скользнула вниз, придав ему шарм идиота. Осталось только глазами похлопать для окончательной образности. Что он и сделал моргнув несколько раз. Получилось очень картинно и позитивно… в смысле, мне становилось весьма позитивно. Наконец высочество встрепенулся, ощупал свою голову, померил пульс и вынес вердикт:
– Это какой-то бред.
– А! – тут же отозвалась я, – вы бред! Тогда понятно.
– Что понятно?
– Понятно, почему вы не рассеиваетесь. Бред ведь сознанию не подконтролен, – блеснула я внезапной эрудицией, – а значит, придется вас терпеть. Впрочем, есть надежда, что вы сами по себе скоро уйдете. Вы ведь скоро уйдете, правда? Может даже, уже уходите, а?
Принц встрепенулся и с видом человека, решившего показать, кто здесь главный, спросил:
– И куда я должен, по-вашему, уйти?
– Судя по вашему виду, в баню, – ответила я, совсем не впечатленная его преображением.
– Помоги мне Всепрощающий, да чем вам мой внешний вид не угодил?
– Я, конечно, могла бы ответить: «Всем», – принц раздраженно фыркнул, – но я лучше вас спрошу… Вы в гости к друзьям тоже заявляетесь в таком виде?
Вот тут принц смутился… и так мило стал выглядеть, что я невольно залюбовалась им.
– Понимаете, – выдавил он из себя, – вы застали меня в такой момент…
– Интимный?
– Почти… – смущение принца уже било через край, – я шел к своей невесте.
– Пфф, – пояснение развеяло его «милоту», царапнув меня обидой, – в таком виде идти можно либо к жене, либо к любовнице.
Тут вмешался закадровый товарищ неожиданным выкриком: «Она…!»
Полуголый озадаченно покосился в сторону, но тут же, словно получив подсказку… хотя почему «словно»? Совершенно точно получив подсказку, воспрянул и заговорил в слащаво бодренькой манере, точно с избалованным ребенком влиятельных людей:
– Девушка, знаете, я восхищён вашей сообразительностью и, так сказать, нетрадиционным подходом к делу…
– Точно бред, – откомментировала я, невольно кривясь от источаемой сладости, – хвалят за всякую чушь.
Тип на табуретке дернул головой, но тон не изменил:
– … поэтому я считаю, вы вполне достойны принять приглашение во дворец…
Он замолчал в ожидании реакции. Я тоже молчала, но в отличие от него без каких-либо ожиданий.
– Девушка? – сдался первым полуголый.
– Это вы мне?
– Конечно, вам! – он просто сама слащавость, – разве здесь есть еще какие-нибудь кандидатки?
От оскомины во мне взбодрилась Червоточинка:
– Откуда мне знать? Может, вы так своего приятеля зовете?
– Что?! – возмущенно взвыл закадровый, но тут же, подчиняясь почти незаметному жесту принца, замолк.
– Мой помощник, не девушка, – с вежливой строгостью заявил собеседник, попадая в классический развод.
– Это не повод для гордости! – заявила я, и, спустя пару громких возмущений невидимого, добавила, – надеюсь, вы его цените не за это. Впрочем, вы же уже, говорили, что вас застали в интимный момент. И покушаться на ваше право решать, как и с кем проводить свое личное время, я не собираюсь. Вот только не понятно, почему вашего приятеля назвать невестой можно, а девушкой нельзя?
Закадровый рычал, табуреточный молчал и бордовел, а я же удовлетворенно наслаждалась происходящим цветомузыкальным произведением.
– Девушка, между прочим, перед вами принц, – как бы спокойно заговорил полуголый.
– Тот, что на белом коне? – мгновенно отреагировала я-Червоточинка.
– Не заговаривайте мне, зубы! – начал распаляться его высочество, вскакивая на ноги, – Причем здесь лошадь!
– А какой же ты принц, если не на белом коне?
– Нормальному принцу конь не нужен!
– Как и одежда.
– Причем здесь одежда?
– Глядя на вас, понимаешь, что абсолютно ни при чём…
– Так, – принц сделал глубокий вдох, и я даже поставила ему жирный плюсик за попытку успокоиться, – наше общение превращается в круговерть глупостей. Может быть, мы попробуем начать сначала. Представимся друг другу…
– Если начинать сначала, то до «представимся» нужно одеться. Или у вас за душой только штаны и табуретка?
– Девушка, уверяю вас, ни с доходом, ни одеждой у меня проблем нет.
– То есть проблемы только с воспитанием. Вас как мама в детстве не учила?.. –тут до меня дошел сюрреализм происходящего,– Боже мой, о чем я говорю? Спрашиваю про маму у иллюзорной личности, которая откровенно назвалась бредом…
Тип на табуретке как-то растеряно посмотрел в сторону, наверно на закадрового с его загадочной аппаратурой и удивленно произнес:
– Почему иллюзорной?
Но я уже его не слушала. Разговор внезапно стал утомлять. Появилась мысль проснуться и отдохнуть от сна. И я, бросив напоследок «Пока, бредятина!», окунулась в темноту, ведущую в реальность.
Глава II
Часы показывали начало четвертого. Я сидела на кровати, пытаясь осмыслить увиденный сон. Вроде бы чистая бредятина, но с другой стороны… Как часто людям снятся личности, которых они никогда не видели в жизни… причем повторно и подробно. Да еще искренне удивляющихся, что их считают иллюзией… Или это сигнальчик подумать о душевном здоровье.
Проведя остаток ночи в бесконечных раздумьях, я пошла в школу в преотвратном настроении, что немедленно прочувствовали попавшие мне на язычок одноклассники. Даже физичка, после урока отозвала в сторону, и, сказав, что, понимая меня по-женски, все же просит постараться не привносить раздражение критических дней в решения задач, особенно если решаю их у доски для всего класса. По-моему она потом еще сходила и предупредила обо мне других учителей, уж больно странно они на меня смотрели. А может просто показалось.
Валерка стал единственным не шарахавшимся от меня человеком. Он с монотонной настойчивостью выспрашивал о причинах повышенной стервозности, полностью игнорируя всю кусачесть. Его упорство привело к окончательной победе вечером, когда по пути на тренировку я сдалась и рассказала про сон. К моему удивлению вместо ожидаемых добродушных шуток-утешений из друга посыпались уточняющие вопросы. Абсолютное большинство казалось довольно идиотскими и незначительными. Однако он спрашивал с такой напористостью, что невольно хотелось узнать, что можно выяснить из длины волос, материала штанов и цвета глаз. Наконец доморощенный Шерлок Холмс закончил и с видом «Это элементарно, Ватсон!» заявил, что ничуть не удивлен и давно подозревал о моей особенности, после чего озвучил вывод: приснившийся – не иллюзорная личность, а вполне конкретный человек. В ответ на озвученный мной в паре слов скептицизм он приступил к оглашению доказательств. Мол, мозг, рождая фантомные образы, не
