Таринор, но удар под дых оборвал его на полуслове.
– Пасть захлопни, не то зубы выбью! – рявкнул лысый и снова обратился к Тиму. – Ну, чего там?
– Фляжка! – воскликнул тот. – Серебро?
– Олово, – сдавленно ответил Таринор.
– На пуговицы пойдёт… Верёвки, сухари какие-то, а это что? Вроде мясом пахнет. Ну-ка… Тьфу! Сапожную подошву прожевать легче, чем эту дрянь… О, ножик! Заберёшь, Роб?
– Отдай братцу своему, мне мой дороже. Что-то ещё?
– Кремень с кресалом. Его себе заберу… А это что ещё за барахло? – Тим поднял квадратную монетку и обратился к Таринору: – Эй, ты, это что такое? Амулет?
– Ага, – отозвался тот, с трудом совладав с дыханием, – я могущественный колдун и наложу на вас всех порчу.
– Смотри в штаны не наложи, сказочник, – один из державших Таринора вывернул ему руку ещё сильнее. – Будь ты колдуном, не попался б на такую глупую удочку. Вытоптать тропинку к ручью и в кустах сныкаться, ха! Думал, нет на свете болвана, чтоб на такое купился.
– Ну так что это за штуковина? – не унимался бородатый.
– Монетка на удачу, из дальних стран, – стиснув зубы ответил Таринор.
– Не помогла тебе она, – вздохнул лысый, неумело изобразив сочувствие.
– Может, я вам денег дам, а вы меня отпустите?
– И много у такого, как ты денег?
– Завалялась пара монет. Там, в кармане сумки.
Тим, пытавшийся выудить из опустевшей сумки ещё хоть что-нибудь, пошарил рукой во внутреннем кармане и обнаружил перевязанные тесьмой карты да несколько монет.
– О, картишки! – расплылся он в глупой улыбке. – Вот это удружил! Будет, чем заняться. Что тут у нас? Пять маренов? Не густо.
– Что ли отпустить тебя за пять серебряных монет? – задумчиво проговорил лысый, почесав подбородок, и тут же сам себе ответил: – Не-а, не пойдёт, мне оруженосцем больше перепадало…
– Ты служил рыцарю? – прохрипел Таринор.
– Ага. Если тот мешок с дерьмом можно было так назвать. Настоящий ублюдок был, так что я в конце концов его прирезал и вещички забрал. Он звал меня Добрым Робом, вот только даже моей доброте есть предел… Знаешь, обычно я беру с толстосумов выкуп и отпускаю на все четыре стороны. Иначе кого нашему брату грабить, если всех перебьют? Вот только чую, ты наверняка разболтаешь, что мы на тракте засели. Стало быть, придётся тебя кончать. Но сначала взгляну на твою железку.
Таринор, собрав оставшиеся силы, попытался было вырваться, но получил пинок в ногу и упал на колени. Лысый разбойник вытащил меч из ножен, провёл грязным пальцем по клинку и присвистнул.
– Ишь какой! А ты никак и сам рыцарь? Нет, на рыцаря ты не тянешь. Стало быть, наёмник? Или вовсе меч стащил у кого? Я, знаешь, ворьё терпеть не могу. Тащить добро втихую – это как-то несправедливо, – Роб обернулся, и остальные встретили эти слова смехом. – Но вот если я тебя сперва убью, а уж потом заберу меч, то это уже будет не гнусное воровство, а благородный разбой. Сам посуди – сколько народ песен сложил про благородных разбойников. А сколько воспевают воров? То-то же. Так что ты, друг мой, покойник, как ни крути. Осталось решить, что с тобой сделать. Может Кистеню отдать? По глазам вижу, ему не терпится сделать из кого-нибудь отбивную. Он на прошлой неделе одного бедолагу голыми руками так отделал, места живого не осталось.
Услыхав это, громила с пластиной на животе отрывисто захихикал и похрустел кулаками.
– Роб, давай уже закругляться, – прогнусавил тот, чей нос был сворочен набок. – Ещё лагерь ставить, костёр разводить, да и пожрать не мешало б чего изловить. От этой тухлой капусты меня уже воротит. Клянусь, нет дерьма хуже того, что Тим готовит.
На эти слова разбойники понимающе закивали. Все, кроме Тима.
– Придумал! – оживился лысый. – Раз ты со своей верёвкой пришёл, на ней мы тебя и вздёрнем! А заодно поглядим, как дрыгаться будешь.
Под одобрительные возгласы разбойники умело связали петлю и перекинули верёвку через толстый сук дерева. Таринор отчаянно вырывался, сбивая сапогами дёрн с узловатых корней, пока его тащили к этой наспех сооружённой виселице, и даже успел сильно пнуть одного из негодяев. Но тот лишь ухмыльнулся, обнажив щербатые зубы.
– Погоди, ублюдок, успеешь ещё поплясать, – усмехнулся он и принялся надевать петлю.
– Эй, Щепка! Ты ж из монашеской братии? Заводи молитву, чтоб всё по закону было! Мы ж не сволочи безбожные.
– И то верно! Пред ликом богов и людей, Троих и многих…
Вскоре шею наёмника крепко стянула верёвка, и громила Кистень потянул на себя другой её конец. Под разбойничий хохот в глазах Таринора начало темнеть. Он пытался уцепиться ногами за ствол, но тот был слишком далеко; попытался схватиться за верёвку, но и это никак не помогло: она была чересчур тонкой. Когда ноги наёмника совсем оторвались от земли, сознание его помутилось, а звуки стали тонуть в оглушительном звоне. «Неужели, конец? – пронеслось в его голове, когда зрение почти совсем затуманилось. – Наверное, на службе у Эдвальда, всё было бы по-другому…»
– Чур сапоги его я забе… – начал было тот, что читал молитву, но фраза вдруг прервалась сдавленным стоном.
Кистень от удивления отпустил верёвку, и наёмник повалился на землю, жадно ловя воздух ртом. Разбойники затихли и, обернувшись, увидели лежащего на траве худощавого Щепку в монашеской накидке со стрелой точно между лопаток.
– Что за дьявол?! – гнусавым голосом вскричал кривоносый.
Короткий свистящий звук, и он рухнул с растерянным выражением лица и стрелой, торчащей из затылка. Роб развернулся, выставив перед собой меч наёмника. Выхватив ножи и топоры, негодяи попятились к деревьям.
– Я же говорил, Роб! Я же говорил! – залепетал кто-то.
– Заткнись! – огрызнулся лысый.
Услышав шелест за кустами ежевики, он резко обернулся в ту сторону. Меч в его руке задрожал.
– Туда! Вы двое – проверьте кусты!
– Да нет там никого, мы ж сами только что там…
– Я сказал проверьте, мать вашу!
Те, кто ещё недавно смеялись, заламывая наёмнику руки, теперь неуверенно засеменили к зарослям. Подойдя чуть ближе, один из них тут же получил сразу две стрелы в живот.
– Их всего двое! – взвизгнул Роб. – Вспорите ублюдкам брюхо!
Сразу
