сна. Все эти сорок минут сомнограф беспристрастно записывал видения, приходившие в мозг этого человека под действием стимулятора и собственной фантазии. А когда сон подошел к своему логическому финалу, Хеллроад проснулся. Просто резко открыл глаза, глубоко вздохнул, сел на кровати, несколькими движениями содрал датчики и шлем с головы.
Окончательно проснувшись, мужчина подошел к сомнографу, осмотрел его, бросил несколько взглядов на индикаторы, и, наконец, выключил. В комнате снова наступила тишина. Хеллроад открыл кожух, аккуратно достал бобины с пленкой, которые тут же отправились в старый серый чемоданчик, валявшийся под столом. Казалось, человека не беспокоила дальнейшая судьба пленки. В общем-то, так оно и было – перемотку и красивую упаковку сделает мистер Эванс, это его работа. И с помощью мистера Эванса эта пленка на днях попадет в руки миссис Винкерс, которая по достоинству оценит работу мистера Хеллроада.
А мистер Хеллроад, не обремененный какими бы то ни было обязательствами, мог спокойно отдохнуть в своей тесной грязной квартирке, до которой никому нет никакого дела в этом большом городе.
7
Городская элита в массе своей предпочитала жить за городом, и лишь немногие из богатых, успешных и знаменитых обитали на самых престижных этажах небоскребов в центре. Мистер и миссис Винкерс любили тихую загородную обстановку, поэтому Джонсону, пребывающему сейчас не в лучшем финансовом положении, пришлось идти на центральный вокзал, откуда каждые час двадцать за город уходят электропоезд. А после получасовой поездки в холодном и шумном вагоне пришлось с четверть часа идти под еще более холодным и неприятным дождем. Поэтому перед воротами усадьбы Винкерсов предстала мокрая и дрожащая фигура детектива, проклинающего все на свете.
Джонсон знал, что он сейчас не зря терпит все лишения, и его героический поступок будет вознагражден. Только поможет ли это вознаграждение в следствии, сдвинет ли увиденное и услышанное в усадьбе Винкерсов дело с мертвой точки – большой вопрос.
Ажурные кованые ворота были открыты, и прямо за ними стояла полицейская машина. У большого особняка, как мог разглядеть детектив сквозь струи дождя, стояло еще несколько машин, и среди них личный автомобиль инспектора. Что ж, другого Джонсон и не ожидал. Инспектор тоже здесь. И очевидно, что он в плохом настроении. По крайней мере, приезду детектива он будет рад меньше обычного. И уже через минуту Джонсон убедился в этом, встретившись с инспектором в холле роскошного особняка.
– Джонсон? – глаза инспектора, выражая крайнее удивление, живописно полезли на лоб. – Что вы здесь делаете, и откуда, черт вас побери, вы узнали о смерти миссис Винкерс?
Джонсон только улыбнулся, явно довольный недовольством инспектора.
– Не так важно, как я узнал и зачем я здесь. Важно другое. Не кажется ли вам, что четыре случайных смерти – это уже не случайность?
Инспектор беззвучно выругался, переложил сигару из одного угла рта в другой, и грозно посмотрел на Джонсона.
– Я не обязан ничего говорить вам. Тем более, делиться нашими предположениями о причине смерти миссис Винкерс. Вы просто частный детектив, поэтому займитесь своим делом – хотя бы разоблачайте неверных мужей. А это дело – не ваше!
Детектив снова улыбнулся. Последние пару месяцев никто не изъявил желание разоблачить неверного мужа, отчего Джонсон не сильно страдал, но денег это не прибавляло.
– Ну инспектор, – почти ласково произнес детектив с неизменной улыбкой – давайте не будем переходить на личности. Теперь я вижу, что это не мое дело, поэтому спешу покинуть вас.
Недовольство инспектора сменилось искренним удивлением – на его памяти детектив никогда не соглашался со словами инспектора и не покидал место преступления без препирательств, а, тем более, без насмешек. Поэтому удивление тут же сменилось подозреним – уж не хочет ли этот нахал обмануть полицию?
Но похоже, никакого обмана. Джонсон в знак прощания приподнял свою промокшую насквозь шляпу и вышел в дверь, вежливо открытую дворецким. Инспектор видел в окно, как детектив, кутаясь в свой плащ, быстро прошел через двор к воротам, и его фигура, размытая стеной падающей с неба воды, скрылась за поворотом. Инспектор снова удивился, но старался не показывать это своим подчиненным. Хотя все прекрасно понимали, что такое поведение детективу не свойственно.
Примерно через час полиция, забрав с собой тело несчастной миссис Винкерс, покинула особняк, оставив в нем расстроенных слуг и грязь на полу. Но как только за полицейскими машинами закрылись ворота, в особняке гулко раздался дверной звонок. Дворецкий был слишком занят, и дверь открыла молодая горничная, на лице которой отражались ее искренние переживания по поводу безвременной кончины хозяйки.
За дверью стоял насквозь промокший и дрожащий от холода Джонсон. Он улыбнулся, приветливо поднял шляпу, но не рискнул заходить в дом без приглашения. Горничная сразу узнала детектива, удивившись его возвращению.
– Мистер… Мистер Джонсон, полагаю?
– Да, он самый. – детектив держал шляпу в руках, и лицо его выражало такие страдания, что не могли не вызвать сочувствие в сердце молодой девушки.
– Прошу входите! Я видела, как вы покинули дом, что вас привело сюда снова?
Джонсон не мог вот так сразу выложить все, поэтому он решился на небольшой обман. Ну как, обман – легкое передергивание фактов в свою пользу.
– Понимаете, ужасная погода испортила все дороги, да и возможности поймать такси мне так и не предоставилось, так что на вокзал попасть я не смог. Дождь только усиливается, поэтому я вынужден был вернуться обратно. – Джонсон почти не слукавил на счет такси, хотя у него просто-напросто не было денег. – Но, если вы не можете хотя бы на полчаса впустить промокшего и озябшего служителя закона, я покину имение Винкерсов.
Слова детектива возымели действие. Через две минуты он уже сидел на кухне, а горничная – мисс Хейвуд – хозяйничала, готовя гостю чай. Промокшие насквозь плащ и шляпа Джонсона висели над печью, распространяя вокруг себя неприятный запах сырости.
– Скажите, мисс Хейвуд, а к миссис Винкерс вчера кто-нибудь приходил или приезжал? – рискнул задать вопрос детектив.
– О, да! У хозяев почти каждый день кто-то бывает – понимаете, все эти дела, они даже вечером и в уикенд не оставляют в покое. Поэтому здесь часто бывают разные люди. И вчера тоже, хотя и меньше – ведь мистер Винкерс в отъезде, а дела, в основном, ведет он. Какой это удар для него! Наверное, он даже прервет свою деловую поездку, и вернется из Европы – он так любил миссис Винкерс… – казалось, еще чуть-чуть, и горничная снова заплачет, хотя и предавалась этому занятию все сегодняшнее утро. – Но
