чтобы мы не обижались.
Будучи медсестрой, до того, как обрушилась Драга, ее убеждения всегда были основаны на науке, но она каким-то образом освободила место для идеи Творения. В ее глазах Драга была Божьим наказанием за то, что все мы были такими глупыми. За то, что позволили политикам решать, что важнее всего на свете. Для общества, теряющего из виду вещи, которые были прямо у них под носом, в то время как они были заняты размещением собственных фотографий. Селфи — это термин, который всегда использовала моя мать. Мы с Брайани обычно смеялись над визуальными эффектами, которые она вложила в наши головы, о людях, останавливающихся, чтобы сфотографировать самих себя помимо разных вещей. Опасные вещи. Как у человека, который, по-видимому, сфотографировался рядом с Рейтом в начале вспышки, и ему откусили половину лица. Он не потрудился опубликовать фотографию, потому что умер на месте, но, по словам моей матери, около десяти версий трагедии, записанных ближайшими свидетелями, попали в то, что она назвала Интернетом — еще одна концепция, которую я не могу полностью понять.
Я не знаю жизни до Драги, так что для меня это просто эволюция. Наконец-то меня сбросил с вершины пищевой цепочки хищник покрупнее. В нашем мире это убить или быть убитым. Нет времени фотографировать.
Поднимая с земли свой рюкзак, я отмечаю положение солнца на небе. Я хватаю упавшую ветку дерева, около трех футов длиной, и отмечаю ее тень в грязи, обозначая с каждой стороны запад и восток. — Мы держим солнце за спиной, — говорю я Брайани.
— Что, если другие ульи нас не примут?
Ее беспокойство небезосновательно. Опасно приближаться к другому улью, так как многие из них убьют на месте, особенно тех, кто провел слишком много времени в Мертвых Землях. Это касается не только других ульев. Мародеры тоже прочесывают пустыню, в частности, в поисках женщин, потому что в наши дни женщин не хватает из-за Рейтов, которые захватывают, насилуют и в конечном итоге убивают их. Вот почему орда напала на нас троих. Три женщины, бродящие по пустыне, примерно так же опасны, как моя мать, бросившаяся на растерзание Разбойникам предыдущей ночью.
— Тогда мы продолжаем идти, пока не найдем тот, который подойдет.
Глава 4
Сегодняшний день
Испытуемым женщинам назначаются Чемпионы, с которыми они совместимы. А совместимость, по-видимому, означает: Чемпион не задушил указанную женщину полностью до ее смерти.
Медуза подводит меня к одному из двух стульев перед столом доктора Эрикссона. Он главный врач в Калико, ведущий исследователь, отвечающий за это конкретное крыло. Единственный человек в этой дыре, который пугает меня больше, чем кто-либо другой. Похоже, что Альфа Проект- его детище, и скользкая, яркая улыбка на его лице говорит мне, что он в восторге от новости о моей встрече с Валдисом.
Потирая руки, он напоминает мне ребенка, просящего свою мать взглянуть на подарки, которые она привезла домой для него. — Расскажи мне. Расскажи мне все.
На экране позади него изображение Валдиса, держащего меня за горло, было приостановлено, как будто в этой части нашей встречи было что-то особенно волнующее. Поразительно, какой маленькой я выгляжу рядом с чудовищем. Какая хрупкая и полностью в его власти.
— Нечего сказать такого, чего ты еще не видел. Вспышка боли ударяет в основание моего горла, где нежный синяк отмечает свидетельство моей встречи с ним, и я вздрагиваю, проводя пальцем по красной полоске, оставшейся позади.
— Ты понимаешь, что он мог начисто оторвать тебе голову. Как одуванчик!
Я подозреваю, что единственная причина, по которой он этого не сделал, была связана с тем фактом, что я нарушила одно из многих правил, используя его имя.
— Он этого не сделал. Что является первым шагом в переплетении.
Я бросаю взгляд на Медузу и снова на доктора.
— Связывание? Что это?
— Каждая деталь твоей встречи с Чемпионом была угрозой. Еда, которую ты ему предложила. То, как ты пахла. Тот факт, что ты женщина. Он не доверяет никому, кроме своих кураторов и конечно, исследовательского персонала. Так они остаются послушными. Лояльными.
Ублюдки. Они бросили меня в клетку со львом, ожидая, что меня съедят заживо.
— Он убивает без зазрения совести или раскаяния, вот почему нам пришлось тебя немного модифицировать.
— Изменить меня? В течение четырех лет в Calico меня использовали как морскую свинку. Каждый день тыкали иглами. Осматривали врачи. Постоянно наблюдали. Постоянное наблюдение. Кормили определенной пищей отдельно от других субъектов в этом заведении. Отдельно от моей сестры Эвен, которая работает в акушерском отделении больницы, помогая ухаживать за детьми и принимать роды. Никто ни разу не потрудился объяснить мне, для чего нужны эти тесты, а если я и спрашивала, то только один раз. Той ночью я подверглась электротерапии, которая сделала меня неподвижным на два дня. Сейчас я немного колеблюсь, задавая вопрос, но у меня почти возникает ощущение, что доктор подталкивает меня к этому вопросу.
— Что ты со мной сделал?
— Ты помнишь, там, в комнате, когда он тебя обнюхал?
Я помню, и я была совершенно уверена, что он получал удовольствие от ужаса, пульсирующего в моих венах в тот момент.
— Да.
— Это обонятельная привязка. Ты носишь в себе часть его ДНК, поэтому то что пахнет знакомо, подходит для него. Он сплетает пальцы вместе, поднимая их в демонстрации.
— Это как два кусочка головоломки, идеально складывающиеся вместе. Ему очень приятно.
— Он не казался успокоенным.
— Ну, многие из них отвергают вязку. Они склонны к подозрительности. Они осторожны. Это что-то вроде животного инстинкта, который поддерживает в них жизнь.
Если это правда, то нет причин, по которым я должна быть жива. Как он сказал, все во мне было угрозой.
— Почему нам не разрешается использовать их имена? Это, несомненно не их настоящие имена, потому что никого в этом месте не называют по имени при рождении. Для большинства они не что иное, как число, включая меня.
Его губы сжимаются в тонкую линию, и он упирается ладонями в стол.
— Позволь мне показать тебе.
Отвернувшись от меня, он возится с экраном позади себя, на мгновение делая его черным, прежде чем появляется новое изображение. На этот раз в движении.
— Это было записано всего две недели назад. Кадмус — один из трех чемпионов, как и Валдис, который никогда не проигрывал ни одного боя.
— Драка?
— Мы подготавливаем их к мутациям. Неудачные испытания на людях, которые… скажем так, больше не люди. Они очень выносливые. Их трудно убить. Поэтому мы держим их в узде, что в свою очередь, со временем делает их довольно жестокими. Если мы в какой-то момент окажемся скомпрометированы, альфы — наша единственная надежда выжить против них.
Эти люди обучены бросаться на пути смертельно опасного хищника? Неудивительно, что они взбешены.
Я возвращаю свое внимание к экрану, где молодая женщина входит в комнату с чуть большей грацией, чем
