Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Супруга Навокова, устав терпеть нужду, выгнала актера. Оставшись с дочерью-школьницей, она зарабатывала на хлеб с маслом фасовщицей в супермаркете, а в свободное время убирала подъезды. Дочь помогала. Муж же, артист Навоков, не нашел иного выхода, как переселиться к своей теще. Теща женщина была добрая, и, прожив с ней бок о бок в ее однокомнатной квартире месяц, артист склонил пожилую даму к плотскому греху. Расточая любимой теще интимные ласки, Навоков немного расслабился – теща зятевскую зарплату не требовала, а, наоборот, делила пенсию на двоих. Но иногда Навоков грустил.
Сергей и Анисим как раз застали артиста в секунду грусти – он стоял в больших наушниках перед микрофоном, готовясь озвучивать очередную мультфильмовскую роль, и грустил. Навоков был отделен от коридора, где стояли Сергей и Анисим, прозрачной стеной из плексигласа. На двери студии красовалась табличка: «Не шуметь! Не входить!»
– Внимание! Начали! – откуда-то из пустоты прогремел голос звукорежиссера.
На экране возник нарисованный компьютерной графикой толстый, похожий на человечка, навозный жук. Жук летел.
Навоков напрягся и зажужжал, шевеля губами:
– Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж… Ж-ж-ж-ж… Ж-ж-ж.
Жук лихо приземлился перед смешной и маленькой козявкой.
– Стоп! – вскрикнул из темноты звукорежиссер. – Записано. Спасибо.
Навоков снял наушники и расслабился. Только тут он увидел сквозь стену Сергея с его африканским напарником и заулыбался. Отирая потное лицо платком, артист вышел в коридор.
– Сережа, здравствуй.
– Здравствуй, Навоков. Жука озвучиваешь?
– Жука.
– Много нажужжал?
– Рублей триста сегодня нажужжал.
– Что-то мало. Ты губами интенсивней шевели. Интенсивней!
– Шутишь все.
– Какие могут быть шутки! Ну, веди в буфет… Что заскучал? Платить буду я, хоть ты мне и должен пятьдесят рублей.
– Мог бы забыть про пятьдесят рублей.
– Не дождешься. Разговор к тебе есть, а я знаю, что во время приема пищи ты говоришь охотнее.
– Это точно.
– Знакомься – это Анисим, мой стажер.
Навоков с благосклонным видом пожал руку Анисима. Предстоящее угощение настроило артиста на доброжелательный лад, он выпер вперед большой круглый живот и запустил руки в карманы цветной жилетки.
– Не жадный ты до денег, Сережа.
– Не жадный, потому такой же нищий, как ты. А у тебя будь деньги, я уверен, ты бы их зажал. Долг ведь мне не вернешь никогда.
Навоков, скромничая, прихрюкнул.
– Сам это знаешь. Мог бы уже успокоиться и не вспоминать о долге.
– Нет. Денег не верну, так хоть удовольствие поимею, унижая за эту пятидесятку.
Навоков пожал плечами, мол, как знаешь.
В буфете мультстудии уселись вокруг круглого столика. Тощий высокий буфетчик, он же официант и уборщик со столов (артисты и мультхудожники имели грех живописно свинячить), не спрашивая, принес тарелку с колбасной нарезкой и хлеб.
– Кофе или спиртное? – спросил он, водрузив в центре столика закуску.
Сергей кивнул Навокову. Тот жадно сглотнул. Ага, нужда артиста здорово прижала – изголодался по алкоголю. Сергей закатил глаза.
– Понял, – оживился буфетчик. – По двести граммов коньяку каждому.
– Икру дайте, – подал голос Анисим.
– Только красная, – сказал буфетчик.
Навоков убрал с лица благодушное выражение.
– Сдается мне, вы при деньгах.
– Не надо намеков, Навоков, в долг не получишь. У тебя плохой кредитный рейтинг. Но… – Бянко мотнул головой Анисиму, тот достал из кармана десятидолларовую бумажку, – ответишь на вопросы – баксы твои.
– Согласен.
Буфетчик принес три стопки, графин с коньяком, бутерброды с красной икрой. Навоков торопливо наполнил стопки коричневой искристой жидкостью. Выпили.
Запихнув в рот бутерброд, Навоков откинулся на спинку стульчика, проглотил закуску, потом достал из кармана жилетки пачку дешевых сигарет и с удовольствием закурил. Пуская дым, поведал:
– Не люблю, когда на улице бабы курят. Думают, что это красиво, а у меня ассоциации возникают с продажными женщинами… Еще не люблю, когда девки наравне с мужиками хлещут.
Сергей снова наполнил стопки.
– Еще по одной. Для куражу.
Выпили. Артист, отведя руку с сигаретой в сторону, проглотил еще один бутерброд с икрой.
– Торопишься жить, Навоков, – прокомментировал Сергей. – Ладно, долой лирику. Расскажи, Паша, о Мулатове.
– О Мулатове? Зачем тебе?
– Мулатова убили позавчера. А сегодня покушались на Артема Контенко, сына поэта Контенко. Думаю, он уже умер. Артем был гомиком и «дружил» с Мулатовым. Есть мысль – Артема замочили, потому что он знал, кто «сделал» Мулатова.
– Ты сыщик?
– Я журналист, носитель правды.
– Я не убивал Мулатова.
– Верю. Но ты был его приятелем. Пил с ним на халяву. На рыбалку ездил.
– Что я могу рассказать?
– То, что меня может заинтересовать.
Навоков задумался, докурил сигарету. Потушив в блюдце с остатками бутербродов окурок, медленно сказал:
– У Мулатова был друг – земляк (Мулатов ведь из Лесорецка), они даже вроде из одного двора, учились в одной школе. Маранков…
– Фамилия знакомая.
– Он здесь в Питере йогуртами торговал. Помнишь рекламу – йогурты от Маранкова.
Сергей ощутил прилив теплой волны – кровь стукнула в виски. Маранкова убили неделю назад. Прямо посреди улицы, когда машина затормозила перед светофором, к авто подошел прохожий в куртке и надвинутой на глаза кепке и спокойно бросил в салон через открытое окно ручную гранату. Водитель, охранник и Маранков погибли мгновенно. А перед этим был скандал – у Маранкова похитили жену и требовали какие-то деньги, якобы им украденные. Темная, запутанная история.
Сергей налил всем коньяка и выпил первым.
– Мулатов после смерти Маранкова был сам не свой. Как-то в разговоре со мной он обронил фразу, мол, у него и его друзей начались неприятности, пришла ударная волна из прошлого, – Навоков поднял стопку, посмотрел сквозь коньяк на свет. – У Мулатова был здесь друг фээсбэшник… Мулатов очень надеялся на него.
– Как зовут друга?
– Не знаю.
– Еще что?
– Все.
– Ты очень помог мне, Паша.
– Доллары мои?
– Может, еще что скажешь?
– Нет. И так сказал много на десять долларов. С вами, журналистами, связываться опасно…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
