невиновности не играет никакой роли.
— А не проще спросить об этом у нее самой? — произнес старик. — О ее темных пятнах?
— Я пытался расспрашивать, но она обижается и молчит. Или начинает плакать. А это еще хуже. Не выношу женских слез… Но почему вы спрашиваете?
— Видите ли, дело в том, что моя жена… В далеком прошлом… Тоже долгое время не могла забеременеть. Причем, в отличие от вас, я был абсолютно уверен… Как бы это выразиться… В чистоте ее жизни до встречи со мной. Просто не могла зачать — и все… Такое с женщинами случается, и не так уж редко. Причин множество… В нашем случае, как я думал, сказывалась значительная разница в возрасте. Я был старше ее почти на сорок лет… Ведь это веская причина, не так ли?
Иннокентий Павлович кивнул, соглашаясь, но глаза его поскучнели. Ему было не интересно слушать чужие истории, однако перебить старика он не решался из опасения, что тот обидится.
— Тогда еще не было так называемого экстракорпорального оплодотворения, к которому в наше время прибегают многие бездетные пары… — Старик вздохнул, помолчал, а потом неожиданно спросил: — Кстати, а вы не рассматриваете такой вариант?
— Процент удачного зачатия при искусственном оплодотворении не так уж велик, чтобы полагаться на современную медицину, — сухо ответил Иннокентий Павлович. — Это своего рода рулетка, а я не люблю азартных игр. Что может быть глупее, чем ставить на кон свое будущее?
Нотариус понимающе кивнул.
— А мы с женой часто ходили в церковь. Молились, каялись в грехах, причащались. Ставили свечи перед иконой святых великомучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Но ничто не помогало. Мы уже почти отчаялись, когда однажды кто-то из моих клиентов рассказал мне о волхве по имени Ратмир.
Иннокентий Павлович сделал нетерпеливое движение, собираясь прервать монотонный рассказ старика, который утомлял его. Но следующая фраза остановила его и заставила прислушаться внимательнее.
— Этот волхв Ратмир творил просто чудеса. К нему обращались бесплодные женщины, уже потерявшие всякую надежду. Он проводил свой языческий обряд, и те зачинали.
— С божьей помощью? — язвительно спросил Иннокентий Павлович.
— По воле языческого бога Велеса, — тоном, отвергающим всякие сомнения, ответил старик. — Вы не слышали о таком?
— Это что-то из древнерусской мифологии? — пренебрежительно произнес Иннокентий Павлович. — Предания, былины, сказки…
— И я тоже так подумал вначале, — сказал Мстислав Иванович, осуждающе взглянув на него. — Но моя жена отнеслась к этому иначе. Она нашла этого волхва. Прошла через языческий обряд, искупалась в Зачатьевском озере. Вернулась домой. А ровно через девять месяцев в нашем доме появился младенец. Моя жена родила долгожданную дочку. — Он помолчал, а потом произнес: — Можете считать это простым совпадением, воля ваша. Но мне так не кажется.
— Вы говорите, Зачатьевское озеро? — задумчиво произнес Иннокентий Павлович. Он умел расслышать самое главное в любой, даже бессвязной речи. Считал это врожденным даром интуиции, которая и помогла ему пробиться в жизни и заработать состояние. Поэтому всегда прислушивался к своему внутреннему голосу. А сейчас тот утверждал, что в рассказе старика есть нечто, над чем стоит подумать на досуге. — Символическое название.
— Вообще-то я говорил о языческом обряде, — уточнил Мстислав Иванович, не понявший, что вызвало такой интерес у его собеседника. — А омовение в озере было всего лишь его частью. Возможно, приобщение к языческому культу. Что-то вроде крещения в воде в православной религии. Не знаю, я не думал над этим до ваших слов…
— А я могу встретиться с этим волхвом? — перебив старика, спросил Иннокентий Павлович. В его глазах уже не было скуки.
Но Мстислав Иванович не заметил метаморфозы, произошедшей с его собеседником. Он уже сильно устал от этого разговора и хотел поскорее его закончить, чтобы остаться в одиночестве и подремать в своем мягком кресле.
— Увы, — сокрушенно покачал он головой. — Год назад волхв Ратмир умер.
— Тогда зачем вы мне все это рассказали? — разочарованно и даже с обидой спросил Иннокентий Павлович. — Раздразнили, как собаку костью…
— Но у него есть наследник, — сказал старик почти виноватым тоном. Он только сейчас понял, какой промах совершил, предавшись воспоминаниям. — Волхв Ратмир завещал все своему внуку. Быть может, не только свое состояние, но и свое ремесло?
— Состояние? — пренебрежительно спросил Иннокентий Павлович. Он все еще не мог простить старику рухнувших надежд. — Пару бубнов да страшную маску, вырезанную из дерева, при помощи которых языческие жрецы пытаются внушить мистический ужас своим зрителям?
— Ошибаетесь, мой дорогой, — укоризненно покачал головой нотариус. — По самым скромным подсчетам движимое и недвижимое имущество, принадлежащее волхву Ратмиру, в миру носящего имя Святослав Вячеславович Полоцкий, включая банковские вклады, акции и прочее, оценивается приблизительно в пятьсот миллионов рублей. Я точно знаю, потому что был знаком с его завещанием.
Иннокентий Павлович едва не присвистнул от изумления, но сдержался.
— Чудны дела твои, господи, — сказал он. — Вот это я понимаю — бизнес на деторождении!
— А что вы хотите? — сказал старик. — Я и сам по настоянию жены заплатил волхву довольно кругленькую сумму после того, как она забеременела. Это было, так сказать, добровольное пожертвование, акт благодарности. Впрочем, я не жалею о деньгах. Счастье, как известно, не купишь ни за какие миллионы. А наша дочь была для нас с женой неимоверным счастьем. — Он помолчал, погрузившись в воспоминания, а потом тихо произнес, словно разговаривая сам с собой: — И даже то, что жена вскоре ушла от меня, не омрачило моего счастья. Ведь у меня теперь была дочь. Иногда я с ужасом думаю, как бы я жил, если бы ее не было…
— И думаю, вы были не один такой, — невпопад произнес Иннокентий Павлович. Он не слушал старика, думая о своем. — Теперь мне все понятно… Так вы говорите, у волхва есть наследник? И где мне его найти?
Нотариус порылся в своих бумагах и извлек из груды архивных записей одну. Поднеся ее к самым глазам, прочитал:
— Несколько часов на поезде до станции Глухомань. Затем на автобусе до поселка Кулички. И еще два-три километра до дома, который местные жители называют Усадьбой волхва.
— И зовут его…? — нетерпеливо спросил Иннокентий Павлович.
— Олег Витальевич Засекин, — дрожащим голосом произнес старик. Усталость одолевала его. Казалось, что он сейчас заснет на середине фразы, и уже ничто не сможет пробудить его.
Видя это, Иннокентий Павлович поспешил откланяться. Впрочем, он уже узнал все, что хотел.
У самого порога комнаты его окликнул Мстислав Иванович.
— Так вы когда зайдете? — спросил старик.
— Зачем? — удивленно посмотрел на него Иннокентий Павлович.
— Ознакомиться с проектом вашего брачного договора.
— А, это…, — пренебрежительно отмахнулся мужчина. Было
