Ответить Лу мне не дала, просто встала и, на секунду задержавшись в дверях, чтобы бросить на меня полный смеси огорчения и печали взгляд, вышла из комнаты.
Я остался один в звенящей тишине, пытаясь разобраться, права ли богиня или опять мной манипулирует, говоря полуправду.
То, что колдовство в бездне опасно — я понимал, но чтобы настолько? Да, бездна и тьма тянут из тебя силы, пытаясь поймать в свои сети и никогда больше не выпускать в мир живых. Но чтобы бездна влияла на разум?
Каждый раз, когда я черпал силы из собственной души, мне приходилось оголяться перед окружающей тьмой, не было выбора. Как глубоко мрак и пустота пустили метастазы в мою душу и сознание? Или они заняли место того, что я оттуда забрал?
Сейчас я помнил и о пыточной в королевских темницах, но былой ярости и злости не осталось. Я даже уже почти спокойно относился к Гарену — он был мне просто неприятен, я воспринимал его как своего врага, но не более. Обжигающая ярость, гнев, которые твердили мне о необходимости умертвить жирного магика наиболее болезненным способом, куда-то ушли.
Но что, если Лу опять ведет какую-то двойную игру, состоящую из недомолвок и недосказанности? Она тоже связана со мной, пусть и не настолько прямо, как я с ней. Пытки, которым я подвергся, вылились и в страдания и боль для нее. Что будет с богиней, если я сгину во тьме бездны? Думаю, вред будет весьма ощутимый, тем более, мы говорим не о смерти физической, а о смерти души.
Так она пытается спасти сама себя? Вот этими уговорами? А это мое желание вырваться из тьмы и следовать за Лу, что это? Мои ли это вообще мысли и желания?
За размышлениями прошел остаток дня. Я пытался что-то механически делать, куда-то приткнуться или чем-то помочь, но был абсолютно никому не нужен. Так что, плюнув на все, после обеда я просто заперся в покоях и сидел на кровати, вперив пустой взгляд в стену. Подумать было о чем.
К жизни пришлось вернуться уже на следующий день: король вызвал к себе. Насколько я понял, Лу будет участвовать в делах государства только как боевой маг, так что вся придворная возня оставалась на моих плечах, тем более, это мне пожаловали баронский титул, хоть и втихаря.
Кай Фотен передал мне золотую с серебром цепь и круглый жетон, на котором было выгравирована моя фамилия — атрибут наследного барона, я видел такой на шее у Тиббота — после чего перешел к делам.
— Антон, тебе же рассказывали, что армия выбила паринийцев из города и сбросила атакующих в море?
— Ну, само собой, — ответил я, отпивая обжигающего напитка.
Время было ранее, так что вместо вина, пусть и разбавленного водой, сейчас мы с королем гоняли чаи, точнее, какой-то душистый отвар из трав, который весьма неплохо бодрил по утрам. К чаю у нас было что-то из южных сладостей, которые варят из фруктового сока. Я такое не очень любил, так что потиху тягал с королевского стола пирожки с капустой и яйцом — вот они мне были в самый раз.
— А в курсе ли ты, что они пришли на пять часов позже, чем должны были, да еще и половина — обосранные?
От таких откровений я чуть не подавился пирожком, а представив себе бодро шагающую армию обосранцев, и вовсе пришлось прятаться за чашкой. Король мои настроения уловил, но не разделял.
— Антон, я не шучу. Половина солдат шла с дерьмом в штанах, потому что их начало проносить еще на лагере. Они еле-еле могли драться, многие сейчас в лазаретах, а нам грозит распространение желудочной хвори! А тут еще и лето идет! Ты вообще представляешь, насколько это проблема для армии?
Я чуть успокоился и понял, что король говорит о каком-то местном варианте холеры, которая выкашивала в моем средневековье целые города. Симптомы тоже были похожи: недержание, обезвоживание, нарушение минерального обмена в организме, что в итоге выливалось в шок и смерть. Такое себе, если честно. И, насколько я знал, в этом мире может помочь выжить только сильный целитель. Тот же нелюбимый мной Гарен. Но скольких он сможет тащить одновременно? Десяток, два десятка человек? Сейчас только войск в Пите стояло восемь тысяч мечей — еще три с копейками тысячи подошли на следующий день после прибытия основной группы — не говоря уже о толпах погорельцев, которые слонялись по всему городу. Ситуация и вправду была пугающая.
— И что я?
— Тебя ждет клиент в печально знакомых тебе темницах. Надо с ним побеседовать, но так, чтобы было кого потом вздернуть, в назидание остальным.
— Неужели наш герцог-главнокомандующий?
— Ага, он самый, герцог Регон, — подтвердил король.
— А может лучше того, железом? Если его в живых оставить надо…
Кай нахмурился. На самом деле, даже если он планировал казнить потом Регона, герцог мог наболтать всякого. И хоть мои способности уже были таким себе секретом, на троечку, но одно дело, когда менталист ищет бунтовщиков или убивает паринийцев, а совсем другое — становится личным дознавателем короля. Особенно, если на этом менталисте нет рабского ошейника, а сам он получил титул барона.
— Нет, друг мой, придется тебе, — тяжело выдохнул король после недолгих раздумий, — Регон трус по сути своей. Он скажет палачам все, что они захотят услышать, а мне надо знать, в чем он замешан на самом деле. Понимаешь?
О, это я понимал отлично, как и то, что отказать монарху причин уже не осталось. Как и вариантов. Тем более, мне самому хотелось «пощупать» сознание Регона еще на этапе разбора армейских счетов, да вот укатил наш толстый усач в расположение армии, только и видели его при дворе.
Так что сразу после пирожков и чая, я отправился в темницы.
Когда я только проходил узким подземным ходом в главное здание цитадели — ее старую часть — в сопровождении пары гвардейцев, мне стало не по себе. Всплыли воспоминания о том, как меня больше двух недель пытали и пытались сломить мою волю. Ну как «пытались», ее по факту сломили — клятву я же пытался дать. Как я потерял ощущение времени и пространства в этих подземельях, как меня морили голодом и держали в пеналах-карцерах, не давая спать. Все это вспомнилось, когда я проходил узким коридором.
И пусть я все так же шел в сопровождении двух мужчин — не палачей, но гвардейцев — и сейчас на мне вместо просторной рубахи был хороший камзол и баронская цепь, ощущения оказались ниже среднего. В какой-то момент душу захлестнула паника, что мне придется вернуться в свой ненавистный «люкс» и все это просто подстава; я, подавляя истерику, потянулся к своим ментальным силам и четко ощутил ровное сознание бойцов рядом. И больше — ни души. Никаких намерений меня вырубить и опоить, никаких скрытых угроз. Я на самом деле был теперь человеком короля и грозили мне только враги Кая Фотена Первого, но никак не сам монарх. Во всяком случае, пока.
Еще одна мысль, пришедшая в голову с небольшим запозданием, успокоила меня окончательно. У мысли было имя, невысокий рост и фиолетовые глаза: это Лу. Тут была типичная ситуация из анекдота, когда король знал, что богиня знает, что король знает… ну и так далее. Короче, мексиканская дуэль, когда все у всех под прицелом. То, что богиня постарается вытащить мою бедовую голову из очередной передряги, если я в нее попаду, а точнее — когда я в нее попаду — я был практически уверен. Я для себя еще не решил до конца, боится ли Лу ощутить на себе эффекты от моей смерти или безумия, или же она на самом деле заботится обо мне, как о своем спутнике и товарище.
