Когда до жертвы наконец доходило, что свежевать заживо её никто не собирается, а предприимчивый маг всего лишь претендует на, так сказать, излишки, или отходы — многие соглашались сотрудничать.
Оказывается, за годы изоляции, в замках драконов скопились несметные кучи барахла, в виде давно сброшенных шкур, выпавших клыков, запасных хвостовых гребней и других полезных вещиц, которые выкинуть жалко, а использовать в хозяйстве не получается.
Прослышав о выгодном предложении стороннего мага, драконы потихоньку выстраивались в очередь и один за другим подписывали выгодный договор.
— Раньше эта проблема решалась заезжими рыцарями, — пояснял казначей Драконьего Двора, Тамберлен Чешуекрылый. — Да и подданные, чего греха таить, любили пошакалить по сопредельным измерениям, и нет-нет, а и сами попадались на крючок какому-нибудь магу. Небольшая, а всё же денежка в семейный бюджет. Да и казне прибыток... Но с тех пор, как мы объявили войну Заковии, и Князь наложил мораторий на путешествия, добро так и пылилось по склепам да фамильным пещерам. Зато теперь налоги потекут рекой... — и он счастливо вздыхал, колыхая обширным, воистину "казначейским", животом.
Карбункул сиял, как отдельно взятая и тщательно отполированная груда золота: он уже видел себя единственным поставщиком ценного сырья в Сан-Инферно, и подсчитывал баснословные прибыли.
Свято место пусто не бывает, — хотел предупредить я мага. Но передумал. Каждый заслуживает свой кусочек счастья. Даже такой эфемерный, как эксклюзивная торговля.
Зуб даю: уже завтра здесь, в Благоре, объявится орда перекупщиков, посредников и других "пиратов", и мечты Карбункула развеются, как белых яблонь дым.
Впрочем, я отвлёкся.
Затащив де Сигоньяка за приземистую и бочкообразную изумрудную колонну, я начал издалека.
— Давно хотел спросить: как вы себя чувствуете, барон? Ну, я имею в виду, мы же в Благоре. В самом сердце вражеской территории.
— Князь был очень любезен, предложив отметить воссоединение наших народов здесь, в Драконьем Приюте, — дипломатично ответил де Сигоньяк. — Я склонен рассматривать это, как жест доверия. Не то, чтобы люди могли причинить вред этому фундаментальному, рассчитанному на прямое драконье попадание строение. Но выглядит жест красиво.
— То есть, вы по-прежнему не доверяете драконам.
— Конфликт плавно перерос в соперничество, — пожал золотыми погонами де Сигоньяк. — Я склонен рассматривать эту тенденцию, как положительную.
— А как вам футбол? Согласитесь: гонять по полю мяч всё-таки более гуманно, чем отрубленные головы врагов.
И вот тут Сигоньяк задумался.
И показал это всеми доступными способами: барон тщательно наморщил лоб, завёл глаза к далёкому, похожему на изумрудное небо, но от того не менее материальному потолку, сцепил пальцы за спиной и даже покачался с носков на пятки.
Сигоньяк — потомственный военный. Его отец был военным, его дед и прадед были военными... Он учился в лучшей военной академии, и свою жизнь рассматривал исключительно с стратегической точки зрения.
А я взял, да и перевернул весь этот знакомый, устоявшийся мир.
Я с трепетом ждал.
Почему-то не хотелось, чтобы барон точил на меня зуб. С виртуозами меча и шпаги я предпочитаю поддерживать исключительно хорошие отношения.
— Вот я всё думаю, — наконец подал голос де Сигоньяк. — Как лучше назвать нашу команду? "Заковия Динамо", или "Заковия Зенит"?
Я икнул.
— Ник дал мне почитать несколько альманахов о спорте с вашей родины, Макс, — пояснил барон. — Он считает, из меня получится хороший судья.
Я икнул.
— Так вы... На меня не злитесь? — признаюсь честно: у меня дракон с плеч свалился.
Барон рассмеялся.
— Знаете, Макс. Я вот всё спрашиваю себя: не является ли знакомство с вами перстом судьбы, или проще говоря, самым счастливым событием в моей жизни?
— Чего?..
Вообще-то я парень понятливый. Но иногда туплю.
— Я тут подумал... — решительно сказал де Сигоньяк. — Вы мне нравитесь, Макс. К чёрту условности! Я ещё никогда не видел таких людей.
Я икнул вторично.
— Вы меня плохо знаете.
— Я поставил себе целью узнать вас поближе, — твёрдо заявил барон.
— Но ведь... — я еле удержался от того, чтобы не ущипнуть себя за руку. — Но ведь на нас будут смотреть косо!
Де Сигоньяк только вздохнул и отвёл взгляд.
— А как же ваш прославленный батюшка? Что бы он сказал, узнав про ваши пристрастия?
Видел я портрет старшего де Сигоньяка, в арсенале: такой же благородный профиль, как у сына, те же глаза цвета арктического льда.
И любовно прижатый к сердцу отрубленный коготь дракона...
Взгляд барона выразил презрение к мнению покойного родителя.
— А вот мне не всё равно, — запальчиво сказал я.
Де Сигоньяк грустно и мудро улыбнулся. Но я не сдался.
— Вот вы думаете, что это целиком ваше решение, барон. А скажут, СКАЖУТ, что это я вас соблазнил.
— Мне уже всё равно, — отрешенно проговорил де Сигоньяк, глядя в пол. — Мосты сожжены. Решение принято. Я тоже становлюсь пацифистом.
И тут, словно бы откликнувшись на его слова, изумрудная приземистая колонна пошевелилась.
Расправила крылья, вытянула хвост, покрытый таким количеством шипов и наростов, что он походил на шишковатую зубастую палицу.
Мы с бароном отшатнулись.
Де Сигоньяк постарался сделать это незаметно — дабы не уронить честь мундира; я же скакнул, словно молодой горный козёл, который увидел на соседнем уступе привлекательную козочку.
Но движение колонны на этом не остановилось, и через пару секунд нашему вниманию стали доступны широкие и мощные челюсти, маленькие, утопленные под раскидистые костяные брови, глазки и мощный хвост, которым можно было расколоть здание Большого Театра с одного удара.
Морда была покрыта яркими, изумрудно-чёрными полосками, которые, расходясь по телу, становились всё шире, на спине сливаясь в единый изумрудный гребень, который топорщился подобно японскому боевому вееру.
— Ну всё, — тихо сказал я и порывисто, почти себя не контролируя, взял барона за руку. — Хана нам, барон.
— А может, это и к лучшему, — философски заметил Сигоньяк. — Никто не узнает, что у нас с вами особая связь.
Полностью развернувшись, полосатое бронированное чудовище глянуло на нас своими крохотными глазками, а потом распахнуло пасть.
Невольно взгляд мой затянуло внутрь.
Туда, куда подобно когортам отлично вымуштрованных воинов, уходили стройные ряды зубов. Туда, где полыхала адским пламенем разогретая и готовая к употреблению огнеметательная железа.
