никак ее в покое не оставят с этим днем рождения. Вчера все ходили, поздравлялись, сегодня едва она в кабинет — опять начали. То звонят, то в двери заглядывают и все с таким простодушным видом, что прям воротит. А ведь она в институте должности не раздает, зарплату не назначает. Так чего все лебезят? А, может, они и правы, не последний в институте человек — главбух.
— Я занята!
Стук в дверь стал еще громче.
— Тьфу ты, черт! — Антонина Макаровна оттолкнулась от столешницы, кресло чуть откатилось, и она смогла выбраться из-за стола. От этой сидячей работы спина словно деревянная, а живот и бока… Правда, шейпингом, что ли, каким-нибудь заняться, как Людмилка советует? Она дура, конечно, но за собой следит, для Виктора старается. А после занятий, в баньке, у Людмилки язык побойчее станет, она ведь много интересного знает от своего муженька, не зря же тот на время командировки шефа вместо Игоря Кирилловича остался?
Стук перешел в барабанную дробь. Ну, это уж ни в какие ворота… в смысле: кто ж так может к главбуху ломиться? Такого себе даже Игорь Кириллович не позволяет. Вот сейчас нахал у нее получит!
Антонина Макаровна подошла к двери и щелкнула замком. Створка вдруг распахнулась, как от удара, за дверью оказались двое парней в хаки и такого же цвета бейсболках, натянутых на самые глаза. Военные, что ли?
— В чем дело? Вы не в казарме! Чего стучите?!
Первый парень вдруг толкнул Антонину Макаровну в грудь так, что она попятилась. Парни вошли в кабинет, а второй закрыл за собой дверь и щелкнул ключом.
— Да как вы смеете? В чем дело?! Кто вы такие?!!
— Не ори, тетка! — Первый выхватил откуда-то пистолет, зашел сбоку и приставил холодное железо к виску Антонины Макаровны. Свободной рукой он рывком развернул ее назад, лицом к столу. Потом раздельно и спокойно сказал. — Будешь орать — получишь травму головного мозга, а будешь мешать, травма станет несовместима с жизнью. Поняла?
— Нет… да… Кто вы такие, что вам надо? — Антонина Макаровна зашаталась, сделала несколько шагов вперед.
Металл у виска почему-то заставлял ее тянуть голову вверх, словно так было безопаснее. Почувствовав перед собой родной стол, оперлась на него. Все происходившее было слишком стремительным и нереальным, ноги подкашивались, а в животе образовалась пустота, как после недельной диеты. Не время о еде, какая еще еда…
— Вы террористы, да? — догадалась Антонина Макаровна.
— Ага. Аллах акбар, — сказал второй.
— Не трепись! — оборвал его первый, наверное главный. — Времени нет, делом займись.
Наступила короткая пауза. Антонина Макаровна заставила себя посмотреть вниз — рядом на столе стоит телефон. Только надо вытянуть руку и чуть наклониться…
— Смирно стой! — приказал ей первый, хотя она еще ничего не сделала, только подумала об этом. Сзади завозились, вдруг что-то холодное коснулось шеи, проникло под платье, потом последовали рывок и звук распарываемой ткани.
— А-а-а-а! О-о-о!!
— Молчи, я сказал! — Первый схватил со стола бумагу и попытался засунуть ее главбухше в рот. — Заткнись, поняла?
— А-а-а-а… что вы делаете?
— Вентиляцию, блин!
Антонина Макаровна невольно поежилась. Что они там делают с ее спиной?
— Вы что! У вас матери есть?
— Дура ты, тетка, и лечить уже поздно, — прошипел на ухо первый налетчик. — Чувствуешь вот это? — Он ткнул пальцем в спину, и Антонина Михайловна поняла, что между пальцем и кожей есть что-то еще. — Это — взрывпакет, а вот это… — Перед глазами главбухши возникла рука с черной коробочкой, из которой торчали антенна и кнопка. — Это — дистанционный пульт управления. Стоит мне нажать на эту кнопку, и взрывпакет взорвется. Мы его приклеили как раз с левой стороны — напротив сердца, поэтому долго мучиться тебе не придется. Одно лишнее слово или движение — взорву к черту, поняла, корова старая? Если поняла, то скажи, а еще лучше — кивни. Ну!
— Поняла, — кивнула Антонина Макаровна. — Что вам от меня надо? Здесь учебное заведение, я бухгалтер. Что вам надо?
— А ты не такая уж и корова, соображаешь! — хмыкнул первый, убирая от ее виска пистолет. — Теперь переходим к главному. Сейчас ты позвонишь в кассу и прикажешь кассирше прийти сюда.
— Я не могу ей приказать. По инструкции…
— Насрать на инструкцию, — оборвал главный, — говори что хочешь, но чтоб кассирша была здесь через три минуты.
— Ее сейчас, наверное, нет, — вспомнила Антонина Макаровна, — она должна была с утра уехать в…
— В банк, мы знаем. И знаем, что она уже вернулась, звони!
— Я не могу…
— А ну иди сюда! — главный налетчик толкнул Антонину Макаровну вперед, они обогнули стол. — Сади ее!
Подручный придержал вертящееся кресло, вдвоем они усадили в него главбухшу и встали за спиной. Первый схватил ее за плечи и притиснул к спинке.
— Чувствуешь взрывпакет? Он как раз у твоего сердца. А вот эта спинка, к которой мы тебя сейчас привяжем, она из крепкого пластика и когда мина рванет, то взрыв будет направленным, спинка его отразит и в твоем жирном теле образуется здоровая дымящаяся дыра, ты это понимаешь?! Давай, звони быстрее!
Антонина Макаровна помотала головой, но не от того, что против, а потому что правый висок ломило так, словно дуло пистолета уже продавило там дыру. Первый истолковал жест по-своему и снова поднес к глазам бухгалтерши дистанционный пульт.
— Считаю до трех! Раз!..
2
Вчерашний день выдался заполошным, и половина его ушла на звонки. Звонили знакомые и не очень, коллеги со старых работ, партнеры и поставщики. Сотрудники института заходили лично и до того надоели, что, в конце концов, Антонина Макаровна заперла дверь кабинета на ключ. А то ведь сосредоточиться невозможно, а ей полугодовой отчет на днях сдавать! Девчонки у нее в бухгалтерии опытные, но и на старуху, как говорится…
Вот так каждый год: перед своим днем рождения она минуты свободной не имеет, дел по горло. Уже в конце дня выбрала момент, позвонила домой:
— Привет, как дела, Слава?
— Хорошо, дорогая, вот только столько хлопот, что присесть некогда!
— Тебе присесть, а мне из-за стола встать не дают — то звонят, то в кабинет лезут, а тут еще отчет… Из магазина не звонили?
— Нет.
— Ольга дома?
— Нет, как с утра ушла…
— Ну, пока.
— Тоня, вечером не задерживайся!
Вот взял манеру ее поучать. Не опаздывай, позвони, скажи… Только «застегнись» еще не говорит, а то был бы копией родной тещи в молодости —
