эффектов этой связи стало то, что после их интимной близости все семь татуировок Крэйна с изображением сорок оживали – летали и прыгали по коже обоих мужчин. Одна из птиц проявила особое расположение к Стивену, предпочтя остаться на его спине, заставив Крэйна поволноваться, когда граф посмотрел в зеркало и увидел чистый участок кожи там, где раньше была татуировка. Стивен встревожился не меньше, обнаружив на себе рисунок, который он никогда не наносил. Крэйн мог бы прожить и без проклятых птиц, вторгающихся в его мнимую личную жизнь.
Стивен дотронулся до плеча, где сбежавшая татуировка однажды расправила свои крылья, проклял сорок, сновидения и отсутствующего любовника, перекатился на менее липкую сторону простыни и вновь провалился в сон.
Глава 3
К одиннадцати часам следующего дня от Стивена все еще не было вестей, и Крэйн отправился к Леоноре Харт.
Когда граф впервые встретил Лео Каллас, почти два десятилетия назад, она была игривым пятнадцатилетним подростком. Ее отец был торговцем, мать давно умерла. Всю свою жизнь Лео провела на улицах Шанхая, в торговых залах и дворах, где могла свободно ругаться на английском, испанском и шанхайском, не уступая любым молодым парням в своем окружении. В семнадцать лет она внезапно расцвела, превратившись в настоящую красавицу, и, вооружившись толстым кошельком своего отца, собиралась отправиться в Лондон и добиться успеха. Вместо этого, к удивлению всех, за исключением Люсьена Водрея, в восемнадцать она сбежала с Томом Хартом, сорокадвухлетним торговцем шелком, имевшим сомнительную репутацию и совершенно не нравившимся ее отцу.
Люсьен Водрей не был удивлен, поскольку она сама поведала ему про предстоящий побег, и в действительности Крэйн с Мерриком исполнили немного нетрадиционные роли друзей жениха, одолев привратников в доме семьи Каллас, чтобы выпустить Лео той ночью.
Граф сыграл свою роль без малейших колебаний, ведь Том всегда относился к Крэйну с добротой, которой так не хватало в его жизни, и еще потому, что ему было двадцать два года и он не ожидал, что доживет до следующего дня рождения. К тому времени, когда он стал достаточно взрослым, чтобы пожалеть о своей роли в формировании столь вопиюще неподходящей пары, стало ясно, что Том и Леонора были двумя половинками одной души.
Восемь лет назад Том Харт умер от сердечного приступа. Леонора практически обезумела от горя, морила себя голодом, слишком много пила и вела себя вызывающе, даже в глазах самых искушенных зрителей.
Теперь от той дикой, обезумевшей вдовы не осталось и следа, как и от девочки-сорванца. Леонора выглядела привлекательно в свои тридцать четыре года. Она была высокой, с округлыми формами, густыми черными волосами и поразительными карими глазами, высокими скулами и достаточно темным оттенком кожи, чтобы казаться экзотичной, не вызывая при этом слишком много жарких слухов о смешанном происхождении. Сегодня она надела шелк тускло-оранжевого оттенка, идеально подчеркивающий цвет глаз, и выглядела превосходно, элегантно, утонченно и совершенно неуместно в вычурно декорированной гостиной дома своей тети, где Леонора жила последние два месяца.
– Лео, дорогая, ты выглядишь изумительно, – произнес Крэйн, поднося ее руку к губам.
Она обняла графа.
– Гадкий аристократишка. Сначала становишься лордом, теперь изображаешь джентльмена. Что дальше? Леди Крэйн и выводок наследников?
– Боже, не говори таких вещей. И разве это не ты устраиваешь семейное гнездышко? Почему я не знал об этом?
– О, небеса! – Леонора закатила глаза. – Полагаю, ты увидел колонку в «Таймс». Эдвард будет потрясен.
– Так вы помолвлены?
– Да. То есть… помолвлены, но это не должно было предаваться огласке.
– Почему нет?
Леонора указала на пару стульев и села. Она наклонилась вперед, Крэйн отзеркалил движения подруги, зная, что ее английские кузины, с которыми Лео жила под одной крышей, были слишком порядочными, на ее вкус. Граф не удивился, когда подруга заговорила на шанхайском.
– Мне очень нравится Эдвард. Я хочу выйти за него замуж. Правда хочу. Только… – Леонора сцепила пальцы. – Ты же понимаешь, почему я вышла за Джан Аля?
– Потому что тогда была годовщина смерти Тома, и большую часть недели ты пила и не вылезала из постели Аля, и решение выйти за него замуж стало альтернативой самоубийству, хоть и не самой удачной.
– Люблю тебя за твою доброту, Люсьен, – с иронией подметила Леонора. – Но ты ведь понимаешь. Ты знал Тома и то, что между нами было, и видел, в каких реалиях я росла и как в моем доме решались дела. Здесь все не так.
– Совсем не так.
– И Эдвард не похож на Тома, – продолжила Леонора. – Не думаю, что смогла бы влюбиться, будь он таким же. Эдвард… Он праведник. Понимаешь, что я имею в виду? Он не лжет. У него высокие стандарты, и он живет в соответствии с ними. Он никогда меня не подведет, никогда не пойдет против чести.
– Ты права. Он не такой, как Том.
– Нет. – Она улыбнулась, погружаясь в воспоминания. – Том был самым непокорным человеком, которого я когда-либо знала. Он говорил, что никогда не подведет друга…
– Но временами люди слишком поздно узнавали, что больше не входят в круг его друзей.
– Ха! Ты прав. Я любила Тома, но годы идут, а я так долго оставалась одна… Эдвард действительно хороший человек, он достоин уважения. Не уверена, что ты понимаешь, что я имею в виду под праведностью, но…
– Практически недосягаемая честность. Такой человек скорее сломается сам, чем преклонит колени. В этом есть некая чистота. Да, я понимаю.
– Хорошо, – кивнула Леонора. – И в этом вся проблема.
– Блейдон знает о Харте?
– Конечно. Но я не стала вдаваться в подробности. Он посчитал Тома негодяем лишь за то, что тот сбежал со мной, так что я решила не рассказывать Эдварду про бизнес.
– А что он думает про Аля?
– Я не сказала ему.
На мгновение Крэйн замолчал, пытаясь осознать услышанное.
– Ты не рассказала жениху о своем втором муже.
– Нет.
– Но ты хотя бы говорила, что он у тебя был?
– Нет.
– Потому что…
– Потому что я переспала с Алем до того, как мы поженились, и вышла за него пьяной, а когда он поднял на меня руку, я избила его до полусмерти и бросила на корабле, отчаливавшем в неизвестном направлении, а затем развелась в его отсутствие. Каждая часть моего рассказа вызвала бы у Эдварда отвращение, и даже если я не стану погружаться в подробности… – Она глубоко вздохнула. – Он не одобряет развод. Даже если он из лучших побуждений и проведен по всем правилам.
Крэйн до сих пор сомневался, что развод Леоноры можно назвать законным, все решилось благодаря нескольким словам добродушного и нетрезвого судьи.
– Лео, ты уверена, что эта помолвка – хорошая идея?
– Да. Но Эдварду не нужно ничего знать. Это была ошибка, и с ней покончено.
– Допустим. Тогда почему ты так беспокоишься из-за колонки в газете? Либо Аль исчез из твоей жизни, либо нет. Ты же больше ничего от него не слышала?
– Нет, разумеется, нет, – пренебрежительно бросила Леонора, но между ее бровями пролегла тонкая линия беспокойства. – Нет. Он не проблема.
– Тогда что не так?
Она отвела взгляд, и тогда на Крэйна снизошло озарение.
– Лео, к тебе случайно недавно не заходил Теодор Рэкхем?
Она повернулась к графу.
– Как ты… О… нет, и к тебе
