— Ну, прежде всего приглашает на чай потенциальных клиенток. А затем семьи, которые хотят продать фамильные драгоценности, зовут его к себе — оценить вещь. Тем же, кто желает приобрести что-то из его коллекции, он назначает встречу у себя в номере.
Квиллер переварил услышанное и спросил:
— А как этот истинный джентльмен терпел неудобства старого отеля с его полуразвалившимися лифтами и отвратительной кухней?
— У него хватало такта не привередничать… Знаешь, Квилл, у меня просто поджилки трясутся при мысли о приеме.
— Что за чушь, Полли! Ты прекрасно владеешь собой, а теперь, после операции, стала ещё бодрее, энергичнее и обворожительнее.
Подававшая им жаркое официантка не смогла сдержать улыбки при виде этой немолодой пары, державшейся за руки.
— Нечего хихикать, — заявил ей Квиллер. — Это просто такой старинный средиземноморский обычай.
Некоторое время они наслаждались аппетитным видом и тонким ароматом поданных блюд — фаршированных виноградных листьев для Полли и барашка, приправленного карри, Для Квиллера. Затем он спросил:
— Что ты наденешь на субботний приём?
— Белое вечернее платье с опалами. А ты будешь в килте и смокинге?
— А что? Самый подходящий костюм.
Торжественное открытие возрожденного из пепла отеля было таким значительным событием, что приглашенным полагалось явиться При полном параде. Пригласительные билеты стоили триста долларов — выручка шла на нужды окружного совета по образованию. Гостей ожидали шампанское, музыка и знакомство с обновленной гостиницей.
— А я собираюсь писать обзор, — поделился Квиллер. — Фрэн Броуди подбивает меня на это.
— Какая удачная мысль — дать отелю новое название! Учитывая его подмоченную репутацию…
— В четверг это название появится на фасаде.
Они переключились на более обыденные темы:
— Театральный клуб открывает сезон премьерой «Ночь должна прийти»[6].
— Центр искусств так и не нашёл замены Беверли Форфар.
— Селия Робинсон вышла замуж за Пэта О'Делла и переселилась в его дом на Приятной улице, так что квартира над каретным сараем опять пустует.
Когда они покидали ресторан, Квиллер спросил:
— Не желаешь ли заехать в амбар взглянуть на мой новый календарь?
— Разве что на минуту. Мне пора кормить кошек.
Они подъехали к амбару уже в сумерках. Казалось, весь мир погрузился в меланхолический голубой сумрак. Наступил тот чарующий миг между заходом солнца и появлением первых звезд, когда все замолкает в ожидании…
— Волшебно, — вздохнула Полли.
— Французы называют это l'heure bleue[7].
— У них есть духи с таким названием. Должно быть, прелесть…
Потом они зашли в амбар посмотреть на календарь, а после Полли отправилась кормить заждавшихся её Брута и Катту. Квилл же, прихватив с собой сиамцев, наведался в застеклённый садовый павильон, где все трое просидели какое-то время в темноте. Кошки любили ночную пору. Они ловили неслышные для человека шорохи и движения в чаще деревьев.
Неожиданно Коко насторожился. Подойдя к стеклянной стенке, он уставился на амбар, Через две-три минуты до павильона донёсся телефонный звонок. Квиллер поспешил в амбар и снял трубку с надрывавшегося аппарата.
Звонила Селия Робинсон О'Делл, бывшая соседка, ещё недавно занимавшая квартиру каретном сарае.
— Приветствую вас, шеф! — воскликнула она с молодым задором, удивительным для женщины почтенного возраста. — Как дела в амбаре? Как сиамцы?
— Селия! Я пытался дозвониться до вас и поздравить со знаменательным событием, но не смог поймать.
— Мы совершили маленькое свадебное путешествие. Ездили в Грин-Бей, к замужней дочери Пэта. У него уже три внука.
— Как вам живётся на Приятной улице?
— Замечательный дом с большой кухней, что теперь очень кстати: я собираюсь всерьёз заняться приготовлением еды на продажу. Конечно, я скучаю по каретному сараю — мне славно жилось там, и удобно было снабжать своей стряпней вас и ваших кошек. Но я и сейчас могу что-нибудь готовить для вас, а Пэт станет отвозить, когда будет работать у вас в саду.
— Мы все трое заранее вам признательны.
— И если понадобится выполнить… какое-нибудь конфиденциальное задание…
— Я подумаю, как это организовать. Передайте Пэту мои поздравления. Скажите, что ему здорово повезло.
Положив трубку, Квиллер в задумчивости пригладил усы. Похоже, агентурную сеть придется сворачивать. Природное любопытство не позволяло ему пройти мимо малейшего подозрительного обстоятельства, и он постоянно вмешивался в дела, которые совершенно его не касались, а Селия помогала ему оставаться в тени. Эта почтенная старая леди, вызывавшая у всех безоговорочное доверие, была идеальным тайным агентом. Она обожала детективные романы и с восторгом добывала сведения для Квиллера Секретные задания, телефонные разговоры на условном языке, спрятанный в продуктовую сумку диктофон, конспиративные встречи в супермаркете Тудлов — все это приводило её в экстаз. А теперь, став почтенной матроной, сможет ли она заниматься всем этим?
Квиллер проводил свои расследования неофициально. Преступления пробуждали в нем непреодолимое любопытство ещё с тех пор, когда он работал репортером уголовной хроники в Центре, Гдетотам (так местные жители называли крупные города, лежащие к югу от Мускаунти). За последние годы ему удалось раскрыть немало запутанных дел в Пикаксе и завоевать доверие и дружбу шефа местной полиции. Квиллер был уверен, что их связь не порвётся независимо от того, будет у него тайный агент или нет.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1 сентября, вторник.
Не будите спящую собаку.
Квиллер написал тысячу слов для своей колонки, приветствуя наступление сентября, и призвал читателей присылать стихи собственного сочинения, посвященные девятому месяцу года. «Лучшие из них будут напечатаны в газете, и авторы получат карандаш Квилла с золотым тиснением». Все знали о том, что любимое орудие Квиллера — толстые жёлтые карандаши с мягким графитовым стержнем.
— Пытаешься, как всегда, спихнуть часть работы на подписчиков, — съязвил главный редактор.
— Активное участие читателей — непременное условие игры. Для них в этом заключается половина удовольствия.
— А кто будет платить за карандаши, которые ты раздариваешь налево и направо?
