игрой здесь и не пахло. Парочка слонялась по Оцу, разглядывала дома, улицы и достопримечательности и вовсю наслаждалась конфетно-цветочным периодом в отношениях. Хасимото полагал, что эти двое и раньше были любовниками, а то и мужем и женой. Но — ни малейших странностей в поведении. Можно, конечно, предположить, что и Накано, и Ванеев — актеры от Бога… Но в это отказался верить даже подозрительный Такаги.
— Добрый день, господин Афонов, — Виктор первым заметил подошедшего штабс-капитана. Японка вежливо улыбнулась.
— Добрый. — Афонов оглядел церковь. С чего бы японцам строить такую махину в мелком, в общем-то, городишке?
Ответ обнаружился мгновением позже, когда взгляд зацепился за мемориальную доску, прикрученную недалеко от входа.
«Храм в честь Николая Чудотворца поставлен в память цесаревича Николая Александровича, злодейски убиенного японцем Цудой Сандзо 29 апреля 1891 года во время путешествия престолонаследника по Благословенным островам».
Ниже — та же надпись по-японски. Александр чуть не хлопнул себя по лбу. Ну конечно, то-то он ломал голову, откуда название городка кажется смутно знакомым! Печально знаменитый инцидент в Оцу, поставивший будущих союзников на грань кровопролитной войны. Гибель наследника Российского престола от руки японца-фанатика вызвала жутчайший скандал… Но сейчас про это вспоминать очень не любят — из политических соображений. Японцы содержат построенный на деньги императора Мэйдзи храм в образцовом порядке — и терпеть не могут, когда российские официальные лица вспоминают о его существовании. Ну а оные лица усиленно делают вид, что цесаревич Михаил был единственным наследником императора Александра III.
Да и мне, подумал Афонов, лучше бы здесь надолго не задерживаться. Штабс-капитан, конечно, не полномочный посол, но японцы, кажется, до сих пор полагают эту страницу истории весьма позорной и терпеть не могут, когда о ней напоминают.
Перекинувшись парой слов с Виктором и Кэйко, он направился в сторону полицейского участка. Взгляд зацепился за еще одного иностранца. То ли европеец, то ли американец — Бог весть. Ладно сложенный светловолосый парень беззастенчиво пялился на парочку, которая в упор не замечала внимания в свой адрес. С чего бы такое любопытство, интересно?
Можно, конечно, подойти да пообщаться, но смысл? Вокруг ошивается никак не меньше трех подчиненных Такаги — вон, кстати, один из них, сосредоточенно курит, вооружившись карманной пепельницей. Если уж что случится — полицейские живо пресекут любое безобразие. Сделав в памяти заметку поинтересоваться у инспектора на предмет не в меру любопытного гайдзина[1], Афонов отправился восвояси.
— Радостно на душе почему-то… Светло и будто бы солнечно. Ой, Вить, не обижайся… — Кэйко за прошедшие дни успела намертно осознать себя настоящей японкой. И, похоже, здорово распереживалась из-за убитого цесаревича. Не могла повода посерьезней придумать.
— Да ладно, не ты ж его убила, — пожал плечами Виктор. Он, в отличие от возлюбленной, так и не сумел почувствовать себя русским. Конечно, они с давешним штабс-капитаном говорили на одном языке, но… Парень с некоторой печалью не раз ловил себя на мысли: откуда бы он ни взялся, но точно не из России. Пусть даже видел всего двух «соотечественников» — Афонова и консула Шипкина. Доброжелательные, улыбчивые и безмятежные люди казались ему слишком уж чуждыми. Виктор сам не мог понять, что с ним не так, что эти хорошие, в общем-то, качества оставляют ощущение горькой досады.
— Ну, не я, конечно. — Миниатюрная японка сосредоточенно изучала мемориальную доску, — но мне все равно очень приятно здесь стоять. А должно быть наоборот.
— Ну так давай зайдем.
— Я одета неправильно. — Что правда, то правда. Алый наряд японки отдаленно напоминал кимоно — с той лишь разницей, что оставлял открытым все, что можно. В церковь в таком ходить — верх неприличия. Знать бы еще, откуда у него в голове это знание взялось… Образовавшийся в черепушке вакуум был источником непрекращающейся головной боли. В фигуральном смысле. Врачи, правда, регулярно высказывали опасения, что боли могут начаться и настоящие, но тут они, к счастью, ошиблись.
— Ну завтра сходим тогда. — Решил Виктор, бросив косой взгляд на ошивавшегося рядом белобрысого парня. Иностранец в Японии — существо приметное, так что он не сомневался, что незнакомца видит не впервые. И чего он за ними шатается, хотелось бы знать?
Неожиданная догадка пронзила мозг: вот оно! В отличие от виденных русских, Виктор постоянно ожидал от окружающего мира какого-нибудь подвоха, будто солдат, засевший в осажденной крепости. И из союзников — сухарь да винтовка. Все остальные — в лучшем случае, временные попутчики, от которых неизвестно чего ждать. Каждого встречного он неосознанно испытывал: опасен ли? Вот и с этим белобрысым то же самое. Попробуй поделись опасениями с Кэйко — лишь рассмеется, сочтя незнакомца тайным воздыхателем. Иными словами — явлением бесполезным, но приятным.
— Ну чего ты надулся? — Обеспокоенно поинтересовалась девушка, бросив тревожный взгляд на доску. Ну точно, японка. Успела взвалить на себя все прегрешения и все подвиги своего народа — и с Виктором проделала то же самое. Теперь будет грызть себя из-за убийцы, который сто с хвостиком лет как прекратил коптить синее небо.
— Это не я, это ты надулась. — Отшутился парень, обняв спутницу. — Там вон мороженое продают, хочешь?
Забавно, но это было единственное, что он точно вспомнил о своем прошлом в тот момент, когда увидел ее впервые: возлюбленная обожает банановое и клубничное. И терпеть не может шоколадное.
— За Ванеевым и Накано ведется слежка. — Сосредоточенный, словно волк перед прыжком, Такаги буравил Афонова взглядом. Инспектор щурился, отчего и без того узкие глаза превратились в две черточки, черневшие над круглыми стеклами очков.
О том, что слежка эта уж точно не со стороны полицейских, штабс-капитан даже уточнять не стал. И без того понятно.
В крохотной комнатушке, служившей инспектору кабинетом, он оказался минуту назад. Хозяин попытался изобразить гостеприимство и напоить гостя чаем. Гость отказался. Не понимал тягу к горячему зеленому чаю, да еще и сладкому. Да еще по такой жаре, хотя в кабинете как раз было прохладно — сказывалось наличие кондиционера.
— Белобрысый иностранец?
— Вы его знаете? — Изумился японец.
— Наткнулся сегодня на нашу парочку, — объяснил Афонов, — так что заметил краем глаза. Он мне не показался знатоком своего дела.
— Мягко говоря, — согласился Такаги, — искусством слежки этот сударь не владеет. Мои сотрудники засекли его еще вчера и с тех пор не упускают из виду. Он? — На стол перед штабс-инспектором упало несколько фотографий.
— Да, — Афонов бросил короткий взгляд на фотокарточки. Хорош «сыщик», ничего не скажешь. Подчиненные Такаги его запечатлели во всех возможных ракурсах, а тот ни сном ни духом.
— Вчера и сегодня этот молодой человек
