около стола, на котором начали раскладывать перекус – Переведем дух и двинемся вон по той улице на юг, обратно к составу.
Теперь слышалось только чавканье, те, кто еще мог пихнуть в себя кусок после всего увиденного, набивали рот едой. Молодые же, держа оружие навесу, смотрели по сторонам, дергаясь от каждого шороха. Оби жевал мясо, сочившееся соком наружу изо рта, и оглядывал каждого охотника. Его взгляд задержался на Каори, которая снова села отдельно от остальных, как можно дальше. Он презрительно качнул головой и поднес к губам флягу. В ней ничего не осталось, и Оби удрученно закрутил крышку. Тут его голову посетила мысль наведаться в харчевню, там-то уж наверняка было что выпить. Он взял в руки винтовку и качнул головой Искандеру, показывая, что собирается делать.
– Только не налегай на вино.
– Да что вы, господин ван Розенвельд…
Внутри еще что-то светилось, горело, но охотник решил рискнуть.
Каори открыла кожаный подсумок, закрепленный на ее поясе. Патронов было достаточно, чтобы бороться еще с целой стаей огненных уникумов, пока что она выстрелила лишь один раз. Сразу в голову… перед глазами мертвые гиены, их угасшее пламя. Она убила, спасая себя и тех людей, которые были совершенно чужими для нее. А ведь они вполне могли стать ее врагами, и все еще могут, если узнают ее секрет. Для нее в этой жизни больше нет друзей, только враги.
Пока другие уплетали остатки мяса и уже навскидку оценивали, сколько им в гильдии отвалят за такую вылазку, Каори просто считала патроны, не думая о наживе. Все вновь забыли о ее существовании, даже Искандер. Девушка посмотрела за спину, в ее сторону и правда никто не смотрит. Теперь она могла спокойно сложить ладони, прислонив кончики пальцев ко лбу. Закрыв глаза, она начала просить прощения. Перед тем, как убить гиену, девушка поклялась себе, что обязательно помолиться за нее, чтобы после смерти душа уникума попала в лучший мир. В мир, где их не истребляют. Она вспомнила глаза зверя, пулю, что угодила гиене в голову и отняла жизнь. Горечь внутри нарастала. Но не у кого было просись утешения. Она лишь одна жалела их, единственный охотник, кто, убивая, сожалеет.
– Я не забуду тебя, – шептала она – и когда-нибудь мы снова встретимся в том месте для уникумов, куда ты попала теперь. Там я и упаду перед тобой на колени.
Издалека послышался крик.
Охотники тут же подняли головы. Из горы тлеющих черных обломков, там, где когда-то стоял деревянный дом кто-то отчаянно вскрикнул. Голос тоненький, детский, ужас в нем перемешан с болью. И все увидели, как рухнувшие перекрытия начали шевелиться, под одной из балок виднелось маленькое человеческое тельце. Мальчик кричал из последних сил, поднимая своей спиной балку, весь в крови, кожу практически не видно. То и дело балка грозила сорваться на него, сломав детские кости, и раздавить насмерть. Он спокойно мог уйти из-под нее, но почему-то держал с трясшимися ногами, смотря под себя, терпя боль от ее обожженной стороны. Рывки его голоса становились все слабее и слабее.
– Кто там?!
– Человек! Там человек!
Каори была ближе всех к мальчику. Другие вскочили со своих мест и побежали вперед. Но обломки дома, среди которых кричал ребенок, были так далеко, что ни кто не успел бы добраться. Надежда не родилась в сердце, было ясно – ему конец. Удивительно, что он вообще смог как-то приподнять над собой такой вес. И вот его колено подогнулось, еще миг и целая крыша похоронит его под собой окончательно. Сердце девушки сжалось от страха. Она поняла, что только ей по силам сейчас спасти мальчика, но тогда все увидят, кто она есть на самом деле. И это будет смертный приговор. Стоит ли чужая жизнь такого риска? Каори не двигалась с места…
В эту же секунду за спинами охотников раздался еще один крик. На сей раз взрослого человека. Истерический вопль Оби, за которым последовал выстрел, остановил остальных охотников, заставив вскинуть винтовки. В оконных проемах вдруг стало больше оранжевого света и это наводило лишь на одну мысль. Проверять не пришлось. Мужчина выбежал из харчевни, его камуфляж из плотной ткани горел на спине. Он споткнулся о дырку в деревянном полу и упал на живот. Следом за ним к охотникам выскочило три гиены. Одна сразу же приземлилась лапами на спину Оби, его винтовка вылетела из рук далеко вперед. Все без исключения охотники повернулись на уникумов, взяв гиен в прицел. Еще миг и зверь оторвет Оби голову, его пасть уже над шеей.
– Вот он, мой шанс, – Каори поняла, что больше ее никто не видит, все переключились на гиен. Это и в самом деле шанс. Шанс спасти сразу несколько жизней. Она сильно зажмурила глаза, произнеся лишь одно слово – остановись!
В голове противно заскрежетало. Как будто сверло попыталось пробиться сквозь ее череп внутрь. Из носа потела тоненькая струйка крови. Скрежет стих, но на уши все еще давило так, будто Каори оказалась на огромной глубине под водой. Уши тоже вскоре начали кровоточить.
Вокруг все стихло, ни единого звука. Каори открыла глаза – получилось!
Время застыло, окружение перестало двигаться. Люди, капельки пота на их грязных лицах, гиены, их леденящий рев, все остановилось. Даже языки пламени замерли, свет от них сильно исказился и исчез. Черные тучи, переполненные пламенем, тоже больше не клубились в небесах, все запахи, шумы и даже мысли в головах перестали раздувать страх. Лишь только Каори продолжала идти, как ни в чем не бывало, время склонилось к ее ногам.
Она убрала свою винтовку за спину, двигаясь медленным шагом к Оби. Думать о том, заслуживает ли он спасения или нет, ей не хотелось. Клыки гиены были настолько близко к шее охотника, что между ними было бы тяжело протиснуть даже лист бумаги. Лицо мужчины выглядело сейчас так нелепо – сопли, перемешанные с ужасом, открытый рот из которого больше не вырывается крик. Каори знала, что по-другому не сможет поступить, ведь иначе чем она лучше столь презренных ею убийц. Не больше чем та же убийца. Каори не спешила, ей незачем было спешить, пока она одна ходит в замороженном времени мира. Это можно было делать сколь угодно, пока позволяла боль в голове. На уши давило все сильнее.
Каори сделала то, что пришло в голову первым. Она разрядила винтовки всех охотников, потом избавила их от холодного оружия. Разрядила и свою, чтобы никто ничего не подумал.
