Именно он и сообщил мне информацию, что в окружении великого князя Александра Павловича имеются личности, ведущие нехорошие разговоры о планах свержения императора Павла.
– А ты не думаешь, Герман, что сия девица просто сливает тебе дезу? – спросил я его.
– Не думаю, – отрицательно покачал головой Сыч. – Да и зачем ей это делать? Барбара влюбилась в меня, как кошка. Она ничего от меня не скрывает. Я не тянул ее за язык – она сама расчувствовалась и проболталась о заговоре.
– Гм, для меня женская психология – темный лес. Это тебе, донжуану записному, должны быть известны ее секреты. Впрочем, как говорила одна моя знакомая, женщины часто сами не понимают, почему они неожиданно совершают поступки, о которых потом жалеют. Скажи-ка ты мне вот что: эта самая Барбара – не внедренный ли в нашу среду агент? И можно ли ей доверять?
Сыч с минуту подумал, а потом задумчиво произнес:
– Для меня она поначалу была обычной феминой, с которой приятно провести время. В постели она – много желания, но мало умения. Пришлось провести с ней мастер-класс «Камасутры» для начинающих. Оказалось, что девица в любви – просто Везувий. А вот потом…
– А что было потом?
– А потом она влюбилась в меня всерьез. Причем Барбара была готова на всё. Она даже не требовала, чтобы я на ней женился. Просто, чтобы я был всегда рядом с нею. Знаете, Николай Михайлович, такое у меня в первый раз. Баб у меня было много, но я прекрасно видел, что я им нужен только в постели. Когда же они узнавали, что я не «богатенький Буратино» и никогда им не стану, то они как-то сразу от меня отваливали. Тут же…
– Понятно, – вздохнул я. – Давай опустим лирику и сразу перейдем к нашим скучным делам. Вспомни, что тебе рассказала твоя прелестница.
– По ее словам, главным заводилой во всех этих тайных делах является князь Адам Чарторыйский. Он старательно создает впечатление, что главное для него – амурные шашни с супругой великого князя Александра Павловича Елизаветой Алексеевной. На самом же деле князь, не испытывая недостатка в средствах, собирает всех недовольных правлением императора и его союзом с Первым консулом Наполеоном Бонапартом. Причем разговоры идут самые крамольные. Царя однозначно собираются убить, а на российский престол возвести великого князя Александра.
– Это ей что, сам Чарторыйский сказал?
– Эх, Николай Михайлович, плохо вы знаете поляков. Народец сей обожает бахвалиться и болтать языком где ни попадя. Я, к счастью, поляк лишь по бабке. Да и то она родилась в Сибири, и по характеру скорее сибирячка, чем полька. А вот гоноровая шляхта – сплошные болтуны. Особенно если перед ними прекрасная паненка, которой надо показать свою значимость и важность.
– Понятно… В общем, Герман, напиши мне подробно все, что тебе стало известно о готовящемся заговоре. Мне тут Аракчеев тоже сообщил нечто подобное. Так что будем работать вместе с ним. Только скажи мне, как твоя Барбара себя поведет, когда мы станем вязать всех этих заговорщиков? Не испортит ли она нам всю обедню? И не взыграет ли у нее голос крови?
Сыч задумчиво почесал свой коротко стриженный затылок.
– Не могу я за нее ручаться… Хотя… Скажу вам честно, Николай Михайлович, мне кажется, что в душе она уже сделала свой выбор. И если что, то я, пожалуй, женюсь на ней. Надо же когда-нибудь завязать с холостяцкой жизнью. Если уже нас занесло в прошлое, то в нем следует устраиваться основательно, пустить корни, словом, стать своим…
– Хорошо, Герман, давай думай. И держи ухо востро – как только твоя Барбара принесет тебе на хвосте что-то особо важное – срочно сообщи мне по рации. Тут медлить нельзя, британцы денег на свержение Павла дали немало, для них сейчас союз России и Франции – это полный песец. Так что ни золота, ни крови заговорщики жалеть не будут.
– Понял вас, Николай Михайлович. Буду работать с Барбарой и днем и ночью. Особенно ночью…
Сыч хитро улыбнулся и кивнул мне.
«Вот ведь кобель, – подумал я. – Любое серьезное дело к блуду сведет. Впрочем, человек он надежный, да и профессионал хороший. Думаю, что он в случае чего не оплошает».
17 июня 1801 года.
Королевство Пруссия. Позен.
Майор ФСБ Андрей Кириллович Никитин,
РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»
«Дан приказ: ему на запад…» В общем, все как в старой советской песне. Правда, той, которая желала своему любимому мгновенной смерти или раны небольшой, у меня пока нет. Хотя…
Или я ничего не понимаю в этой жизни, или великая княжна Екатерина втюрилась в меня, причем далеко не по-детски. Хотя девочке сей всего-навсего тринадцать лет. Только для здешних фемин это уже вполне нормальный возраст. Вспомним Шекспира. Сколько лет было Джульетте, когда она влюбилась в Ромео? – Тоже тринадцать. А какой брачный возраст был для девушек согласно закону в Российской империи? – Тоже тринадцать… Вот именно. Так что тут не все просто. В столь юном возрасте девицы уже подыскивали себе кавалеров.
Одно меня утешало – согласно тем же законам Российской империи, брак между дочерью императора и майором из будущего просто невозможен. Пусть даже я со временем дослужусь до генерала, все равно – к ни одной из царствующих династий я не принадлежу, и потому для женитьбы на Екатерине Павловне, что называется, рылом не вышел.
Хотя, если честно, она мне нравится. Не могу понять, чем именно, но повадками своими она напоминает мне лихого пацана, бесшабашного и отчаянного. Конечно, со временем это у нее пройдет, но, если верить тому, что рассказал о ней Василий Васильевич, жизнь ее в нашей истории была полна приключений. Она дважды выходила замуж – в первом браке она была принцессой Ольденбургской, во втором – королевой Вюртембергской, родила четырех детей и умерла в возрасте тридцати лет – мне сейчас больше, чем ей было в год ее смерти. Жалко такую красивую и умную девицу, столь рано скончавшуюся от дурацкого пустяка – Екатерина расковыряла прыщик на лице, началось воспаление, а потом и сепсис…
Ладно, не буду о грустном. Тем более что компания, с которой я сейчас путешествую по пыльным дорогам Европы, вполне достойная. Сам Наполеон Бонапарт всячески выказывает мне свое расположение, осторожно расспрашивает меня о будущем, об оружии нашего времени, о войнах, которые прогремели в этом и последующем веках. Я рассказывал ему, конечно, в пределах дозволенного, помня, что о некоторых моментах Василий Васильевич попросил меня умолчать.
Но даже того, что удалось узнать будущему императору, хватило ему, чтобы тщательно взвесить и обдумать свои дальнейшие планы. Нет, Наполеон не передумал становиться императором. Этот титул давал ему власть над народом и страной, возможность продолжить войны, которые, как считал он, позволят Франции возродить ее прежнее величие.
Я же в беседах с Бонапартом старался крепко-накрепко вбить тому в голову мысль о том, что он будет непобедим лишь до той поры, пока сохранит дружбу с Россией. Роковой поход 1812 года стал в нашей истории началом конца его империи. Россия непобедима – это аксиома. А вот Франция рухнула под натиском коалиционных сил, и даже военный гений Наполеона не смог спасти ее армию от поражения.
