грязь были символами первых футбольных десятилетий!
Заменять травмированных было не принято — замены разрешат только после того, как в космос слетает Юрий Гагарин. И задолго до появления Павки Корчагина парни на поле работали по тому же принципу: смены не будет. Когда в одиннадцатом году футбольной эры (1874) — а именно тогда Ливай Страусс выбросил на рынок свои голубые джинсы с медными заклепками — Сэму Уиддоусону из клуба «Ноттингем Форест» в очередной раз повредили голень, — ну не могли удержаться англичане, чтобы не ударить соперника по ногам хотя бы разок за матч, зато уж как следует, — он стал поддевать под гетры специальные прямоугольные куски толстой кожи — так были изобретены защитные щитки. Щитки были высокие, надевались поверх носков и доходили чуть ли не до шорт — правда, и шорты у английских футболистов были на загляденье — длинные, на ремне, с карманами.
Перекладин в воротах в течение первых 20 лет от футбольного Рождества не было: по правилам между верхними концами штанг — то есть двух столбов, более или менее прочно вбитых в землю — достаточно было натянуть ленту. В отсутствие ленты годилась и веревка, собственно, что угодно годилось, лишь бы линия обозначилась. Ну а если учесть то, что и сетки на воротах не было — с неба как манна она не падала, хотя многие ждали, — то на поле постоянно разгорались долгие и жаркие споры по поводу того, залетел ли мяч в ворота со стороны игрового поля или нечестно закатился из-за лицевой линии, которая, кстати, тоже четко очерчена не была: поле обозначалось флажками, линии контура еще только предстояло придумать и начертить.
Споры разрешали сами игроки: судья считался человеком со стороны, подозрительным во всех отношениях, и на святая святых — футбольное поле — ступать не мог. Посторонним вход запрещен, — только для действующих лиц. Футболисты обращались к судьям, стоявшим у бровки или сидевшим на трибуне, только когда им окончательно надоедало спорить (подробнее об этом — в рассказе об апостоле Мариндине).
Однажды, а шел уже 1890 год, — после особенно затянувшейся полемики на «Гудисон Парке», парализовавшей матч, болельщика «Эвертона» Джона Броди, скучавшего на трибуне, осенило — а взрыву его мозга способствовал и тот факт, что гол в ворота «Эвертона» в результате дебатов все-таки был засчитан, хотя Джон видел абсолютно точно, что мяч залетел из-за поля. Будучи владельцем ливерпульской фирмы по производству рыболовных сетей, Джон понял, что если уж сетями можно ловить рыбу, а иные даже ловят и человеков, то вполне можно поймать и футбольный мяч! Так была придумана сетка «карманного типа» для футбольных ворот, которая стала неотъемлемой частью многих видов спорта.
Что же касается непосредственных действий игроков на поле, то поначалу они напоминали скорее нынешний дворовый футбол — и в немалой степени за счет неоптимальной трактовки офсайда и прав вратаря.
Правило офсайда было перенесено из регби: если в момент паса футболист находился впереди мяча, он считался в положении «вне игры». Таким образом, проход вперед совершался либо за счет индивидуальных действий, либо «веером» — о комбинациях речи пока быть не могло. Правда, уже через три года после Рождества игрок стал считаться «вне игры», если в момент паса он находился ближе трех игроков соперника к воротам, включая вратаря, — но, к сожалению, правило действовало по всему полю. И лишь за семь лет до Первой мировой войны офсайд стал фиксироваться только на половине обороняющейся стороны.
Что же касается вратаря, то он мог в принципе играть руками в любой точке поля — поскольку в правилах была написана расплывчатая фраза «если это необходимо для защиты ворот». Доказать необходимость, а уж тем более осознанную — дело нехитрое. И носил вратарь форму того же цвета, что и остальные футболисты команды — так что распознать его можно было только по кепке, при этом наличие кепки не было обязательным условием. В общем, хотите определить вратаря — следите, кто активнее других играет руками.
Получалась в итоге следующая картина: взрослые бородатые дяди в рубашках и шортах (бриджах) всей гурьбой устремлялись на мяч — уж очень каждому хотелось обвести соперника и забить гол. В пас играли крайне редко — от отчаяния и безысходности, — а получив мяч, бежали сломя голову к чужим воротам, оставляя в защите одного «провинившегося» игрока. Если виноватых в команде не было, в обороне дежурили по графику, минут по пять.
Вот и носились по полю две веселые толпы футболистов — от одних ворот до других.
Но время шло, футбол взрослел, мужал и превращался в качественное спортивное шоу — не в последнюю очередь за счет уникальных личностей, которые меняли представление общества об этом виде спорта. А представление было весьма неоднозначным. Члены высшего общества тогда не закупали VIP-ложи, где можно вкусно поесть, выпить вина и поговорить о делах, посмотрев временами на футбольное поле — такой опции еще просто не существовало, — и поэтому леди и господа считали игру в мяч ногами уделом необразованного, грязного, потного пролетариата, которому нечего терять кроме свободного времени.
И на небосклоне молодого грязного футбола засверкали удивительные звезды, одной из которых несомненно был лорд Артур Киннэрд — выпускник Итона и Кембриджа, наверное самый удивительный и колоритный футболист XIX века.
1.5. Апостол Киннэрд
Девять раз принимал участие в финалах Кубка Англии — рекорд, установленный в XIX веке, держится уже третье столетие.
Пять раз выигрывал Кубок (с двумя командами) — этот рекорд продержался 120 лет и был побит Эшли Коулом, которому просто повезло с клубами, куда его забросила судьбина: то были прекрасные времена «Арсенала» и «Челси».
Тридцать три года был президентом Футбольной Ассоциации — еще один рекорд.
В 1911 году его наградили Кубком Англии за заслуги перед футболом — заметьте: Кубок вручен не команде-победителю, а лично-персонально одному футболисту, Артуру Киннэрду! Через 94 года этот Кубок был продан на аукционе за 500 тысяч фунтов президенту «Вест Хэма» Дэвиду Голду.
Еще его называли лордом футбола, поскольку в 24-м году футбольной эры (1887) он получил наследственный дворянский титул Британии. Лордов Киннэрдов было тринадцать за всю историю титула — и это на удивление мало, учитывая, что первый Киннэрд стал лордом в 1682 году, а тринадцатый, последний — умер в 1997 году: наследников по мужской линии больше не осталось — мировые войны прошлого века сделали свое гнусное дело.
Итак, мы говорим о великом футболисте-любителе, великолепном менеджере,
