Сестра выполнила его указания. Райан поднес кислородную маску ко рту старика и открыл клапан. Все семейство уже давно научилось пользоваться маской – отец долгое время страдал эмфиземой, еще до того, как у него обнаружили рак. Он сделал несколько глубоких вдохов, и свист в легких прекратился. Дыхание медленно приходило в норму;
– Доктор Даффи, я не ставлю под вопрос ваш профессионализм, но не кажется ли вам, что мистеру Даффи пора отдохнуть? Видимо, он слишком много говорил сегодня.
Райан знал, что сестра права.
Он был готов увидеть стеклянный, сумасшедший взгляд человека, сочиняющего бредовые истории о каком-то шантаже. Но темные глаза отца выражали уверенность и самообладание. Они буквально говорили за старика. И заставили Райана задуматься: неужели он это серьезно?
– Я вернусь утром, пап. Тогда и поговорим.
Отец, казалось, воспринял отсрочку с благодарностью. Для одного вечера действительно было достаточно. Райан пытался улыбаться и хотел было сказать: «Я люблю тебя», – как делал это каждый вечер. Он боялся, что сегодняшняя беседа могла оказаться последней. Тем не менее он промолчал и тихо вышел из комнаты, пытаясь совладать с собой. Он не мог поверить, что его отец шантажировал кого-то и получил в результате два миллиона долларов. С другой стороны, отец никогда еще не выглядел таким серьезным.
«Если это шутка, то, должен признать, весьма убедительная, – думал Райан, покидая комнату. – И совсем несмешная. Черт, папа! Прошу, не заставляй меня разочаровываться в тебе!»
Глава 3
Была еще ночь, когда Эми проснулась. Огни автостоянки, просвечивавшие сквозь шторы, служили единственным источником света в комнате. Глаза Эми медленно привыкали к темноте. Кровать, стоявшая рядом, была пуста и аккуратно заправлена. С кухни доносились привычные звуки. Грэм всегда вставала первой, со временем – все раньше и раньше. Эми взглянула на часы, стоявшие на ночном столике. Пять часов шестнадцать минут.
«Наверное, готовит завтрак».
Эми лежала в кровати и смотрела в потолок. Она правильно сделала, что рассказала обо всем Грэм. Правда, та сама выудила из нее признание. И как это ей удается? Наверняка у Эми был возбужденный вид, так хорошо знакомый бабушке. Откровенно говоря, Эми не собиралась ничего скрывать. Да, Грэм была старомодна, но иногда это как раз то, что нужно для решения некоторых проблем.
Эми накинула фланелевый халат и поплелась на кухню, откуда доносился аромат крепкого, только что сваренного кофе.
– Доброе утро, дорогая! – приветствовала внучку Грэм. Бабушка уже оделась. Точнее, облачилась, как говорили в ее время. До недавнего времени Грэм носила голубые джинсы зимой и удлиненные шорты летом. Теперь же, даже когда речь шла об обычном походе в магазин, на ней были слаксы и шелковая блузка. Эми подозревала, что причина в некоем мужчине, появившемся на горизонте. Однако Грэм яростно отрицала это.
– Доброе утро! – ответила Эми и придвинула стул к столу. Грэм поставила перед ней чашку кофе без сливок, с двумя ложками сахара – как любила внучка.
– Я приняла решение, – сказала бабушка, подсаживаясь к Эми. – Мы оставим деньги, будем хранить их дома.
– Кажется, ты говорила, что мы подумаем, как следует, а утром обсудим.
– Так и есть.
– Только мы ничего не обсуждали. Ты просто сообщила мне свое решение, и все.
– Прошу, доверься мне, дорогая. Бабушке лучше знать, как правильно поступить в такой ситуации.
Кофе неожиданно показался Эми горьким. Она пыталась скрыть обиду, но та все равно проскальзывала в голосе.
– То же самое ты говорила, когда я думала, стоит ли мне бросать астрономию и устраиваться на эту чертову компьютерную работу.
– Так ведь все вышло удачно! Ты настолько понравилась фирме, что они отправили тебя на учебу в юридическую школу!
– Я не фирме понравилась, а Мэрилин Гаслоу. И то она согласилась частично оплатить учебу лишь потому, что они с мамой были лучшими подругами.
– Не будь циничной, Эми. Лучше смотри на вещи практически. Со степенью по астрономии все, на что ты могла рассчитывать, – это преподавать в колледже. А юристом ты будешь зарабатывать в десять раз больше.
– Конечно, а если надену туфли на шпильках и чулки в сеточку, то могу зарабатывать и в пятьдесят раз больше…
– Перестань! – вскрикнула Грэм, закрывая уши ладонями. – Не говори так.
– Я шучу, бабушка. Проясняю ситуацию.
– Цинизмом ситуацию не прояснишь. – Грэм встала, чтобы налить себе еще чашку кофе.
Эми вздохнула и сдалась. Впрочем, как всегда.
– Ну, прости меня. Нам ведь не каждый день присылают коробки, доверху набитые деньгами. Я просто хочу разобраться.
Грэм вернулась за стол и посмотрела Эми в глаза:
– Что ты предлагаешь?
– Даже не знаю. Может, позвонить в полицию?
– Зачем? Никакого преступления не было совершено.
– Ничего такого, о чем бы мы знали. Но мы знаем не все.
– Эми, я поражаюсь тебе. Почему ты всегда думаешь о плохом? Стоит только случиться чему-то хорошему, как ты начинаешь подозревать в этом злой умысел.
– Я только продумываю варианты. Полагаю, у нас нет богатых родственников, о которых ты забыла рассказать?
Грэм рассмеялась:
– Дорогая, на нашем фамильном древе даже листочки, и те не зеленые!
– И никто из твоих друзей не мог просто так выкинуть деньги?
– Тебе известен ответ на этот вопрос.
– Значит, делаем вывод, что деньги пришли от кого-то, кто нас не знает и никак с нами не связан.
– И такое могло случиться. Подобные вещи иногда происходят.
– Неужели?
– Постоянно.
– Вспомни хотя бы один случай.
– Я не могу, но такое действительно бывает. Тебя кто-нибудь увидел, может, на работе. Ведь ты очень хорошенькая. Может, какой-то богатый старик по уши влюбился в тебя, а ты и не заметила.
Эми пожала плечами:
– Все равно, это очень странно. Надо звонить в полицию.
– Зачем? Они заберут деньги, и мы их больше не увидим.
– Если никто не объявится, думаю, полиция их вернет.
– Плохо ты их знаешь! Несколько лет назад я читала в газете статью о священнике, который нашел чемодан с миллионом долларов. Стоял себе, один-одинешенек, на тротуаре. Священник отдал чемодан в полицию, думая, что если хозяин денег не объявится, их вернут тому, кто нашел чемодан. Естественно, хозяин не объявился. Но знаешь что? В полиции сказали, деньги – грязные, ими хотели расплатиться за наркотики, и поэтому они конфискованы, согласно существующему законодательству. Забрали все, ни цента не досталось священнику. То же самое будет и с нами.
