Картина почти маслом!
Со стуком открывается калитка и вылетает из нее большой темный мохнатый шарик. Вылетает и несется из всех сил в нашу сторону. Так бежит, что его филей выше головы подпрыгивает.
За ним «несется» скрюченная годами в букву «зю» бабуся в цветастом халате. В одной руке самодельная клюка из корявой ветки, которой она ловко орудует для подмоги передвижения. Во второй — новенький пушистый веник. И бабуся машет им как томагавком.
Так она гнала мохнатого до самой дороги. И только когда эта животинка кинулась в нашу сторону мы смогли оценить всю прелесть ситуации. Загадочная зверушка оказалась медвежонком. Совсем еще маленький.
В поисках укрытия от бабуси-воительницы он шмыгнул под скамейку и замер, пряча морду под лапами.
В первые минуты мы конечно и сами с визгом отскочили от него подальше. А тем временем «веник правосудия» почти настиг беглеца — кара в виде бабки, стремительно приближалась к скамеечному укрытию.
Делать было нечего. Я с Марго встали на пути у разорённой дамы. Шуня подскочила к медвежонку.
— Добрый день. — поздоровалась подруга. — Чего животину то гоняете?
— Да это не животина! Это гад бессовестный! — а бабуся то от пробежки и не запыхалась даже.
— Так случилось то что? — тут уж и я голос подала.
— Так этот паразит на веранду залез. А там у меня молоко утречное стояло. Зорьку во подоила, да в и оставила в ведре.
— И? — подтолкнула Маргоша рассказчицу.
— Ну вот больше не стоит! Выжрал, гад, все!
— Так это Вы его из-за молока так гнали? Было б из-за чего! Вон как малыша напугали! — вступилась за страдальца Шуня, подсовывая ему недоеденный бутер.
— Так я б его продала! — возмутилась бабка. — А теперь что? Еще и полы мой! Одни убытки.
И столько в ее голосе было печали, что аж на слезу пробивало.
— А по чем молоко то было?
— Так по полтинничку за литр отдаю.
Порывшись в небольшой сумке на поясе, я достала тысячную купюру и всунула в старческие руки.
— Мы купили у Вас молоко.
— Да, да! — это снова Шуня влезла. — Только маленького больше не гоняйте.
— Так не гоже деньги то без товару брать. — смутилась бабулька.
— Берите, берите. И в другой раз двери лучше на веранду закрывайте. Чтоб не влез никто.
— Ну спасибо, девоньки. «Вот прям большое спасибо», — сказала да поковыляла резво так до хаты. — А ведь и правда, сама виновата, дура старая…
Ещё какое-то время мы слышали старушечий бубнеж. А как скрылась ее скрюченная фигура за забором, так нас на ха-ха то и пробрало. Ржали мы громко, долги и от души. Под наш этот хохот косолапый тихонько вылез да снова деру дал в сторону ближайшего леса.
Долго м еще не могли успокоится. А там и считай время ожидания пошло. Незадолго до приезда автобуса компанию нам составил улыбчивый дедок. «К детям в город у гости» — поспешил он нас проинформировать да уселся с краю на скамейку.
С опозданием в десять минут подкатил «чихающий» ПАЗик. В нем было уже человек десять — дачники, на предыдущей остановке сели. Первым дедка пропустили. За ним полезла Маргоша, потом я. Замыкала Шуня. Стоило ей ногу на ступеньку поставить, как с криком «Погодитесь!» выскочила из-за забора недавняя бабулька.
Все тем же причудливым бегом она скакала в нашу сторону. В руках у нее матылялась изрядно потрёпанная, но чистая холщевая сумка.
— Вот, девоньки, держите! На дорожку! — всунула торбу Шуне в руки и поскакала обратно. Мы даже толком сообразить ничего не успели. А тут и водитель поторапливал уже.
В автобусе разместились на самых дальних сидениях. Только тогда-то и изучили гостинец. В торбе лежали румяные пирожки. С пылу, с жару. А аромат! Вау!
Дальнейшее путешествие было без неожиданностей. По дороге еще пассажиры подсаживались. Так что к моменту как в город въехали народу набилось уже прилично. Некоторым даже стоять пришлось.
Городок, в котором мы оказались, был ничем не примечательным. Стандартная отечественная глухомань. Автовокзал располагался прям напротив железнодорожного. Чуть в стороне разместился местный рынок.
Это трио и было «сердцем» города. Тут и зарабатывали, и тратили, и разношерстные компании собирались…
Как пришли на вокзал, так оккупировали очередную лавочку под пышным кленом. Маргоша двинула на разведку, Шуня за билетами, ну а я решила вещички покараулить. Ну не тягать же с собой.
Первая вернулась Шуня. Билеты она, конечно, купила, да вот только поезд нам придется прилично так ждать. Ну чтоб вы понимали, прилично это считай до утра.
Спустя еще пол часа явилась Марго.
— Туалет там. — пальцем указала в нужном направлении подруга, отчитываясь. — В зале ожидания битком. А еще душно и сиденья железные. Нечего и соваться.
— А буфет? С буфетом что? — это я, ясное дело.
— Буфет есть. Только в нем ничего нет.
— Совсем? — удивленно потянула Шуня.
— Ну почти. Есть чай. Есть кофе. Ну и всякая всячина, чипсы шмипсы разные в продаже. Ну как в ларьке…
Не густо, конечно, но делать нечего — уселись ждать. Время от времени ходили по очереди размяться. Время тянулось жутко. Потом стемнело, фонари зажглись, да оно и вовсе остановилось. Ото сна спасались только разговорами, да литрами кофе из буфета. А он, к слову сказать, был прям шикарный — ароматный, насыщенный. Буфетчица самолично в туке варила.
Развлекалово прилетело к нам часа в три ночи. На станцию прибыл очередной поезд. Судя по объявлению диспетчера, стоянка у него была длительная. Аж целых тридцать минут.
Понятное дела в честь длительной стоянки на пирон стали помаленьку выходить пассажиры. Ну те, которым не спалось среди ночи. В небольшую кучку собрались и проводники. На этой станции им повезло — никто не садился в поезд, «новичков» устраивать не надо.
Кто в компании, кто сам по себе, стояли, курили, переговаривались. И ничего не предвещало беды. А правильнее сказать — представления!
Из вагона что стоял напротив нас выскочил, чертыхаясь господин. И все бы ничего, да вот только видок был…
На мужчине красовались джинсы и темная майка. Поверх натянут короткий модный жакет цвета фуксии, застегнутый на одну большую блестящую пуговицу. И, судя по всему, он ему был крайне мал в груди. Вон как ткань натянулась! Почти треск слышен!
На левой ноге «модника» красовался кружевной белый явно женской сапок. Видно, что натянул он его только благодаря тому, что модель была с открытым носом. На правой ноге, слава Богу, мужской башмак — кислотного цвета кроссовок. Когда мужчина наступал на пятку этой ноги подошва у него еще
