быть, смогу почтить его память. Всеволод был крутого нрава. Очень крутого для этих деток.
— Ты всё-таки сел, — я посмотрел на Пилу.
— И чё? — агрессивным тоном спросил он, с вызовом глядя на меня. Сидящий рядом с ним Заяц угодливо засмеялся, потирая шишку на лбу. Думаю, на телесные наказания тут до сих пор закрывают глаза.
Пила форсирует события. Кажется, хочет подтвердить свой статус альфы.
— Разговаривай повежливее, Пила, — я открыл журнал. — Смотрю, ты тут староста.
— Чё? Ты чё, старостой меня хочешь заделать? Да хрен тебе!
Класс оживился. Кажется, хотят зрелища. Будет им зрелище.
— У меня не только к тебе претензия, — я листнул журнал. — Знаете, детишки-студентики, я должен следить за вашей успеваемостью. Думаю, она у нас будет совместная. В общем, делаем так, как учили меня самого.
Я поднялся, обошёл учительский стол и сел на него, глядя на них.
— Успеваемость класса — дело всего класса. Кто-то из вас пропустил, прогулял или не сдал — отвечают все. Завалили экзамен — никто не получит какие-то плюшки, типа права на выход в город или сходить в киоск купить шоколадку. Работают все как один.
Класс негодующе загудел.
— Несправедливо, да. Но иначе от вас ничего не добиться и вы все рано или поздно окажитесь там, — я показал в окно, где через широкую дорогу была видна зона. — Взрослая, но вам уже по восемнадцать. Правда, не думаю, что туда посадят мага… хотя, Инквизиция нынче умеет, — я посмотрел на Пилу. — Делать кастрацию магических способностей. Так что будете обычными уголовниками.
Класс загудел ещё яростнее, кроме Шамана, которому было вообще на всё плевать. Но стало тихо, когда Пила поднялся.
— Дядя, слушай сюда, — угрожающим тоном сказал он. — Ты нам мозги не ***. И не таких ломали, б**. Короче, ты нам ставишь пятёрочки, даёшь нам билетики, чтобы мы могли в город выйти, а мы взамен тебя не трогаем. Как тебе такое? — он гордо вскинул голову. — Или тоже хочешь через трубочку жрать, как прошлый?
— Да! — сидящий рядом Заяц едва не начал рукоплескать.
— Пила, ты кажется не понял, — я вздохнул. — Ты думаешь, это меня здесь заперли с вами? Нет, это вас заперли вместе со мной. И пока не начнёте работать, ни города, ничего вам не будет.
Это особая школа, но те, кто учился хорошо, имели право выходить в город на день. Ненадолго, но возможность сходить выпить пивка, съесть мороженого и пообщаться с девочками, в этой спецшколе ценилась всегда.
Теперь будут ценить сильнее, потому что за дело берусь я. Полный выпуск и пять отличников среди них. Условия я помню, а инквизитор Смирнов не из тех, кто плюёт на собственное слово.
— Ну ты нарвался, дядя, — Пила медленно пошёл в мою сторону.
— Задай ему, Пила, — подвякивал Заяц.
— Да! Мочи гада! — добавил Косарь, сверкнув ножиком.
Ну, мне же проще. Раз уж Пила у них авторитет для всех, кроме Шамана, с него и начну. Этот пацан с моднявой стрижкой сейчас получит.
Он шёл на меня. И я прям чувствовал, что он талантливый усилитель. Но я тоже был не слаб. Некромантия даёт мне немного физической силы, а ещё у меня было четыре года в этой же самой спецшколе.
Пила ударил. Я схватил его за руку и легко вывернул. Пацан зарычал от злобы. А он силён и напитывался силой, но ничего ему это не даст. Я держал крепко.
— Пила! Давай! — кричал Заяц.
Я чуть усилил захват, Пила скрипнул зубами от боли.
— Ну что? — шепнул я. — Могу довести тебя до слёз, но тогда тебя сожрут свои же. Или ты просто извинишься при всех? Тоже хреново, но не так сильно. Как тебе такое, Пила?
— Да никогда-а-а, — он издал стон. — Отпусти уже, гадина!
— Без оскорблений, или я буду действовать ещё жестче. Ты даже не знаешь, на кого бычишь, пацан. Считаю до трёх. Раз. Два. Два с половиной…
— Извините, Виталий Аркадьевич! — выкрикнул он.
— Иванович.
— Да! Извините, Виталий Иванович! — в голосе уже не было былой наглости.
Я его отпустил и силой пихнул в спину. Пила с красным от стыда лицом сел за парту. Заяц глянул на него и отсел подальше. Вот так и рушатся криминальные авторитеты. Впрочем, Зайцу ещё это припомнят.
Остальные молчали.
— Вау, — протянула Даша-Заноза. — Так просто…
— А ты! — я показал на Косаря. — Увижу тебя ещё раз с ножом, я этот нож…
— Всё-всё, Виталий Иванович, — он положил нож на стол и даже сел прямо. Насколько это было возможно с его кривой осанкой.
— Вот и выяснили все вопросы, — я вернулся за своё место с лёгкой ухмылкой.
Первый раунд остался за мной, но детишки явно так просто не сдадутся. Пила пыхал яростью, остальные с тревогой смотрели на меня. Только Шаману пофиг.
— Что у вас после классного часа? — спросил я. — Староста, я у тебя спрашиваю.
— Зельеварение, — пробурчал Пила, потирая плечо. — Только в кабинете химии и алхимии. У вас.
— А потом?
— Потом последний урок, история, у Пердуна.
— Кто это? — я зыркнул на него. — Как зовут этого учителя?
— А как зовут Пердуна? — Пила оглядел всех, но никто не знал ответа.
— Ладно, — я снова заглянул в журнал. — Выясним. Тогда урок закончен, но он не последний. После перемены пойдём в другой кабинет, где я научу вас варить одно очень интересное и нужное зелье.
Я усмехнулся, начиная придумывать свой злобный план.
* * *
Урок зельеварения с этими головорезами прошёл без особых проблем, если не считать того, что Шаман так сильно развёл огонь в горелке, что едва не сжёг весь класс. Но в целом всё прошло тихо.
Пила уже стал отходить от своего провала и скоро захочет вернуть себе авторитет. Хрен ему, будет у меня ботаником-занудой.
Когда прозвенел звонок, я спокойно вышел в коридор и пошёл к выходу. Сегодня у меня всего два урока, так что смело пойду отдыхать.
— Хм… — директор Матрас с подозрением и удивлением на меня посмотрел, но ни слова ни сказал.
Но другой учитель будто вырос прямо передо мной.
— О, это вы новый преподаватель зельеварения? — путь мне перегородил очередной усач в чёрной рубашке и красном галстуке-бабочке. — А я и Михаил Давидович Лапердин, учитель истории и географии.
— Вы тот самый Перд… Лапердин?
От него несло водкой, притом так, будто он только что выпил. И это не удивительно, тут многие спиваются.
— Как вам ваши новые ученики? — он усмехнулся, потом посмотрел на меня с сочувствием.
— Нормальные, — пожал плечами. — Дети — это цветы жизни, а это вполне себе симпатичные могильные фиалки. Можно работать.
— Вы их ещё не знаете, — Лапердин покачал головой. — Но смотрите, ещё один урок, а потом мы собираемся в учительской. Вы там проставитесь.
— Я не проставлюсь, — отрезал я. — А кроме того, у меня ещё дела с инквизицией.
— Понял.
Усы Лапердина грустно поникли, он развернулся и пошёл дальше. Я убрал пузырёк со сваренным на уроке зельем в карман и отправился на выход. На сегодня всё, хватит с меня воспитания и школы. Пора готовиться к настоящему делу.
Вышел из серого трёхэтажного здания спецшколы. На тополях вокруг куча шумящей от ветра листвы. В Чите всегда дул ветер, и всегда в лицо. В городе дышать от пыли нечем, но здесь, в Сосновом Бору, деревьев было много.
Я зашёл в магазин, потом неспеша отправился в общежитие, которое было рядом. Курящие на крыльце ученики злобно зыркали мне вслед. Погода пасмурная, но дождя пока нет.
Поднялся к себе. Общежитие не сильно меня устраивало, я хотел отдельную квартиру, а лучше дом с участком, где можно хранить скелетов и зомби.
Что плохо — модуль на две комнаты, общий туалет, один душ на весь этаж, а ещё общая для всех кухня. И что хуже — во вторую комнату заселился Злобин. Его самого пока не было.
— Принёс? — раздался грубый голос.
Я достал пакет с куриной печёнкой и потряс им. Инга выскочила из-под кровати и кинулась ко мне. Глаза снова красные, тут скрываться незачем.
— А ты полила цветок? — я показал на старый телевизор с деревянным корпусом, где сиротливо стоял Старый Герберт в горшочке.
— Полила-полила, ёпт, — кошка смотрела на меня. — Давай уже, не могу ждать! Целый день не ела!
Я насыпал ей печени в чайную чашку с цветочком и сел на кровать. Она скрипнула. Животных держать здесь нельзя, но когда меня такое останавливало? Так что Инга со мной. Впрочем, она и не животное. Если бы ещё не ругалась, как сапожник, цены бы ей не было.
— В городе
