более грубое слово, потому как все таки не хочу кидать претензии подруге.
— Сложный, я бы сказала. — отвечает вместо меня Оля: — Насколько я осведомлена, есть там свои тараканы. — заговорщицки шепчет.
Киваю, нарезая салат, и не замечаю, как подруга оказывается рядом и смотрит с хитрым лицом.
— Что?! — отвлекаюсь, пытаясь понять, что это с ней.
— Ну…искрит слегка, правда? — ехидно улыбается, а я мгновенно краснею.
— О чем ты?! Он просто грубый, надменный и совершенно не тактичный человек! — отвечаю, яростно орудуя над огурцом.
— Ну-ну! — загадочно ответив, она возвращается к плите.
— Оля! Не выдумывай глупости! У меня развод на носу! Я не представляю, что удастся сохранить из имущества, как строить дальше жизнь! Как…вообще быть одной! — на последних словах будто выдыхаюсь.
— Да шучу я, шучу. Просто согласись, что он горяч. А проблемы твои потихоньку решим, я ж говорила, узнаем у Никиты. Может, и есть кто знакомый в адвокатских кругах или контору какую порекомендует.
— Мне бы твое спокойствие, жизнь то моя рушится. — знаю выгляжу жалко.
И даже учесть, что на час другой удалось меня отвлечь от грузных мыслей, посредством этого голубоглазого всезнайки. Логично, что настанет свободная минута и я вновь погрязну в этом.
— Во-первых, ничего она не рушится! Во-вторых, лучше ведь сейчас, чем нежели потом с ребенком. Тогда было бы куда ужаснее, Дина. Одна с малышом, без работы… Сейчас ты хотя бы в состоянии взять под контроль свою судьбу, а там, и этого была бы лишена. Плюс, нужно было бы ставить на ноги ребенка.
Она говорит правильные вещи, но в груди то по-прежнему больно и тяжело. Душу словно раскололи на части, и это тот человек, которому я доверяла. А разум, в принципе, отказывается верить в происходящее.
Уже даже не смотря на его измену, больше меня пугает его жестокость. Вся опасность, которую я чувствую, исходит именно от его рук.
Ставлю на стол салатницу, и киваю Ольге. Шепчет мне, что все будет хорошо и уходит позвать остальных к столу.
Спустя десять минут странной компанией мы уже ужинаем. Саша сидит в своем стульчике и ест детское пюре, мы же наслаждаемся мясным шедевром подруги. Не могу расслабиться ни на минуту, потому как голубые глаза, что, по воле случая, сидят напротив, как будто ни на секунду не оставляют. Даже вилка и та, в руках дрожит.
— Так. — Никита оставляет приборы: — Дин, расскажешь? Помощь нужна?
Глаза напротив тут же щурятся.
— Особо рассказывать нечего… — тушуюсь.
Не знаю, как раскрыть все это грязное белье при посторонних.
— Он изменял ей. — просто выдает Оля, чем вроде бы спасает меня: — Судя по всему, не один раз, еще и в их спальне. — поджимаю губы в горькой усмешке.
И благодарна ей, и не совсем. Никита качает головой, а мужчина напротив так и сидит с нечитаемым выражением лица.
— Да, это его секретарша. — наконец подтверждаю, а усмешка все же срывается с губ незнакомца: — Я сказала, что хочу развестись, как только застала их, позвонила Оле и приехала к вам. Но…он, видимо, боится, что испортит то ли репутацию компании…
— Да какую репутацию, я тебя умоляю! — встревает подруга: — Боится, что папонька сразу обрубит концы!
— С чего? — выдает этот Руслан.
— Понимаешь, там семейка из богатых, но, сыночку практически никаких почестей и не было. До того, как он женился на Дине. Собственно, если папан узнает, что они разводятся, думаю, фирма верно на дно пойдет.
Оба мужчин задумываются.
— Рус, есть кто из этих кругов?
Никита с серьезным взглядом ждёт ответа от своего товарища.
— Посмотрим. Фамилия у тебя какая? — его товарищ тут же адресовывает вопрос мне.
— Аксенова. — отвечаю молниеносно.
— Значит, Николай Аксенов у нас папа, так?
С округлившимися глазами смотрю на мужчину, кивая роботом.
— Вы его знаете? — с нескрываемым изумлением спрашиваю.
— Руслан в бизнесе крутится давно, многих знает. — вместо мужчины объясняет муж подруги.
Не знаю, что ответить, поэтому молчу, ковыряясь вилкой в тарелке.
— Это был первый раз, когда он допустил подобное?
Спустя паузу грубоватым голосом спрашивает мужчина, а за столом будто все застыли.
Киваю, не желая отвечать словами.
— Первый?
Он намеренно с нажимом переспрашивает, обращая мое внимание на себя.
— Да, первый. — поднимаю взгляд, в конце концов реагируя на него.
А внутри растет негодование. Разговаривает так, будто я маленький ребенок. Согласна, что некоторые вещи мне по сей день не подвластны и многого я не знаю, но…
— Хорошо. Я помогу. — отвечает, чем снова вызывает мой ступор.
— Вы?! В смысле, как?! — удивленно качаю головой.
— В прямом. Люди есть, оформят быстро. Если конечно, твой мудак не будет ставить палки в колеса.
Оля тут же улыбается, толкая меня под столом, и мажет ложкой по щеке сына, промахиваясь. Никита усмехается, но выглядит настороженным. Я же в прострации смотрю на мужчину, пытаясь понять, что это значит, сколько будет стоить и как будет происходить. Рой вопросов и ни одного ответа в равнодушном выражении лица.
Через час после ужина, я планирую оставить ребят и поехать в отель. Оля отговаривает, но нет, временно у них перекантоваться еще куда ни шло. К тому же, не понимаю останется ли здесь этот мужчина и, хоть квартира большая, как то все это странно и неудобно.
— Дина, оставайся здесь. — опять вдруг встревает этот Руслан в наш с ней спор.
Что ж такое?!
С ним определенно нужно поговорить. Почему приказывает, помощь я еще не приняла, пусть все и трактуют мое молчание, как стопроцентное согласие.
Я даже не до конца разобралась, как он может помочь, кроме рекомендации адвоката. К тому же, ну, не каждый день я развожусь, чтобы вообще представлять масштабы этого процесса.
А добавить к этому поведение бога, так вообще вызывает отторжение. Не спорю, он, вероятно, крупный бизнесмен, раз так просто может ручаться за решение проблемы. Но, человеком то при этом можно оставаться, а не бездушной машиной.
Наверняка ведь этот самовлюбленный грубиян считает, что я сама виновата в этом. Они же все так думают. Невольно вспоминаются слова Дениса, но отбрасываю мысли, чтобы не уйти в самобичевание.
Такая интимная проблема, вдруг оказалась на виду. Это крайне некомфортно. Будто бы меня даже нет здесь, они готовы обсуждать и пытаться найти решение. И я, черт возьми, благодарна!
Однако, страдания мои никто не отменял, и если я их сейчас отчаянно стараюсь скрыть, это не значит, что во мне одна механика.
Бесспорно, поступкам Дениса оправданий нет, но я жила с ним пять лет. И да, из них
