тарелка с рисом. Ольга вздохнула, на глаз определить, что из чего, она вряд ли смогла бы, придётся расспрашивать Ларису. Они поспешили занять места, чтобы все, наконец, могли спокойно поесть.
Фон и Скай весело переговариваются со своими близкими, Пи Роуз тоже принимает участие в их беседе, лишь Ольга и Лариса поневоле выпадают из круга общения, Ольга едва слышно просит посоветовать ей из близстоящих тарелок что-нибудь не слишком экзотичное, пока переводчица шёпотом рассказывает про блюда, две быстрые руки меняют местами тарелки и ловкими палочками накидывают кусочки мяса и зелени к белому скучному рису. Ольга поднимает глаза — поменявшись местами с Фоном, напротив неё теперь сидит Сансет и широко улыбается, закидывая ей в тарелку ещё и какие-то странные грибы.
На миг всё внимание присутствующих и оператора с камерой сосредотачивается на Ольге, которая одними губами говорит Сэту спасибо. По-русски. И показывает язык в ответ на очередной заботливо подброшенный кусочек. Пи Роуз смотрит так, словно они только что устроили ей незапланированные проблемы, коллеги Сэта хихикают, мама Ская выглядит удивлённой, а Пи Ан переглядывается с Фоном, словно спрашивая, в чём собственно дело. Ольга подхватывает ложкой рис и зелень и отправляет в рот, опуская глаза в тарелку и слыша, как возобновляется разговор за столом, Пи Роуз рассказывает о том, что после обеда у них будет пара часов обжиться, а потом нужно будет готовиться к вечерней съёмке.
Ольга шёпотом умоляет ответственную Ларису хотя бы сейчас не переводить, а спокойно поесть, полагая, что всю необходимую информацию она получит так или иначе. И снова смотрит на того, кто сидит напротив, на Сэта, который успевает светиться улыбкой для всех и аппетитно жевать всё, до чего дотягивается на столе. Сама же она после быстрого вороватого взгляда переключает внимание на тарелку с нарезанными фруктами. Она бы не отказалась от чашки кофе, но беспокоить переводчицу не хочется, поэтому будет довольно и воды в высоком синем стакане.
Она только сейчас, пожалуй, начинает в полной мере осознавать, насколько действительность расходится с её ожиданиями, сейчас, когда Пи Роуз сверлит её взглядом с противоположного конца стола, а за правым плечом пыхтит уставший оператор, направляя камеру на прозрачную фруктовницу с красиво разложенными на ней десертами. Всё будет совсем не так, как было. Всё будет совсем не так, как она себе это сочинила. Всё будет совсем не так.
Нет, Ольга не сваливается в хандру, не плачет от разочарования, не топает раздражённо ножкой и не планирует капризничать на правах иностранки. Всё гораздо веселее — в русской душе просыпаются балалайки. Нельзя получить желаемое — што-ш, будем шалить. Пока ещё никто не в курсе, но в дурной голове начинается брожение идей.
Тем временем обед вроде бы как заканчивается, но из-за стола встать никто не спешит, поэтому что? Правильно, нужно быть первой — одной рукой Ольга цепляет едва дожевавшую госпожу Вонгпратхун, второй поднимает со стула за ворот футболки Сэта и красивой (должно быть) походкой от бедра выметается на задний двор, игнорируя вопросительные возгласы из зрительного зала. Чёрт побери, в голове газировка, лишь бы её хватило до ночи.
На улице жарой и духотой выбивает из груди воздух, изо лба пот, а вот дурь в голове остаётся в полном объёме. Ошеломлённая троица тормозит в зоне отдыха, где стоит красивая костровая чаша и, по словам Пи Йим, нет камер. А оператор из дома пока не добежал, наверняка получает инструкции от ведущей.
Отпустив офигевшую переводчицу, Ольга снова утыкается носом в грудь Сансета. И тут же отстраняется, сводя брови и супя губу.
— Ну вы, блин, даёте! Лариса, не переводи, лучше скажи мне, я для него реально на роль мамки приглашена?
Ольга смотрит неотрывно на смущённого мальчика, пока со спины с дробным топотом набегает пыхтящий оператор. Лариса послушно не переводит, просто кивает головой. Ольга начинает ржать, противоречивая натура. Они хотели мать? Они её получат, пожалуй. Родину-мать, монументальную, только без меча. Впрочем, тонкости нужно будет обговорить наедине, а пока… Она подхватывает ладонь Сансета и намеревается вернуться в дом, где хотя бы можно дышать без риска растаять как мороженое в сауне. Обогнав на пару шагов оператора, который замученно тащится за ними в промокшей от пота футболке, она одними губами сигналит Ларисе «Переводи», и далее просит Сансета подыграть ей, внимательно посмотрев в удивлённо распахнутые и затем понятливо сузившиеся глаза, полные смешинок. Кажется, будет весело.
Пи Роуз смотрит на них, как на заговорщиков против королевской семьи и нежно улыбается. Фон и Скай пихаются локтями и моргают морзянкой Сэту что-то отчаянно пошло-подростковое. Кхун Файлин цветёт как орхидея, безмятежно любит сына в любом бардаке, а Пи Ан пока не решил, за кого воевать. Стафф на низком старте — то ли грозу разогнать, то ли веселья добавить по отмашке режиссёра. Ольга чувствует кожей на спине, как рейтинг ползёт вверх. То ли возрастной, то ли зрительских симпатий — пока не ясно, но определённо ползёт, и определённо вверх.
На мини-совещании, пока зрителей кормят рекламой, Пи Роуз требует пояснений. И Ольга их щедро даёт. Мол, да, мол, сын, аж до слёз какой сын, да она тут вообще готова всех усыновить, как заправская русская мать-перемать. И плотоядно поглядывает на Пи Ана и Фона. И на парочку парней, маячащих за спинами участников шоу. Лариса нервно икает, глядя на надвигающийся цирк, но исправно переводит. Пи Роуз вздыхает, выходит из кадра с кислым лицом и возвращается через минуту, переведя выданные жизнью лимоны в статус лимончеллы. Быстро оповещает всех участников шоу, что просмотры рвут все прогнозы по оптимистичности, призывает к толерантности в адрес иностранной гостьи и быстро распускает совещание, ибо реклама слишком затянулась.
А балалайки в Ольгиной широкой душе делают «тр-р-р-рунь». Пора бы и в пляс. После обеда их распустили по комнатам, давая прийти в себя и немного обжиться, поэтому времени хватило и на то, чтобы обсудить всё с немало удивлённой, но согласившейся помочь Ларисой, и на чтение брошюры с вопросами к интервью. И да, история тайского Золушка в изложении специально обученных людей сама по себе вполне тянула на лакорн. Если не уточнять деталей, конечно. «Мать, значит» — хмыкала Ольга на каждой второй странице и хихикала на каждой третьей. Помимо биографии Атхита Сунтхона, сценаристы и ей самой сочинили душераздирающую историю. Ольга молилась, чтобы на родине это клятое шоу осталось никому не известным. Но рейтинг последнего лакорна Сансета, если честно, надежд на это не давал.
Через
