слишком большое плато и слишком маленькая скорость у кареты.
Я оглянулся. Кто-то дремал, кто-то тихонько разговаривал, кто-то читал — на удивление карета шла ровно, как будто по асфальту. Хотя я точно знал: никакого асфальта не было! Обычная грунтовая дорога. Не иначе магия облегчала нам путь.
— Далеко до границы? — спросил я у Мо Сяня, чтобы хоть как-то нарушить молчание, которое сейчас давило на меня — ненавижу чувствовать себя беспомощным!
— Ближе к вечеру будем, — ответил он.
И вдруг Шаман поднялся, сладко потянулся, а потом шагнул и лёг мне на колени, подставляя голову под руку, мол, гладь!
Моя рука автоматически легла на его шерсть, и я начал наглаживать котяру, а он замурчал.
Через какое-то время я почувствовал, что тревога отступила и я вновь обрёл возможность мыслить здраво.
Тот, кто забрал Аю, сначала разговаривал с ней. Возможно, пытался в чём-то убедить её. За эту версию говорит то, что разговор перешёл в спор. И только когда у пришедшего закончились аргументы, он забрал королеву слизней.
Исходя из этого можно предположить, что он не желал ей зла. А значит, есть шанс, что с ней всё в порядке. Потому что если бы он хотел причинить ей вред, то сразу использовал бы артефакт, едва она появилась.
Что ж, надежда есть, и это главное!
Сам собой вспомнился наш с ней последний разговор, когда она вызвала меня из-за того, что Синявка почувствовал в моём окружении кого-то, кто стал другим, и решил, что это для меня опасно. Интересно, что он имел ввиду?
«Синявка, — мысленно обратился я к слизню. — Кто такие другие?»
Но Синявка молчал. Видимо, говорить он мог только, когда мы находились в пустоши. А тут максимум на что способен, это вызвать у меня чувство тревоги.
Я вздохнул — зато никто не может читать мои мысли!
Но это было слабое утешение.
— Что-то случилось? — наклонившись ко мне, спросил Мо Сянь.
Я уже хотел было рассказать ему про Аю, но вспомнил лекцию про то, что демонические звери, ставшие людьми — лакомая добыча для культиваторов, и покачал головой:
— Ничего.
Наконец, мы покинули плато. Горы приблизились, пейзаж стал меняться, и я уставился в окно.
И не только я — к окошкам прильнули и мои друзья, громко обсуждая всё, что видели — редкие юрты пастухов, стада яков, коров, табуны коней, кружащихся крупных птиц над скальным выступом… Видимо коршуны высмотрели добычу, сорвавшуюся с выступа. Ну или которая вот-вот сорвётся…
Мы ехали, а за окном проплывала жизнь — обычная, повседневная, чужая. Такая же как была в моём родном мире…
— Ой, смотрите! Там вспышки света! — вскрикнула Анастасия.
Все тут же прильнули к окну:
— Где? Где? Дайте посмотреть!
— Вон там, где вон те птицы кружат!
Я присмотрелся и действительно увидел, что там кто-то отбивается от птиц, используя магию.
— Кажется, там двое… — проговорила Анна.
— Надо бы им помочь, — сказала Полина и умоляюще посмотрела на меня.
— А я тут причём? — растерялся я. — У нас глава экспедиции Варвара Степановна, как она скажет.
Синявская в это время тоже смотрела в окно. Отстранившись, она сказала:
— Мы не успеем. До них ехать целую вечность. Да и не пройдёт там карета.
— А если на летающем мече? — спросил Василь.
И все взгляды скрестились на Мо Сяне.
Глянув на меня, он нахмурился, но потом кивнул.
Синявская тут же дёрнула за ленту колокольчика, и возница натянул вожжи.
Не дожидаясь, пока он откроет двери, Мо Сянь сам распахнул их и прямо из кареты вспрыгнул на меч и полетел в сторону кружащихся вокруг своей добычи птиц.
Возница приладил подножку, и мы все высыпали из кареты, заодно радуясь возможности пройтись, размять косточки. Потому что сидеть несколько часов дело утомительное. Хорошо ещё, что не трясло, даже здесь, на горной дороге, хотя должно было по идее.
Я не выдержал и подошёл к вознице.
— Скажите, уважаемый, тут дорога очень неровная. Почему же карета идёт мягко?
— Академия выделила артефакт «Скатертью дорожка», — с улыбкой ответил возница. — Вот дорожка и ложится скатертью под ноги лошадей и под колёса.
— Вон оно как! — удивился я и подумал: а в моём мире это выражение имеет негативный смысл, когда хотят, чтобы человек сваливал побыстрее и не трепал нервы.
Но как бы мне ни были интересны все эти слова и артефакты, всё моё внимание было приковано к летящему Мо Сяню и вспышкам света борющихся за свою жизнь людей.
И не только моё внимание — все смотрели и обсуждали: успеет ли Мо Сянь или не успеет, сможет помочь или не сможет.
Мо Сянь успел. Не случайно мои друзья безоговорочно верили в него.
Однако, птицы быстро сообразили, что добыча может от них ускользнуть. Они начали пикировать одна за другой. И я в этот момент сильно пожалел, что отправил Мо Сяня, на помощь этим незнакомым людям. Может, они преступники или сами виноваты, полезли куда не надо. А Мо Сянь, придя к ним на помощь, сам стал мишенью.
А если учесть, что меч против птиц малоэффективен, а магия у Мо Сяня совсем не боевая, то…
Я стоял, смотрел на китайца, и материл себя на чём свет стоит! Не хватало ещё за один день потерять второго дорогого для меня человека. И если к исчезновению Аи я отношение не имел, то Мо Сяня сам отправил навстречу смертельной опасности!
С замиранием сердца мы смотрели, как Мо Сянь подлетел к скальному выступу, как соскочил с меча и встал плечом к плечу с теми, кто был там. Как они вместе отбивались.
А потом втроём встали на меч и полетели. А птицы преследовали их.
Меч летел тяжело, по над самой землёй.
Мо Сянь обнимал за талии двух человек. Один поменьше стоял впереди. Второй — выше и шире в плечах стоял позади Мо Сяня. Он иногда успевал отбиваться от пикирующих птиц, запускал в них плетения. Но из-за меча он был лишён манёвренности, а Мо Сянь, удерживая обоих спасённых, не мог помочь ему.
И тут огромная птица, увернувшись от плетения, ударила по людям крыльями, они не удержались на мече и упали.
Глава 4
Огромная птица, увернувшись от плетения, ударила крылом по Мо Сяню и двум несчастным, которых он пытался спасти, одетым словно братья — в меховые шапки и короткие полушубки, стёганные штаны и мягкие войлочные сапоги. Они не удержались на мече и упали.
Раздался победный клёкот птицы. Она резко взмыла вверх,
