в кресле и погрузился в равнодушную неподвижность.
— Ар-Делл,— с усмешкой заметил Галт,— готовится к выпускным экзаменам на Нептуне. Его занятие — социальная динамика.
— Конечно,— пробормотал нептунианин.— Конечно, да-да, конечно,— он поднял тяжелый стакан и погрузил в него нос.
— Ар-Делл,— сказал седовласый Уильям тоном мягкого упрека. Ар-Делл поднял свое бледное испитое лицо, взглянул на Уильяма, снова то ли фыркнул, то ли рассмеялся и опять погрузился в задумчивость.
— Вы уже завербовались куда-нибудь? — спросил фрилендер, поворачиваясь к Доналу.
— Вы настоящий дорсаец,— с улыбкой сказал Уильям со своего места за дальним концом стола, рядом с Анеа,— всегда готовы к действию.
— Вы льстите мне, сэр,— сказал Донал.— Но ведь возможность проявить себя чаще встречается на поле битвы, а не в гарнизонной службе.
— Вы слишком скромны,— заметил Уильям.
— Несомненно,— сказала вдруг Анеа,— до удивления скромен.
Уильям вопросительно взглянул на девушку.
— Анеа, постарайтесь сдержать свое высокомерное презрение к этому приятному молодому человеку. Я уверен, что и Хендрик, и Хьюго согласны с ним.
— О, они согласятся, конечно,— ответила Анеа, бросая на них взгляд.— Конечно, согласятся.
— Что ж,— со вздохом заметил Уильям,— и мы должны многое прощать избранным. Что касается меня, то должен признаться, что я в достаточной мере мужчина и достаточно дикарь, чтобы любить сражения. А... вот и еда, впрочем.
Наполненные до краев тарелки появились на поверхности стола перед каждым, кроме Донала.
— Сделайте заказ сами,— сказал Уильям. И пока Донал нажимал кнопку коммуникатора перед собой и делал заказ, остальные взяли ложки и принялись за еду.
— ... отец Донала был вашим товарищем по школе?— спросил Уильям, когда был утолен первый голод.
— Он был моим ближайшим другом,— ответил маршал.
— О,— сказал Уильям, осторожно беря на вилку кусок нежного белого мяса.— Завидую вам, дорсайцам, в этом. Ваша профессия позволяет вам дружеские отношения и эмоциональный контакт не смешивать с официальной деятельностью. В сфере коммерции,— он махнул тонкой загорелой рукой,— никакая дружба невозможна.
— Возможно, это зависит и от человека,— ответил маршал.— Не все дорсайцы — солдаты, ты — принц, и не все жители Сеты — предприниматели.
— Я знаю,— сказал Уильям. Взгляд его обратился к Доналу.— Что вы скажите, Донал? Вы простой наемник, или у вас есть еще какие-нибудь стремления?
Вопрос был прямым, хотя и задан довольно деликатно. Донал решил, что искренность, слегка приправленная корыстолюбием, будет наиболее верным тоном ответа.
— Конечно, мне хочется стать известным,— сказал он, смущенно улыбнулся и добавил: — и богатым.
Он уловил легкое облачко на лице Галта. Но сейчас ему было не до этого. Сейчас у него было важное дело. Немного позже он сможет выяснить причину недовольства маршала. Теперь же главное для него — поддержка возникшего к нему интереса Уильяма.
— Очень интересно,— вежливо сказал Уильям.— И как вы собираетесь достичь этого приятного состояния?
— Я надеюсь набраться опыта в чужих мирах,— ответил Донал.—
В конце концов, мне удастся проявить себя.
— Боже, и это все?— спросил фрилендер и засмеялся, приглашая остальных присоединиться к нему.
Уильям однако не засмеялся, хотя Анеа присоединила свою презрительную усмешку к смеху адъютанта, а Ар-Делл фыркнул.
— Не будьте таким злым, Хьюго,— сказал Уильям.— Мне нравится позиция Донала. Когда я был молодым, у меня было такое же настроение.— Он улыбнулся Доналу.— После разговора с Хендриком вы должны поговорить со мной. Мне нравятся люди с большими притязаниями.
Донал и Галт шли по узкому коридору друг за другом. Скрытый за широкими плечами солдата, Донал с удивлением услышал:
— Ну, что вы о них думаете?
— Сэр,— сказал Донал. Колеблясь, он выбрал наиболее безопасный предмет разговора.— Я несколько удивлен девушкой.
— Анеа?— спросил Галт, останавливаясь у двери с номером 19.
— Я думал, избранные из Культиса должны...— Донал запнулся, подыскивая необходимое слово,— должны... лучше держать себя в руках.
— Она совершенно здорова, нормальна и очень умна, — грубовато заметил маршал.— А чего же вы ожидали?
Он открыл дверь, пропустил Донала, вошел сам и отпустил сразу же захлопнувшуюся дверь. Когда он повернулся, его лицо стало жестким, а в голосе звучали резкие нотки.
— Ну, а теперь,— резко бросил он,— что за письмо?
Донал глубоко вздохнул. В течение всего обеда он пытался разгадать характер Галта, и теперь все зависело от того, как маршал воспримет его честный ответ.
— Никакого письма нет, сэр,— сказал он.— И мне кажется, мой отец никогда в жизни не встречал вас.
— Я тоже так считаю,— ответил Галт.— Тогда для чего все это? — Он пересек свою каюту, достал что-то из ящика, и Донал с изумлением увидел, что маршал набивает табаком деревянную трубку.
— Это из-за Анеа, сэр,— сказал он.— Никого глупее в своей жизни я не встречал.— И он рассказал кратко, но исчерпывающе о происшествии в коридоре. Галт слушал, сидя на краю стола и пуская кольца дыма, которые тут же уносились вентиляционной системой.
— Понятно,— сказал он, когда Донал закончил.— Согласен с вами: она глупо поступила. Но почему вы вели себя как последний идиот?
— Я, сэр? — Донал был искренне удивлен.
— Конечно, вы,— ответил Галт, доставая трубку изо рта.— Кто вы такой, чтобы, только выйдя из школы, совать свой нос в межпланетные конфликты? И что вы теперь собираетесь делать?
— Ничего,— ответил Донал.— Я только хотел смягчить нелепую и опасную ситуацию, в которой оказалась девушка. Я не собираюсь ссориться с Уильямом: он, очевидно, настоящий дьявол.
Трубка чуть не выпала из разжавшихся челюстей Галта, и он вынужден был ее удержать рукой. Он с удивлением взглянул на Донала.
— Кто сказал вам это? — спросил он.
— Никто,— ответил Донал.— Но ведь это так?
Галт положил трубку на стол и встал.
— Но это вовсе неочевидно для 99% населения миров,— возразил он.— Что сделало это очевидным для вас?
— О любом человеке,---сказал Донал,— можно судить по тому, какими людьми он себя окружает. А у этого Уильяма свита состоит из сломленных и разбитых людей.
Маршал фыркнул:
— Вы имеете в виду меня?
— Конечно, нет,— ответил Донал.— В конце концов, вы дорсаец.
Напряжение спало с Галта. Он улыбнулся угрюмо, вновь разжег трубку и затянулся.
— Ваша гордость нашим общим происхождением действует весьма успокаивающе,— сказал он.— Продолжайте. Значит, только по этому вы определяете характер Уильяма.
— О, конечно,
