образуется в результате движении Единицы, от чего происходит Двоица, а затем Троица, прп. Максим подкрепляет собственным, продолжающим каппадокийское учением о Троице в Единице и Единице в Троице. Причем можно заметить, что еще до amb. 1 он излагал это учение, например, в Толковании на молитву Господню [52] или в Мистагогии;[53] оба текста сходны друг с другом и с тем сжатым изложением учения о Троице, которое содержится в amb. 1.
Суть этого учения состоит в том, что единство Бога и Его троичность равноценны и равно необходимы, при этом сами они относятся к разным «измерениям» – «онтологическому» (сущностному) и «экзистенциальному» (относящемуся к существованию). При этом, как не раз отмечалось, выработанная прп. Максимом категориальная пара: логос сущности – способ существования[54] позволяет ему сформулировать эту равноценность и равную необходимость единства и троичности с точностью догматической формулы, относя единство на счет сущности или бытия, а троичность на счет способа существования: Бог – «Единица по логосу [var.: по причине] сущности или бытия» (μονάδα μὲν κατὰ τὸν τῆς οὐσίας, ἤτοι τὸν τοῦ εἶναι λόγον) и «Троица по причине [var.: по логосу] способа существования или гипостазирования (τριάδα δὲ κατὰ τὸν τοῦ πῶς ὑπάρχειν καὶ ὑφεστάναι λόγον)».[55] Или как сказано о том же в Толковании на молитву Господню: «Он – Единица по логосу сущности (τῷ κατ’ οὐσίαν λόγῳ) и Троица по способу существования (τῷ καθ’ ὕπαρξιν τρόπῳ)».[56]
В amb. 1 прп. Максим еще больше углубляет эту мысль в контексте полемики с пониманием слов свт. Григория в смысле объективного «образования» Троицы. Истинная Единица, как ее понимает прп. Максим, «Единица – это поистине единица: ведь она не есть начало [возникших] после, в [состоянии] стяжения [прежде] растяжения, каковое [начало] бы [потом] по природе рассеялось, переходя во множество».[57]
Иными словами, Бог есть Единица, не переходящая во множество, но остается ею неизменно, поскольку является «воипостасной бытийственностью единосущной Троицы».[58] То есть, поскольку сущность и бытие всех Трех Ипостасей Троицы – одно, то Бог – воипостасная Единица трех единосущных Ипостасей.[59] С другой стороны, опять же в полемике с пониманием слов свт. Григория, из которых как будто следует, что Троица образуется в результате сложения (а все, что образовано сложением, можно разложить на части), прп. Максим пишет: «Троица есть поистине Троица, не исполняемая подверженным делению числом, ибо она есть не сложение единиц, так чтобы претерпеть разделение». Эти слова прп. Максима являются, по сути, изложением мысли самого свт. Григория из того же Слова о мире (10): «Троица воистину есть Троица, братья. Но слово: „троица“ означает... совокупность равных и равночестных; причем наименование [Троица] соединяет то, что соединено по естеству, и не Дозволяет, чтобы с распадением числа разрушилось неразрушимое (οὐκ ἐώσης σκεδασθῆναι ἀριθμῷ λυομένῳ τὰ μὴ λυόμενα)».[60]
То есть «Троица» – не «три» каких-то (пусть и единоприродных) «вещи» (коль скоро такие «три» составлены из единиц, и эта «тройка» может быть разъединена на части и разложена на единицы), но, как говорит в amb. 1 прп. Максим: «восущностное существование триипостасной Единицы»,[61] то есть существование Божественной Единицы трех Ипостасей одной сущности.
Таким образом, равно как и «Единица» применительно к Богу не означает какую-то «одну вещь», которая могла бы «расшириться» до множества, так и Божественная «Троица» – не три не связанных реальной внутренней связью единосущных вещи, собранных вместе.[62] Единица и Троица в отношении Бога заведомо превышают всякое наше понимание о единице и тройке;[63] но эти слова – Единица и Троица – указывают: одно – на единство сущности (природы) и бытия Трехипостасного Божества, а другое – на три Ипостаси и не сводимые друг к другу образа существования Трехипостасного Бога, как говорит об этом прп. Максим: «Троица есть поистине Единица, ибо такова она есть (ἐστίν), и Единица есть поистине Троица, ибо так она существует ὅτι οὕτως ὑφέστηκεν), поскольку едино Божество, по сущности единичное, а по существованию троичное (καὶ μία θεότης οὖσά τε μοναδικῶς, καὶ ὑφισταμένη τριαδικῶς)».[64] Здесь то же, только еще более углубленное, понимание Троицы как Единицы и Единицы как Троицы, что и в Толковании на молитву Господню и в Мистагогии (23).
б) Движение Божества
Завершив сжатое, но емкое изложение троического догмата, прп. Максим возвращается в amb. 1 к толкованию цитат из свт. Григория. Чтобы понять дальнейший ход мысли прп. Максима, вспомним, как он сформулировал вопрос аввы Фомы во Втором письме к нему: «ты велел, чтобы я для тебя согласовал [выраженные] в этих словах различные причины движения сверхбезначальной Единицы».[65] До сих пор прп. Максим делал акцент на том, что в приведенных цитатах из свт. Григория вообще не идет речи о причинах образования Троицы, поскольку Бог не имеет причины.
Теперь же, после раскрытия своего понимания догмата о Троице, прп. Максим «догадывается» за авву Фому, что еще может представлять трудность в этих цитатах из свт. Григория – а именно то, что в них вообще говорится о движении Божества. Именно такую, более глубокую формулировку трудности, связанной с этими фразами, «подсказывает» прп. Максим авве Фоме: «Если же, услышав [слово] „движение“, ты удивился, как [может] „двигаться“ сверхбеспредельное Божество...».[66] Ответ на эту «трудность» и представляет собой окончание amb. 1.
Здесь можно заметить, что, если вопрос о причине «образования» Троицы (то есть объяснение, что о ней речи здесь нет) был отправным в разборе цитаты из Слова о мире в более ранних qu. dub. 105 (Declerck),[67] то уже в amb. 23, при разборе цитаты из Слова о Сыне (1) в центре был именно вопрос о движении: «Как же, скажет, пожалуй, кто-нибудь, этот чудный учитель в приведенных [своих словах] вводит движущееся Божество?».[68] Теперь же, в amb. 1 прп. Максим, отказавшись от толкования цитат в смысле «причинности» в Троице, переходит к вопросу о движении Божества.
Дело упрощается тем, что он уже показал, что фразы свт. Григория о «движении Единицы» нельзя понимать, прилагая их буквальный смысл к «образованию» Троицы из Единицы, то есть одного Бога Отца. Однако прп. Максим этим не ограничивается, он считает необходимым указать и на то, в каком смысле их можно, да и необходимо понимать. (Вспомним, что речь идет о словах Богослова, весьма почитаемого прп. Максимом, которые для него, как и для Церкви в целом, имели высочайший
