Другие — ехидно. Но все — заинтересованно. И я уж постаралась не обмануть ожиданий:
— Валентина Акимовна, — сказала я громко от порога и помахала бумажками, — вы, когда чай пить закончите, посмотрите вот этот список, пожалуйста. Оставлю вам на столе.
Я положила один листочек ей на стол и продолжила:
— Мне нужно знать, какую доплату каждый из этих людей ежемесячно получает за проделанную работу в моём подразделении. Просто впишите цифры от руки, я разберусь.
— А зачем это вам? — елейный голос Валентины Акимовны можно было мазать на хлеб.
— Команду в моё подразделение набираю, — просто сказала я. — Люди же должны понимать, на какие доплаты они могут рассчитывать.
— Но как же…? — оторопела Акимовна и даже не смогла внятно закончить вопрос.
По бухгалтерии прошелестел изумлённый вздох.
— К сожалению, некоторые товарищи уже не справляются, — грустно развела руками я, — не успевают. Думаю, слишком много работы на каждого из них навалили. Это в корне не справедливо. И ситуацию нужно исправлять, пока не стало слишком поздно. Почему одни должны делать всё за всех, а другие — прохлаждаются? Тем более, нам нужно ковать новые кадры. Вот мы и займемся этим сами, не откладывая, вы согласны?
Судя по выражению лица Валентины Акимовны, у неё был другой взгляд на этот вопрос, но она была тёртый калач и своё мнение озвучивать пока не стала.
— Я после обеда зайду, заберу, — сказала я, — вы же успеете? Здесь всего двенадцать человек.
— А как же Иван Аркадьевич… — попыталась достучаться до моего разума Валентина Акимовна.
— Иван Аркадьевич дал мне полную свободу, разве вы не знаете? — пожала плечами я и покинула гостеприимную бухгалтерию, оставив после себя возбужденные голоса.
Ню-ню…
Танцевальная фигура номер два.
Я посмотрела на свои наручные часики и прикинула время. Полчаса должно хватить на всё. Отлично! Я заглянула в кадровый отдел и, перекрикивая царившую там шумную суматоху, позвала:
— Зоя! Смирнова! Зайди ко мне через сорок минут. Не опаздывай!
Дверь отдела кадров я закрывала уже в полной тишине.
Танцевальная фигура номер три.
Я вошла в приёмную Ивана Аркадьевича. Заменяющая Аллочку секретарша всё также показательно меня игнорировала. В отсутствие директора она нагло сидела и красила ногти (лак, кстати, был густой, ужасного оранжево-коричневого цвета).
— Наталья Сергеевна, — сказала я и положила перед ней второй листочек, — я положу служебную записку, отдайте её, пожалуйста, Ивану Аркадьевичу, когда он вернется и вы будете нести ему документы на подпись.
— Что это? — снизошла к ответу Наталья Сергеевна и даже оторвалась от процесса накрашивания ногтей.
— Да вот ходатайствую перед директором, чтобы моему секретарю ввести двойной оклад, — сообщила я «по секрету».
Глаза Натальи Сергеевны победно сверкнули, но я не дала ей возможности что-то сказать и продолжила:
— Тем более Людмила — практикантка и лишние деньги ей не помешают.
— Почему Людмила? — упавшим голосом просипела Наталья Сергеевна и мазнула лаком мимо ногтя. — Ваш секретарь сейчас — я.
— Ой, Наталья Сергеевна, — я сделала ручкой жест в стиле «уйди, противный», — я же вижу, насколько у вас большая нагрузка! А у меня такая работа, что нужно реагировать быстро. Таких как вчера промедлений допускать нельзя. Людмила молодая, думаю, справится. Тем более за такую зарплату. А за месяц уже решим, кого мне брать постоянным секретарём — её или Чайкину.
Лицо Натальи Сергеевны пошло пятнами, она вытаращилась на меня и даже не замечала, как крупные капли лака капают с кисточки ей на пальцы и на свежеотпечатанные документы.
Бедняга, теперь придётся всё красить заново. И перепечатывать всё тоже.
Я аккуратно закрыла дверь с той стороны и от моей улыбки можно было зажигать звёзды.
Танцевальная фигура номер четыре.
Я шла по шумному, лязгающему агрегатами депо от ремонтного цеха до дальнего ангара, стараясь не вляпаться в лужи от мазута и масла. Инструментальщики сегодня работали там, соответственно и Севка тоже. Я немного поплутала промеж одинаковых, как однояйцевые близнецы, бетонных коробок и нашла-таки Севку.
— Привет, — сказала я, — ты чего это не пришел ко мне утром?
Севка мой приход встретил мрачно, без обычного своего дурашливого настроения. Кто б сомневался?
— Привет, — буркнул он и принялся откручивать гайку с видом крайне занятого человека, которому лясы с какими-то посторонними бабами точить вообще некогда.
— Сева, ответь на пару вопросов, — сказала я.
— Лида, я сейчас занят, — сварливым голосом попытался отмазаться он, но эти приколы я и сама хорошо знаю.
Поэтому я подтянула поближе к смотровой яме какой-то ящик и устроилась на нём. Отпечатанные листочки с анкетами я положила на коленки и приготовилась писать.
— Это быстро, Сева, — ответила я. — Иван Аркадьевич сказал.
— Ну давай, что там у тебя, — вздохнул Сева (из ямы-то ему деваться было некуда) и украдкой оглянулся по сторонам, не видит ли кто.
Я проанкетировала его за пять минут. На листочке вверху я вывела его фамилию, инициалы, цех и сказала, протягивая ручку:
— Распишись здесь вот.
— Зачем? — насупился он и вытащил из глубокого кармана, покрытого масляными пятнами и разводами спецовочного комбинезона, разводной ключ. Посмотрел на него, зло сплюнул, сунул обратно. Пошарил в глубине кармана ещё и, наконец, вытащил гаечный, но не тот. Опять сунул руку в карман и пошарился. Наконец, с третьей попытки, искомый ключ таки был найден.
— Не знаю, — пожала плечами я, — Иван Аркадьевич хочет посмотреть, кто как работает. Наверное, будет решать, кого оставлять, кого нет. И на перерасчёт доплаты я уже Акимовне списки подала.
— Где расписаться? — торопливо спросил он и быстро вытер руки куском ветоши.
— Здесь, — я ткнула, куда ставить подпись и, пока он карябал загогулину, с упрёком добавила, — Ты, Севочка, больше так не делай, пожалуйста. Это я просто по дружбе за твоей анкетой побежала лично. А оно мне надо, по цехам за каждым мотаться? В общем, в последний раз я тебя выручаю, больше так делать не буду.
— Так что я один такой, что ли?! — возмутился Севка и сунул гаечный ключ обратно в карман, — как все, так и я.
— В каком смысле «как все»? — в свою очередь изобразила возмущение я, —
