Как можно пить кофе без сахара? Не понимаю.
— Без молока?
— Если вы будете без молока, то и я.
— Я пью без молока, — сообщает мужчина.
— Ладно, — беззаботно пожав плечами, соглашаюсь я.
Странно как-то всё, непривычно беседовать с ним наедине. Нет, уже не страшно, просто… необычно. Чувствую себя не в своей тарелке.
Гнетущая тишина. Разве что кофемашина шумит. Евгений задумчиво уставился на кофейную чашку. Такая обстановка очень напрягает, и потому в какой-то момент я не выдерживаю и, отбросив все страхи, неуверенность, спрашиваю:
— Скажите честно, зачем я здесь? Кофе на ночь? Серьезно?
Черт возьми, я спать хочу, какой к черту кофе?!
Мужчина с непониманием смотрит на меня. Да, я становлюсь смелой, когда чего-то очень хочу. А сейчас я хочу спать, а он по непонятной мне причине смеет задерживать меня тут и препятствовать этому.
— Хотели поговорить о моем увольнении? — продолжаю я слегка раздраженно. — Так здесь нечего обсуждать. Я сказала о своем решении. Если придется, отработаю две недели. Но решение я менять не собираюсь, завтра же планирую написать заявление.
— Вы хорошо подумали? — хмурится администратор, глядя на меня из-под густых бровей.
— Да, — твердо отвечаю я.
— Ну что ж, тогда… — он берет две чашки горячего кофе и, присев на соседний стул, пододвигает одну ко мне, — ладно, я подпишу ваше заявление. А насчет двух недель — вы не обязаны их отрабатывать, — заявляет он, и я с легким изумлением заглядываю в его глаза, что так близко находятся от меня. Теперь я могу видеть их истинный цвет. Глубокие, темно-карие. Хм, а я думала они у него абсолютно черные.
— Спасибо. За кофе и… за понимание, — искренне благодарю я, немного пригубив напиток. Чтоб слегка взбодриться и не уснуть здесь же, на ресторанной кухне. Поесть бы еще чего-нибудь.
— Вы ведь голодны, — спохватывается Евгений, словно читая мои мысли, и, сделав глоток кофе и поставив чашку на стол, вскакивает, устремляется к холодильнику. — Сейчас что-нибудь найдем.
— Было бы неплохо, — воодушевляюсь я, предвкушая малый пир.
— Сыр? Что скажете? Здесь их столько видов, что глаза разбегаются, — с намеком на улыбку отмечает мужчина. — Банан есть, хотите? — и поворачивает голову ко мне.
Забавно наблюдать за его неумелой попыткой построить дружескую беседу. Не мастак он в этом, это заметно. Но для чего? К чему это всё? Зачем сорокалетнему мужчине расположение двадцатилетней девчонки?
— Я буду и сыр, и банан, — со скромной улыбкой сообщаю я и, в нерешительности прикусив губу, интересуюсь: — А шоколад там есть?
Что не меняется, так это то, что я по-прежнему без ума от банана в шоколаде. Любимый десерт всегда улучшает мне настроение, хоть порой и вспоминаю, глядя на него, об Игоре, о наших с ним незабываемых моментах, где главным действующим «лицом» являлся как раз этот самый восхитительный банан в жидком, тягучем, безумно вкусном шоколаде. А потом он дарил мне поцелуи, невероятно нежные, сладкие поцелуи.
— Александра, с вами всё в порядке? Вы чем-то расстроены? — замечает Евгений, однако я торопливо смахиваю слезу и, подняв на мужчину взгляд, вымученно улыбаюсь:
— Вам показалось. Ну так что, там есть шоколад?
— Шоколад у нашего кондитера всегда есть, — со скупой улыбкой произносит он и достает из холодильного устройства огромную плитку шоколада.
Не жидкий, конечно, и не горячий, но лучше, чем ничего. Пачкать рабочую поверхность поваров совесть не позволяет, поэтому я согласна и на такой шоколад.
— Вы чем-то опечалены, — вновь замечает администратор, вываливая на стол наш ужин, опускается на стул и аккуратно принимается резать сыр на тонкие ломтики.
— Нет, — решительно говорю я, давая понять, что не хочу развивать подобную тему для разговора. После хватаю банан, снимаю кожуру и ем. Закусываю шоколадом.
— Вы спрашивали о том, зачем мы здесь… — после некоторых размышлений начинает мой собеседник, — вы правы, я хотел поговорить с вами… но не подумайте, что я сошел с ума или одержимый… не берите в голову. В общем, дело в том, что вы очень похожи на одну девушку. Я знал ее когда-то и… знаете, был весьма удивлен, встретив вас, настолько знакомое лицо. Волосы, конечно, у нее были светлыми, а глаза зелеными, но в остальном… в остальном вы очень похожи, даже характер.
Я с подозрением слежу за его эмоциями, считываю лицо. На психа не тянет, одержимостью тоже. Просто констатация факта — вот, что он хочет донести до меня.
— Понятно, — тяну я, приблизив к губам чашку с кофе. Медленно пью, раздумываю, что еще на это ответить. — Вы любили ее?
— Любил, — неохотно сознается мужчина, — но не волнуйтесь, лично к вам мое отношение не изменится, — спешит уверить он.
А по-моему, уже изменилось, вы заговорили со мной, устроили разговор по душам, частично раскрыли маску, под которой скрыты чувства нормального, не бессердечного человека. Однако всего этого я не говорю.
— Почему расстались?
— Она мне изменила, — с горечью припоминает он.
— Ну тогда мы с ней точно не похожи, — цепляя пальцами сырный ломтик и запихивая его в рот, заявляю я. — Я бы никогда не поступила подобным образом. Я однолюб, и это никогда не изменится.
— У вас есть молодой человек, — понимающе качает мужчина головой.
— Эм… — Я оглядываюсь в попытках избежать пристального взгляда и совладать с эмоциями. — На самом деле, мы расстались. Но я всё еще его люблю.
— Значит, он бросил вас? — Евгений Владиславович пытается заглянуть в мои глаза.
— Нет, не так… всё сложно, — с тяжелым сердцем отвечаю я, вернув зрительный контакт.
— Ладно, не буду лезть не в свое дело. Помиритесь еще. — Он пьет кофе.
Это вряд ли.
Так, Алекс, держи себя в руках! Не смей плакать!
— Евгений Владиславович, и всё-таки зачем вы рассказали мне про ту девушку? — спешу вернуться я к нашей предыдущей теме, чтобы, не дай бог, не заплакать. — Много на свете похожих людей, и что? Зачем эта беседа? — Я красноречиво обвожу рукой нас с ним.
Мужчина хмуро поглядывает на меня.
— У меня к вам вопрос, — признается он через секунды. — Ваша сестра или… кто-то из родных не подходит под описание девушки, о которой я говорил?
И на сей раз уже хмурюсь я.
— Нет, Евгений Владиславович. Вашей девушки среди моих родственников точно нет.
Ни моя мать, ни тетя не способны на измену. Я в этом уверена так же, как и в том, что у матери никого кроме моего отца не было, разве что только сейчас, спустя долгие годы одиночества, у нее появился Владимир и она на седьмом небе от счастья; а у Лены был Алексей, которого она безумно любила и билась в истерике, когда тот погиб.
