– Я ведь чего боюсь – что такие прямые нападки ее просто еще больше подогреют, и она станет противиться просто из чувства собственного достоинства, понимаешь? Помни, что она не росла, как мы с тобой, под неусыпным оком родителей, всякое слово которых было бы для нее свято и незыблемо! Она не привыкла подчиняться, и с ней надо иначе…
– Ну что ж, я скажу тебе! – вскипела Селина. – Если уж ты затронула эту тему, так как раз ты сама никогда ни в грош не ставила слова папочки и доводила нас с мамой до мигрени своими скандалами… Ну ладно, ладно, – вдруг осеклась она, – не то чтобы я хочу сказать, что ты его не слушалась, но…
– Ну конечно, я ведь была такой паинькой, – кисло улыбнулась Эбби.
Тут Селина Вендовер наконец осознала, что такой тон ее сестры объясняется, помимо прочего, еще и усталостью. Ведь их яростная перепалка привела их обеих в состояние человека в русских банях, о которых Селине рассказывали ее доктора в качестве примера того, как человек еще при жизни может ознакомиться с условиями пребывания в преисподней. И Селина поспешила сменить тему, заверив Эбби, что она была несносной девчонкой, а потом пустившись рассказывать о тех же банях, потом – о светских новостях, включая миссис Грейшотт (которая ждет приезда сына из Индии, буде он останется жив) и милейшую Лауру Баттербанк (которая так поддерживала ее во время отсутствия Эбби)…
Эбби, казалось, пропускала этот поток пустой болтовни мимо ушей, потом вдруг, встрепенувшись, заметила:
– Ах да, миссис Грейшотт, мисс Баттербанк… Хорошо, что они терпели скуку общения с тобой, жаль только, что этого не делала Фанни!
– Бог с тобой, Эбби, зачем ты так! Бедная девочка была само внимание! Но ведь у нее массу времени отнимают уроки музыки, да и занятия итальянским языком – это тебе тоже не шутки! И потом, не может ведь девочка в семнадцать лет сидеть дома как привязанная, и с моей стороны было бы просто жутким эгоизмом требовать от нее этого! Странно было бы, если бы она не хотела жить как все девочки ее возраста!
– Конечно, все девочки ее возраста шляются с мерзавчиками типа Каверли, – вставила Эбби.
– Но, Эбби…
– Нет-нет, это вполне естественно, что любая девушка предпочтет общество развязного молодого человека обществу своей плаксивой тетки! – кротким тоном заверила Эбби. – Хотя так себя вести вообще-то негоже.
– Я прошу тебя высказать ей свое мнение самой! Я на это не способна! – наконец заявила Селина.
– Да нет же, – задумчиво протянула Эбби. – Не подумай, что я стану запрещать девочке встречаться, с кем она хочет, – это будет только хуже. Но… надо предупредить только самые крайние последствия. В конечном счете я не думаю, чтобы Фанни повесила нос из-за неудавшегося флирта, – если, конечно, дело ограничится только флиртом… А вот вопрос – я ведь толком не знала ее мать, ведь я была еще ребенком, когда она умерла, а ты-то ее знала прекрасно. Скажи, она была тоже женщина с характером? Как Фанни? Чересчур своевольная, не в пример другим членам нашей семейки?
– Селия? Ну что ты! – воскликнула Селина. – Она была чудным ребенком, но потом так печально закончила свои дни, увы! И я молю Бога, чтобы в этом Фанни ее не повторила – потому что наша мама всегда говорила, что «не родись красивой, а родись счастливой» и что красота редко дает женщине настоящее счастье! Нет, Селия была мягкой, тихой, послушной девушкой… А почему ты спрашиваешь меня об этом?
– Не знаю, просто Джеймс кое-что обронил – я сперва не придала значения… Что-то насчет Фанни, что она слишком напоминает свою мать… Потом я попросила Мэри объяснить мне, и она мне сказала, что старшие наши сестры и братья что-то знали этакое, что-то нехорошее в ее жизни, что ли…
– Никогда я не слыхивала ни о чем подобном! – твердо заявила Селина. – И если бы мама считала нужным поставить меня в известность о чем-нибудь, уж будь покойна, она бы поставила!
– Понятно, значит, что-то все-таки было! – заключила Эбби со вздохом. – Ясное дело, чем наша семья хуже других, и у нас тоже имеется свой скелет в шкафу… Хотела бы я знать, что именно этот скелет собой представляет. Но только думаю, что скелет представляет собой маленькую куриную косточку, ничего интересного…
Глава 2
В начале двенадцатого ночи в тот же вечер в дверь спальни Эбби раздался легкий стук, после чего в двери сразу же нарисовалась мисс Фанни Вендовер, которая, лишь на секунду запнувшись на пороге, тут же полетела в объятия Эбби, восклицая на ходу:
– Ой, ты еще не спишь! Какая радость! Я ведь говорила старушке Гримстон, что ты не спишь! Как я по тебе соскучилась, милая Эбби!
Эбби не удивилась бы, если бы девчонка приветствовала ее с некоторым смущением и боязнью за предстоящие расспросы и нагоняи; но на личике Фанни не было заметно ни малейших признаков чувства вины.
– Ах, как без тебя ужасно! – говорила тем временем Фанни, крепко сжимая руку Эбби. – Ты даже представить себе не можешь!
Эбби снисходительно поцеловала ее в щечку и насмешливо сказала:
– Бедная ты моя девочка! Уж как тебя тиранила злобная старуха Селина! Держала в подвале взаперти и порола каждый день, а? Так я и думала!
– Именно этого-то мне и не хватало! – простодушно воскликнула Фанни, имея в виду, конечно, не порку и не подвал. – Немного шуток! Селина такая душка, но с юмором у нее просто беда, правда? Совсем не та штучка, да?
– Не совсем понимаю, что означает в данном случае слово «та штучка», – осторожно заметила Эбби, – но полагаю, что девушке достаточно высокого происхождения и воспитания не к лицу осваивать этот варварский жаргон.
– Ну и пусть жаргон! – весело засмеялась Фании. – Та штучка – это значит веселая, живая, понимаешь? Как ты! Вот ты – та штучка!
Эбби поперхнулась.
– Я понимаю, милая, что ты попыталась сделать мне комплимент, но прошу тебя в следующий раз обойтись без этого жуткого слова… «Та штучка»! Боже мой, а мне всегда казалось, что это значит нечто совсем другое…
– Хорошо, я не буду так говорить о тебе, – кивнула Фанни. – А теперь послушай меня серьезно, мне надо тебе так много рассказать!
Эбби ощутила смутное желание выпроводить Фанни, но подавила его и произнесла, тоном, который, как она надеялась, будет звучать ровно:
– Рассказать? Ну так я тебя слушаю со всей серьезностью, которую смогла наскрести. Итак?
Фанни уставилась на нее искательным взглядом.
– А разве Селина… Или дядя Джеймс, может быть… Или… Тебе не говорили насчет мистера Каверли?
– О каком-каком мистере? А… Ну конечно! Этот лондонский хлыщ, с которым ты тут с первого взгляда сдружилась, скажем мягко? Не только мне говорили, но мне писали, теребили и настаивали! Это было очень забавно. То есть, – поправила себя Эбби, уже напустив на себя суровость, – то есть они ведь, в сущности, правы в том, что тебе еще слишком рано флиртовать со взрослыми мужчинами! И это просто неприлично, моя милая!
