— Никак не могу выбрать, — призналась я, довольная тем, что больше не одна. — Оказалось, что я мечтаю слишком о многом.
О том, что под Красной Луной принято загадывать желания, я узнала совсем недавно. В середине лета, когда мне только минуло восемнадцать, на нашем краю земли выдалась удивительная ночь с крупной, хоть и обыкновенно белой луной. Тогда мне удалось впервые взорвать настоящий фонтан из комьев свежей почвы с помощью магии Ревда, и я без сил валялась в летней траве, щурясь от непривычно яркого лунного света.
Плато на вулкане вызывало неприятные воспоминания, но мой ментор настоял, чтобы мы туда вернулись и продолжили тренировки. То же место он выбрал не из сентиментальности, просто на Сомнидракотуле пока не встречались икша, и там нам совсем никто не мог помешать. Когда же я, лёжа под освещённым ночным небом, уже начала предаваться грусти и печали, Джер улёгся рядом и рассказал мне о прошлом Квертинде. О том, что раньше первый день года не был днём памяти, а, скорее, днём беспамятства. До смерти Мирасполя и Лауны люди предпочитали забывать в эту ночь обо всём плохом — веселились, держались за руки, смеялись, напивались и загадывали желания, которые непременно исполнялись впоследствии. По крайней мере, квертиндцы в это верили — так же, как верили в своих богов.
— В прошлом году ты совершенно конкретно знала, чего хочешь больше всего, — заметил Джер, прерывая мои воспоминания. — Появилось что-то важнее этого?
— Не совсем, — я пожала плечами и оглянулась, убеждаясь, что нас никто не слышит. — Юна Горст теперь символ проклятия. Страшная дочь убийцы Иверийцев. Мне ужасно не нравится эта роль. Вот и разрываюсь между мечтой снова стать всеобщей любимицей и желанием безнаказанно перерезать всех во славу Толмунда.
— Что побеждает? — усмехнулся ментор.
— Пока первое, — улыбнулась я ему в ответ. — Но это только начало списка. Оказалось, что воевать с судьбой куда проще, чем со своими прихотями.
— В отличие от судьбы, прихотям проигрывать бывает приятно, — Джер приветственно кивнул ректору Аддисад, которая заметила его на площади.
— Ты ведь не благословил меня сейчас на кровавую бойную? — уточнила я, поправляя кинжал.
— В отличие от них, — он слегка кивнул на настороженную толпу, — я знаю, что ты не способна на это. Даже при учёте моего благословения.
— Других идей по восстановлению репутации пока нет, — вздохнула я, осматривая студентов. — Боюсь представить, как я буду справляться с ними весь следующий год.
С приближением начала учёбы это беспокоило меня всё больше. Совсем скоро академия заполнится людьми, которые будут прожигать во мне дыру своей ненавистью. И хорошо бы, если бы это ограничивалось только косыми взглядами и молчаливой неприязнью. Увы, я слишком хорошо изучила местные нравы, чтобы понимать очевидную вещь: спокойно учиться мне не дадут.
— Завоевать любовь толпы порой проще, чем любовь отдельного человека, — Джер слегка наклонил свечу и пламя дрогнуло. — Достаточно управлять их воображением. У тебя получится, Юна. И ты даже удивишься, как это легко.
— Я помню первый урок ментора, — торопливо перебила я. — Нужно дать им то, чего они желают больше всего. Но вряд ли я смогу воскресить их любимых королей. Кажется, на меньшее эти квертиндцы не согласны.
Получить всеобщее одобрение мне могло бы помочь только краснолунное чудо, если бы именно это я загадала в волшебную ночь. Но пожелать можно было что-то одно, и я тяжело вздохнула от трудности выбора. Перед глазами встал Карнеум и почему-то фарфоровая фигурка в руках госпожи Томсон. Чего больше всего желала я? Вот бы получить ответ и на этот вопрос у своего ментора. Я осторожно взяла его за руку, надеясь, что туман послужит хорошим прикрытием. К сожалению, ошиблась, потому что заинтересованные взгляды вернулись. От растерянности я попыталась одёрнуть ладонь.
— Не всеми можно управлять через их желания, — Джер сам крепко сжал мою руку, не позволяя мне высвободиться. — Твоя непричастность к делам Тезарии Горст очевидна, но вряд ли ты сможешь это объяснить. Массы не чувствительны к рассудочным доказательствам. Они понимают только два языка: обольщение и силу. И если ты больше не можешь обольстить их своим авторитетом, тебе остаётся подчинить их посредством страха.
— Предлагаешь напугать их? — я вылупила глаза, не веря, что это говорит мой ментор.
Площадь заполнили взволнованные шепотки. Даже рудвики навострили мохнатые уши, как будто наш простой жест играл особую музыку.
— Они уже напуганы, — подтвердил Джер. — Своими собственными иллюзиями на твой счёт. Я только предлагаю тебе использовать это в своих интересах. Порой страх куда более сильный мотив, чем прихоти. И он поможет сдержать стихийное насилие по отношению к тебе.
— Ты всё-таки настаиваешь на бойне, — шутливо резюмировала я. — Надо было зарезать Трейсли в прошлом году, чтобы подпитать собственное величие! Стоило хотя бы оправдать свою дурную репутацию.
Моя свеча уже почти догорела, и я задула её, чтобы не обжечь пальцы. Туманная тьма окутала меня, и я облегченно выдохнула. Заветное желание так и осталось не загаданным, но у меня было ещё время до захода луны.
— Не обязательно её оправдывать на самом деле, — ответил ментор. — Достаточно не мешать людям думать о тебе так, как им нравится. Попытки доказать всем, что ты не злодейка быстро превратят тебя в жертву. А это ещё хуже.
— Уж лучше останусь хищницей, — согласилась я, злобно оскалившись Лилии.
Бывшая девушка Лонима даже слабо пискнула, прячась за спиной магистра своего факультета.
— Не заиграйся, — хмыкнул Джер, заметив мой жест.
Он тоже погасил свою свечу, и теперь нас едва ли можно было различить в тумане.
— А ты загадал желание? — спросила я. — У тебя вообще есть мечта?
— Была одна, — неохотно поделился Джермонд, вглядываясь в Красную Луну. — Последние годы я загадывал одно и то же.
Это было так удивительно, что мой рассудительный ментор, который подвергает всё аналитике, верит в краснолунное желание. В какой-то мере, это само по себе было чудом.
— И что с ней случилось? — мой взгляд не отрывался от лица Джера. — Она сбылась?
— Почти, — ментор тоже посмотрел на меня и улыбнулся. — Но теперь у меня появилась ещё одна.
— Какая? — я замерла, глядя ему в глаза, как перед важным откровением.
Сердце пропустило удар и мир исчез, растворяясь в краснолунном свете. Так странно: мне ничего не угрожало, я не боролась с судьбой и не смеялась в лицо опасности, но дышала часто-часто, как будто пыталась надышаться этим мгновением впрок.
— Магистр Десент!.. — раздалось в спину.
— Вот кряхт, — вырвалось у меня само собой.
Я обернулась и проследила за взглядом Джера. Ректор Аддисад придерживала дверь и махала рукой, приглашая магистра Десента внутрь. Вокруг уже никого не было, и мы остались одни. Кажется, сейчас я полностью понимала Виттора, который решил спрятать госпожу Томсон подальше от академии. Мне тоже хотелось спрятать своего ментора ото всех, лишь бы нас больше никогда не прерывали.
