– Так пошлите кого-нибудь на разведку!
– Яволь, герр фрегаттен-капитан!
Вахтенный отправился исполнять приказ.
Крым. Дворец Меллас.
6 (19) августа 1917 года
– Ее величество спит?
– Нет, государь. Изволят быть в своем кабинете.
– Хм, понятно. Вот что, Евстафий. Организуй-ка мне бутербродов там каких-нибудь. И чаю.
– Да, государь. Сей же час все будет. Куда прикажете подать?
– В кабинет ее величества и подавай. Еще распорядись, чтобы и офицерам в штаб тоже кто-нибудь отнес. Им долго сидеть.
– Как прикажет государь!
Дворец Меллас не настолько уж большой дом, чтобы до кабинета императрицы пришлось идти долго.
– Привет, солнце.
Я чмокнул жену в губы и устало опустился в кресло напротив. Задаю глупый вопрос:
– Ты чего не спишь?
Маша неопределенно пожала плечами.
– Привет. Разбирала переданные графиней Менгден бумаги, касающиеся ведомств императрицы Марии, отвечала на корреспонденцию…
– Меня ждала?
Она не стала отрицать очевидное.
– Ну да, и это тоже.
– Совершенно напрасно, любовь моя. Мой кутеж с офицерами мог затянуться и до утра. Ты же знаешь эти наши офицерские попойки!
Жена грустно улыбнулась:
– Да уж, знаю я ваши кутежи и попойки. У тебя уже черные круги вокруг глаз. Который день света божьего не видишь, все сидишь в своем военном штабе.
Я разумно не стал отвечать ей как-то типа «на себя посмотри», а постарался отшутиться:
– Что тут поделать, родная моя. Охота, балы и банкеты – главное развлечение монарха.
– А вот насчет твоего царственного румынского собрата я нисколько не сомневаюсь. Сегодня он принимал чуть ли не парад победы в освобожденном русскими вой сками Бухаресте. Уверена, что попойка там и сейчас в самом разгаре.
– Ну, солнце, ты несправедлива к царственному собрату Фердинанду, дай бог ему всяческого здоровья и прочего в этих делах долголетия. Быть главнокомандующим Румынским фронтом Русской императорской армии так утомительно.
– Особенно если учесть, что все за него делает генерал Щербачев, а в освобожденный Бухарест наш румынский монарх-полководец прибыл прямо из Москвы, из-за банкетного стола по случаю столь славной победы. Прибыл, даже не заезжая в свой штаб фронта. Впрочем, это все пустое. Ты голоден?
– Зверски! Но я уже… А, вот и Евстафий, легок на помине!
Мой личный камердинер поставил поднос с «яствами» и обозначил поклон.
– Прошу простить, государь, на кухне никого не было в этот час. Пришлось управляться самому. Чай и бутерброды, ваше величество. Прошу простить за толстые ломти.
– Самое оно сейчас то, Евстафий, самое то…
– Офицерам штаба уже понесли поднос.
– Благодарю.
Повинуясь моему жесту, мой начальник личной разведки тихо скрылся за дверью. Я же жадно вгрызся в безобразный по красоте и сочный по аппетитности бутерброд так, словно сбежал из голодного края. Лишь спохватившись, предложил сквозь жевание:
– Поешь… тут на нас обоих.
– Спасибо, мой любимый. Я уже ужинала.
Маша с улыбкой смотрела на меня. Вероятно, есть в коренной и глубинной женской натуре что-то такое, что заставляет получать удовольствие от того простого факта, что твой мужчина ест. Впрочем, мне трудно судить. Да и, честно говоря, совсем не до подобных философических размышлений. Я реально был зверски голоден. Прожевав очередной кусок, спрашиваю:
– Что там твоя корреспонденция? Есть что-то интересное?
– Получила письмо от Георгия.
– О! Здорово! И что сын?
– Наш сын пишет, что они готовятся к переезду в Звездный городок, что погода в Москве испортилась и что он уже скучает. Написала ему, что мы тоже скучаем и прибудем в Звездный городок, как только позволят обстоятельства.
– Умница. Что еще?
– Получила письмо из Рима. Отец передает тебе самые теплые пожелания и свою уверенность в общей победе.
– Гм, передай моему царственному тестю мои самые искренние благодарности и те же уверенности в том же самом. Впрочем, ты и сама знаешь, как ответить и что передать, чтобы было красиво.
Царица усмехнулась.
– Разумеется, любимый, я отвечу и передам. Еще продолжают поступать поздравления с нашей свадьбой. Особенно приятно было получить поздравления от моего любимого 6-го полка из Парижа. Они такие молодцы! Я им отписала в ответ.
– Да, они действительно молодцы. Германец Париж так и не взял толком.
– Также пришло письмо от собрания студентов Императорского Московского университета. Просят наши величества посетить их альма-матер.
– Да, мысль интересная. Только передай письмо генералу Климовичу, пусть готовит меры безопасности. Да и имперское СБ пусть изучит вопрос – мало ли что. В этом году слишком часто нас с тобой пытались убить. Но встреча со студентами нужна.
– Согласна.
Решив не будить ее тягостные воспоминания, быстро уточняю:
– Что еще пишут?
– «Союз женщин Освобождения» просит меня стать августейшим шефом организации… Впрочем, всяких иных дел и прошений слишком много, а ты устал, все это подождет. Отправляйся-ка ты, дорогой муж, спать.
– Нет-нет, я жду известий с юга.
– Известия мимо тебя не пройдут. Как только что-то станет известно, тебя тут же найдут, уж поверь. Да и Евстафий знает, где ты сейчас. Так что вот тебе диван, вот тебе подушка и плед. Поспи хотя бы пару-тройку часов. Завтра ты будешь нужен миру со свежим умом. Победитель с опухшим от недосыпа лицом – моветон. Если что-то будет срочное, то тебя разбудят.
– А ты?
– Я пока еще немного посмотрю бумаги.
Упав на диван, я практически сразу отключился. Последнее, что я помню, это были мягкость пледа и ласковые слова моей Машеньки:
– Отдыхай, любимый…
Глава II
Сны и пламя небес,
или День, когда творится история
Османская империя. Босфор. Бухта Стения.
Крейсер «Midilli». 19 августа 1917 года
Словно в ответ на огонь на берегу вспыхнуло пламя и на воде. Подняв бинокль, Хиппель разглядел какое-то судно, на котором бурно разгорался пожар, да так быстро, что команда спешила сесть в шлюпку и поскорее покинуть обреченную посудину.
Немец выругался:
– Вот же идиоты безмозглые!
– Герр фрегаттен-капитан, смотрите!