Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
бараком, неустанно ёжась от пронизывающего ветра, морщась от капель дождя, падающих на лица, и протирая заспанные глаза.
— Для тех, кто забыл, — вышагивая вдоль неровной шеренги и не прекращая дымить трубкой, заговорил мужчина. — Меня зовут сотник Гавейн. Я отвечаю за обучение всех кадетов, и сегодня мы определим, на что вы способны. Следуйте за мной!
Мы снова месим грязь, шагая через весь лагерь. В спину то и дело прилетают смешки и оскорбления, и я никак не могу понять, почему регулярные солдаты ведут себя так по отношению к новобранцам?..
Ранним утром мне удаётся получше рассмотреть «поселение», если можно так выразиться. Первое, что бросается в глаза — здоровенные башни, установленные на берегу реки. Они и правда огромные — выше чем Внутренняя стена Верлиона, хоть и сложены не из камня, а построены из дерева. И башен этих не две, не три, не десять — они растянуты вдоль всей реки Тариэль. И на верхних площадках у них — по паре-тройке здоровенных, быстрозарядных «скорпионов».
Я слышал о северном оборонительном рубеже. Но пока не добрался, не представлял, насколько растянута эта линия защиты Имперской границы. Понятно было одно — башни предназначались для контроля воздушного пространства, а вот против наземных войск противника они не помогут…
Гавейн приводит нас к тренировочным площадкам. На одной из них соломенные чучела, установленные через сотню с небольшим шагов от стоек с луками и арбалетами. Есть несколько огороженных канатами площадок, на нескольких из которых тренируются солдаты. Под тентами рядом с площадками — столы с простыми мечами, копьями, цепами и наспех сколоченными щитами.
Всё учебное — тупое, концы оружия закруглены или на них вовсе приделаны деревянные шары, половина стрел с тупыми наконечниками или вовсе обмотаны толстым слоем тряпья. Я знаю, зачем это нужно — чтобы в учебном бою сымитировать атаку дальнобойного оружия, но не убить тренирующегося.
— Итак, кадеты! — рявкает сотник, когда мы вновь выстраиваемся перед тренировочными площадками, — Объясню кратко! Мы проверяем ваши навыки, и в зависимости от них вы получаете назначение. А также звание рядового, за которое вам назначается ежедекадное содержание.
Эти слова вызывают возбуждённый шёпот среди новобранцев. Судя по нему — почти все пришли сюда ради денег…
— Тишина в строю! — командует Гавейн. — Жалование рядового солдата за декаду составляет пятьсот фингов или пять фистов. Значит, за месяц получите двадцать фистов. Почти половина золотого! Это в два раза больше, чем за то же время получают ремесленники или крестьяне в процветающих провинциях. Если кто-то из вас не окажется опытным бойцом, в чём лично я сомневаюсь… Большинство ждёт месяц учебной практики, а затем вы получите направления в разные полки. Там у вас будет возможность продвинуться по службе, если покажете себя. За каждое звание к жалованью полагается десятипроцентная прибавка. После тысячника — двадцатипроцентная.
Снова возбуждённый шёпот. Ловлю себя на том, что мне противно стоять рядом с людьми, которые идут воевать лишь за деньги. Однако я тут же себя одёргиваю — эти люди мне не знакомы, и рано делать поспешные выводы. Наверняка у каждого из них за плечами есть какая-то история.
— После завершения курса подготовки вас снабдят стандартным оружием и доспехами, — между тем продолжает рассказывать сотник. — Если у вас, конечно, нет собственного. Лошади предусмотрены только для сотников, тех, кто сможет их содержать и солдат кавалерийских подразделений. Но в нашем лагере таких нет — тут мы готовим пехотинцев.
Он выбивает потухшую трубку, вминает в неё очередную порцию табака и раскуривает снова.
— А сейчас проверим, чего вы стоите! Вы двое! — он указывает на первых двух людей в шеренге, — На тренировочную площадку! Покажите, что умеете! Оружие, если надо — на столах. Только не покалечьте друг друга, наденьте кольчуги!
Здоровяк в серой куртке с дубинкой на боку, который уже жил в казарме, когда нас туда определили, выходит против худощавого парнишки со стрижкой «горшком», который прибыл с нами. Они надевают кольчуги, берут по тупому мечу, щиту и…
И уже через пару мгновений я понимаю, что сражаться не умеет ни тот ни другой. Здоровяк машет клинком, словно рожь косит — широко, сильно, но совершенно неумело — что выдаёт в нём крестьянина. Худощавый же парень просто трусит, и всё время отступает, пока не поскальзывается и падает, а здоровяк нависает над ним, картинно приставил к горлу неудачника меч...
— Достаточно! — кривится Гавейн, тоже поняв, какие «бойцы» ему достались, — Выбирайтесь оттуда. Следующие двое! Только ты, парень, свой меч сними, а то поранишь ещё кого…
На этот раз он указывает на меня и на рослого детину, стоящего рядом. Про меч Гавейн говорит именно мой, так что приходится оставить его на столе с оружием и взять тупой тренировочный клинок.
Также как и предыдущие «бойцы» мы напяливаем старые кольчужные рубашки. Такую я легко мог бы разрубить своим оружием, и она не защитит даже от арбалетного болта, пущенного с пятидесяти шагов… Перебравшись через канаты, встаю в чавкающей грязи в расслабленную стойку, опустив клинок вниз.
— Начинайте! — гаркает сотник.
— А-а-а!!!
Здоровяк, чьи плечи могли бы поспорить шириной с воротами лагеря, словно бешеный, срывается с места и с криком несётся на меня. Его замах настолько нелеп и широк, что мне даже уклоняться не надо. Я просто делаю короткий шаг в сторону, подставляю противнику ногу и толкаю его в спину, не используя меч.
Детина летит лицом вперёд, пропахивает грязь, встаёт и отплёвывается под дружный хохот новобранцев. Сотник закатывает глаза.
— А оружие тебе на что? — рявкает он на меня. — Обозначь удар! Это тебе не рыцарский турнир!
Здоровяк, в чьих глазах я замечаю проблеск злости, снова бросается на меня. В этот раз он не кричит — только пыхтит и, кажется, замахом учебного клинка настроен снести мне голову…
Я не делаю попытки уклониться — напротив, шагаю здоровяку навстречу, чем изрядно его удивляю. Присев, пропускаю удар над собой и бью рукоятью в лицо парня, чуть придержав удар, чтобы не выбить ему все зубы.
Под дружный «О-ох» рекрутов изо рта и носа детины выплёскивается кровь и горе-воин летит на землю. Как только здоровяк падает в грязь — я приставляю тупой конец учебного меча к его шее.
— Трус! — скалится он. — В честном поединке я бы тебя поломал!..
— Куда тебе, — усмехаюсь я его нелепой обиде. — Сначала меч
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
