Я чуть задумался, вспоминая слова и, тут же переводя в уме оригинал на французский, негромко затянул:
— Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, кровь у вас горяча, словно огонь. Но госпожа удача забудет о всех вас, пока под этим небом, пока под этими звездами, пока под этим солнцем есть Гасконь…
Мой вольный перевод известной песни настолько понравился д'Артаньяну, что он вскочил на ноги, поднял вверх свою кружку и вторил мне во весь голос. Пел он хреново, зато с энтузиазмом. Мы исполнили песню не меньше пяти раз подряд, прежде чем гасконец рухнул обратно на лавку. Из его глаз текли слезы счастья.
— Спасибо вам, де Ла Русс. Я словно побывал дома. Казалось бы, я лишь недавно в Париже, но уже успел соскучиться по моему Лупьяку[5]. Этот постоянный ветер, эти бескрайние серые поля, это мрачное небо — все такое родное, знакомое…
— Это родина моя, всех люблю на свете я! — согласился я и плеснул в кружки очередную порцию гасконского.
— Прекрасно сказано! Признаюсь, у меня есть план. Если все сработает, я скоро разбогатею… Но что же мы сидим на одном месте. Прогуляемся? Мне нужен свежий воздух!
Я и сам уже давно хотел выбраться наружу. Помещение просто пропиталось запахами чеснока, пота и блевотины. Многие посетители уже далеко превысили свои способности, и не каждый успел выбраться на улицу. Некоторые так и спали под лавками, храпя и весело попукивая.
Мы выбрались из заведения, поддерживая друг друга под локти.
— Подождите, шевалье, мне нужно облегчиться!
Д'Артаньяну оросил ближайшую стену мощной струей, я последовал его примеру. Раз уж тут так принято, кто я такой, чтобы лезть в чужой монастырь со своим уставом…
— Кстати, да Ле Русс, а вы знаете, что на штанах придумали специальную застежку, чтобы было удобнее и не нужно было их постоянно придерживать, — не отрываясь от процесса рассказывал гасконец. — Теперь можно просто расстегнуть крючок и делать свои дела. Это называется — ширинка! Совсем новое изобретение, только входит в моду. Я как раз думал обновить свой гардероб и тоже заказать себе подобное. Говорят даже, что эту ширинку выдумал один дворянин… не помню точно его имя… де Бруен или как-то так…
— Де Бриенн? — я почему-то был уверен, что ответ верный.
— Точно, вы правы. Так его и зовут.
Ох уж этот блондинчик, везде поспел. В моей голове начали закрадываться смутные подозрения…
Закончив со своими делами и чуть пошатываясь от выпитого, мы побрели вперед. Уже изрядно стемнело, и я совершенно не ориентировался в жуткой мешанине улиц и переулков. Как мне кажется, Д'Артаньян — тоже, но, тем не менее, он уверенно шел вперед, прокладывая курс.
Вскоре мы вышли к Сене. Несмотря на сумерки, я заметил вздутый, посиневший труп, колыхавшийся у самой кромки воды.
— Вы видите? — я жестом указал на тело.
— Обычное дело, — отмахнулся д'Артаньян. — Мы в плохом квартале и в неурочный час. Это все местные шайки, их тут десятки. Но нам нечего опасаться, денег у нас нет.
Я бы так не сказал. У меня в кармане было около тысячи ливров, да и сам гасконец, как ни старался, еще не успел опустошить до дна кошелек тевтонца.
Внезапно мне стало не по себе, накатило чувство тревоги. Почудилось, что кто-то следует за нами чуть в стороне, а своим инстинктам я привык доверять. Я стремительно трезвел.
— Полагаю, сейчас нас атакуют! — сказал я, и тут же мои слова получили подтверждение.
В нашу сторону из полутьмы метнулись несколько теней. Они явно хотели застать нас врасплох и решить дело быстро, но мое предупреждение сработало, мы успели обнажить рапиры и встретить нападавших во всеоружии. Д'Артаньян, словно и не пил до этого, двигался, как в фехтовальном зале, четко и быстро.
Хоть их и было больше, но что такое кинжалы и окованные железом дубинки против метровых стальных клинков в умелых руках?
Первому я просто разрубил лицо пополам, напрочь снеся часть челюсти и попутно выколов глаз, он даже не успел ничего сообразить. А второму проткнул живот, повел рапиру вверх и чуть в сторону, и сизые внутренности посыпались невнятной грудой вниз.
Но тут меня достали ударом в левое плечо, я вскрикнул от боли, и раненный бок дал о себе знать резким спазмом, но гасконец уже был рядом и долгим выпадом проткнул насквозь моего противника. Еще один валялся чуть в стороне, Д'Артаньян убил его мгновением раньше.
Остальные решили, что добыча не стоит их жизней, и растворились в темноте.
— Вы ранены, шевалье? — д'Артаньян подошел ко мне.
— Это старая рана, ей еще необходимо зажить.
— И при этом вы дрались сегодня с германцами? — кажется, я сумел заслужить уважение гасконца. — Ни словом не обмолвившись о мучившей вас боли! Если бы я знал…
— Давайте поговорим об этом позже, а сейчас уберемся отсюда подальше, пока эти мерзавцы не вернулись с подкреплением.
Гасконец в этот раз не стал спорить и мы со всей возможной скоростью двинулись прочь, как можно дальше от места схватки. Храбрость — храбростью, но ночные шайки держали в страхе весь Париж. На вооруженные отряды, патрулировавшие город, они не нападали, а на одиноких прохожих — запросто. Еще повезло, что нас посчитали слишком пьяными и не способными оказать достойное сопротивление. Устрой эти ребята нам засаду, и все могло бы окончиться совершенно иначе.
— Мне кажется, я начал трезветь! — расстроено сообщил д'Артаньян, когда мы удалились от места схватки на почтенное расстояние.
— Надо догнаться, — предложил я.
— Что это значит? — не понял гасконец.
— Выпить еще, дабы вновь обрести чувство жизни. Сегодня мы два раза дрались и оба раза остались живы. Это стоит того, чтобы отпраздновать. У вас есть еще трактиры на примете? Я бы не отказался от чарки гасконского.
— У меня лучшее предложение. Здесь неподалеку живет одна вдовушка, а у нее как раз гостит сестра… хм… тоже вдовушка. Так не наведаться ли нам к сим дамам и не выразить ли сочувствие в связи с их утратами?
— В такое время? Будет ли это уместно?
— Поверьте, время самое подходящее! — уверил меня д'Артаньян. — Это весьма веселые вдовушки… и у них найдется для вас чарка гасконского!
— Тогда ведите меня, друг мой. А по дороге споем еще одну песню. Обещаю, вам понравится! Пора-пора-порадуемся на своем веку…
Но до вдовушек мы так и не добрались, слегка устав в дороге и свернув в очередной трактир, перевести дух.
Д'Артаньян, поверивший сегодня в свою неуязвимость, сходу пихнул в плечо высокого и крепкого мужика, шедшего к своему столу с пивной кружкой в руках, где его ждали еще шестеро друзей. Мужчина, не ожидавший коварства гасконца, отлетел в сторону, кружка выскользнула у него из рук и разбилась, облив все вокруг пивом.
