Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
условиях, что и Бутч, меня это заинтересовало. Я подумал, что мы сможем узнать правду через Майка, внушив ему, что он всего лишь занимался сексом с Бетти Джин, когда Бутч оказался не способным на это, а затем помог избавиться от тела. В конце концов Бутча осудили за убийство первой степени, а Майка, признавшего свою вину и заключившего сделку с судом, отправили в психиатрическую лечебницу. Я убежден, что эти двое убили бы снова, если бы их не задержали.
Это самая приятная часть работы: восстанавливать справедливость в отношении жертв и их семей. В отличие от мерзавцев, деперсонализирующих жертву, как, например, Даррел Джин Девье, или удовлетворяющих свою похоть, наказывая жертву, как Бутч Сульт, мы с коллегами избираем противоположный подход. Мы персонализируем жертв. Мы приучали ставить себя на их место, представлять и чувствовать, через что они прошли в самые худшие моменты своей – увы – слишком короткой жизни. Думаю, это то важное, что мы создали и закрепили, наше наследие. Многие вымышленные профайлеры ФБР, появившиеся на протяжении последних лет в книгах и кино, говорят о том, как важно уметь проникнуть в мозг преступника, представить себя им. Нам, безусловно, приходилось это делать. Но не менее важно уметь поставить себя и на место жертвы. Это не только помогало нам понять физическую и психосоциальную среду преступления – как реакция жертвы повлияла на отношение, поведение и действия преступника при совершении преступления, – но и еще больше мотивировало нас работать ради жертв, которые больше не могли говорить за себя.
Шеф Ридер, который изучал наши методы, публично заявил, что мы непосредственно способствовали расследованию убийства Бетти Джин Шейд, спланировали допрос и определили, как получить показания от преступников.
Его заявление стало своего рода позитивной рекламой нашей программы профилирования. Вслед за Джоном Ридером ряд начальников полиции и шерифов по всей стране позвонили или написали в Бюро, отмечая, что мы помогли сузить список подозреваемых, сфокусировать расследование и наметить стратегию ареста и допроса. Нам звонили даже из полевых офисов, представителям которых приходилось встречаться со средствами массовой информации по тому или иному конкретному делу. Их интересовало, как отвечать на вопросы, чтобы ответы были информативными, но не выдавали при этом детали, которые пригодятся потом, чтобы выявлять новых и исключать старых подозреваемых. Но все эти дела, как в случаях со Стоунер и Шейд, оставались делами местного масштаба и привлекали внимание только правоохранительных органов. Мы не участвовали еще в таких расследованиях, которые вызвали бы интерес у общенациональных СМИ, и такое понятие, как «серийные убийцы», еще не проникло в общество.
Не могу сказать, что у меня уже сложилось представление о том, чем станут профилирование и наш поведенческий подход к анализу уголовных расследований и как они будут развиваться, но я знал, что нам есть на что опереться. В самых смелых мечтах я представлял «летучий отряд» с собственным, оборудованным лабораторией самолетом, готовым в любой момент вылететь к месту крупного преступления с командой из эксперта-криминалиста, судмедэксперта, патологоанатома и одного-двух следователей-профайлеров, но знал, что это, скорее всего, из области фантазий. Многие шишки в штаб-квартире называли академию в Куантико «загородным клубом» из-за нашего расположения в сельской местности и считали, что мы проводим слишком много времени, просиживая штаны в бесплодных размышлениях. Мы, с другой стороны, зачастую видели в обитателях здания Гувера кучку администраторов и бюрократов, которые имеют слабое представление о том, чем на самом деле занимаются оперативные сотрудники на местах. Все это порождало плохо скрываемое напряжение.
Дело Франклина могло повысить нашу узнаваемость и привлечь к нам внимание внутри ФБР, но оно также представляло для нас большой риск. Сторонники старой школы, защитники жесткой линии, пришедшие в Бюро в последние годы его основателя-директора, поклонника железной дисциплины и принципа «только факты, мэм» в подходе к раскрытию преступлений, считали профайлинг и проактивные стратегии баловством. Они были бы счастливы отправить наши методы на свалку, а нас самих – патрулировать улицы. Я не сомневался, что наступит время, когда другие агенты будут делать то же, что и мы, но неудача на большой сцене могла положить конец всему начинанию.
Конечно, самая большая проблема – гораздо бо́льшая, чем моя карьера или даже будущее самого подразделения – заключалась в том, что это дело разворачивалось на фоне огромных тикающих часов.
Здание Дж. Эдгара Гувера, в котором находится национальная штаб-квартира ФБР, представляет собой массивное серое бетонное сооружение в стиле, который архитектурные критики назвали брутализмом. Оно занимает главный квартал в центре Вашингтона, округ Колумбия, ограниченный Пенсильвания-авеню, Е-стрит и Девятой и Десятой улицами, и находится в одном квартале к югу от того места, где был убит президент Линкольн. Открытым оно оставалось почти пять лет, с сентября 1975 года, и за это время приобрело репутацию одного из самых – если не самого – уродливых зданий столицы страны. Это, безусловно, одно из самых грозных и отталкивающих зданий, вызывающих желание отвернуться и пойти в противоположном направлении. В этом, по мнению многих, оно точно отражало личность той знаковой фигуры, в честь которой было названо[2].
Я въехал в охраняемый подземный гараж, предъявил документы и поднялся на лифте на представительский этаж. В те дни там еще можно было ощутить тянущийся из некоторых офисов запах сигаретного дыма. Я бы не удивился, если бы в нижнем ящике многих столов стояли бутылки с каким-нибудь укрепляюще-освежающим напитком.
Вопросами гражданских прав федеральное правительство занялось в середине 1960-х годов, когда на Юге было почти невозможно осудить белых, обвиняемых в убийстве афроамериканцев, или тех, кто поддерживал их стремление к равным правам.
Убийства Джеймса Чейни, Эндрю Гудмана и Майкла Швернера – трех молодых борцов за гражданские права, которые боролись за право афроамериканцев голосовать в Миссисипи в ходе кампании «Лето Свободы» 1964 года, – членами Ку-клукс-клана, а также сотрудниками офиса шерифа округа Нишоба и полицейского управления Филадельфии, возмутили бо́льшую часть нации. Но штат Миссисипи отказался от судебного преследования. В том же году состоявшее исключительно из белых жюри присяжных в Миссисипи дважды не смогло осудить Байрона де ла Беквита за убийство активиста по гражданским правам и местного секретаря Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения Медгара Эверса на подъездной дорожке собственного дома. В обоих случаях присяжные так и не смогли прийти к единому мнению. Годом ранее Алабама отказалась преследовать в судебном порядке четырех находившихся в разработке ФБР членов Ку-клукс-клана, подозреваемых во взрыве баптистской церкви на 16-й улице в Бирмингеме, в результате которого погибли четыре девочки в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет.
Из-за этих и многих других вопиющих ошибок правосудия на пылающем
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
