– Август, все нормально? – Рина слегка коснулась его плеча. От неожиданности Август вздрогнул. – Ты грустный стал.
– Да, прости. Просто вспомнил кое-что. Посмотри на себя – уже губы синие! – Август повторил с детства надоевшую фразу и почувствовал себя еще хуже.
«Я должен вернуться домой. Обязан!»
– Идем, Рина, надо разбить лагерь, пока не стемнело.
Август выбрался на сухую землю и начал одеваться. Рина последовала за ним, высушив себя и Летова щелчком пальцев. Потом недовольно посмотрела на свою руку:
– Черт, опять щелчок! Как ребенок!
Август прихватил под уздцы коней и повел в сторону привала. Там уже располагался сложенный шалашик из дров – будущий костер. Рядом лежали тонкие одеяла с цветочным рисунком. Они тоже напомнили Августу дом – мама всегда стелила простынь с синими маленькими цветочками. Август несколько лет выбивал из родителей новое постельное белье с рисунком «Звездных войн». Потом понял, что это слишком по-детски, и стал просить о простом черном постельном наборе.
– Рин, ты можешь создавать ткань бесконечное количество раз?
– Неа, – она подошла к костру и коснулась сухой травы пальцем. От него разбежались искры, и сухостой легко вспыхнул. Повеяло теплом. – Если у тебя что-то появляется, где-то оно исчезает. Эти тряпки из моего дома. Как и моя зубная щетка. А вот твою пришлось стырить из магазина с ближайшего города. Ну… я надеюсь, что это был магазин, а не чей-то дом.
– Фу! Хочешь сказать, она может быть чужой?
– Прости, я точно не знаю. Вроде выглядела как новая, да? В общем, я просто взяла то, что никому не принадлежало.
– И что, все маги могут друг у друга так легко воровать?
– Нет, каждая моя вещь – моя. Никто не сможет ее украсть, если только я не потеряю магию – тогда защита исчезает. Сейчас стало проще. Магия пропадает. Через месяц-другой я смогу добывать что угодно, если к тому времени сама не стану лишенкой.
– А кто эту защиту определяет? Что это твое одеяло, а не твоих родителей?
Рина на секунду задумалась, потом нахмурилась.
– Ты спрашиваешь слишком сложные вещи. Я плохо знакома с теорией магии, школу прогуливала.
– Расскажи про ваши школы?
Август пододвинул одеяло ближе к костру. Они сидели по разные стороны костра. Очертания Рины плавало за огоньками пламени.
Холодно по ночам не было – Рин создавала купол, который сохранял тепло от костра до самого утра. Правда, это колдовство сказывалось на ней каждое утро: Летову приходилось силой заставлять ее встать, и как минимум до обеда Рина едва передвигалась.
Августу нравилось находиться рядом с костром. За несколько дней совместного путешествия они с Риной привыкли перед сном говорить об устройстве миров.
– Нет уж, сегодня твоя очередь рассказывать! – возразила Рина. Она села на одеяло и только потом вспомнила, что нужно расседлать лошадей. Для этого ей хватило одного взгляда – седла отцепились и приземлились на землю. Мистер Конь и лошадь подошли поближе к костру.
– Что хочешь, чтобы я тебе рассказал?
– Не знаю. Что-нибудь.
Август протянул руку в сторону сумок и постарался приманить одну из них к себе. Коричневый мешок чуть подлетел в воздух, и, шатаясь, медленно начал двигаться в сторону Августа.
– Отлично! – похвалила Рина.
Мешок упал на землю. Дальше его движения больше походили на прыжки, чем на плавный полет.
Наконец Августу это надоело. Он поднялся на ноги и дошел до сумки.
– Не могу! Не хватает меня надолго! Пять секунд колдую, а ощущение, будто километр пробежал. Устаю!
– Это пройдет. Нужно больше практики.
Август ничего не ответил. Он заглянул в сумку: почти пусто. Они пополнили запасы два дня назад в каком-то сером городке. На это ушли практически все заработанные деньги, зато удалось купить настоящий хлеб. Благодаря заколдованным сумкам еда не портилась.
– Осталось пара кусков хлеба и эта ерунда… Как она называется? Вечно забываю.
– Окара, – подсказала Рина. – Давай доедим хлеб.
Август кивнул. Каждому досталось по небольшому кусочку.
– Прямо как в блокадном Ленинграде, – сказал Летов, и Рина с интересом на него взглянула.
– Что это?
– Ох, в двух словах и не рассказать… Я не особо историк, так что за точность не ручаюсь, но дело было примерно так…
Август припомнил все знания, полученные на уроках истории. Почему-то очень важным казалось донести мысль о подвиге народа, о людях, которые в голодный год под непрерывной бомбежкой умудрялись жить и работать. Особенно важно было рассказать об этом сейчас, когда этот мир находится на грани жизни и смерти, а его жители без борьбы опускают руки.
Август размышлял об увиденном за последние несколько недель. Разные жизни, разные характеры. Кто-то прячется в домах, надеясь, что беда пройдет мимо. Кто-то борется, несмотря ни на что. Кто-то с удовольствием убежал бы в родной мир, притворившись, что его это не касается. Летов вздохнул и отложил кусок хлеба. Есть не хотелось. Рина с восхищением смотрела на него, ожидая продолжения.
– В вашем мире столько героев!
– Не больше, чем в вашем, я уверен. Просто о тех, кто сдался, не напишут в книгах.
– Ни о ком не напишут, если мы не сможем это пережить. Понятия не имею, чем руководствуются эти гады. Да и не важно, ничто не может оправдать человеческих смертей!
– А у вас что? Разве не бывало войн?
Рина неопределенно покачала головой.
– В последний раз – лет сто назад, наверное. Об этом можно почитать в книгах, но у нас это редкость. Больше книг приходит из вашего мира, но и они за хорошую цену скупаются торговцами и отвозятся в столицу. Сходу и не разобраться в вашем языке, понятиях, всем остальном…
– С чего это книги стали ценностью? – удивился Август. – Не проще ли запустить полсотни никсов в чужой мир, чтобы они натащили все, что нужно?
– Не проще. У меня, если честно, никсов никогда не было. Но папа говорил, что они тупые, как пробки, и ничего не могут принести по приказу. К тому же чтобы оживить духа, нужно поделиться с ним частью души. Кто однажды это сделал – не захочет разрывать свою личность еще больше, это как животный необъяснимый страх! Хотя… – Рина с сожалением покосилась упавшие на землю крошки хлеба. Потом плюнула на приличия и подобрала самую крупную из них. – Я слышала про людей, которые этот страх преодолели. Все никсы однажды теряются, погибают, пытаясь перетащить в наш мир слишком большой предмет. Вместе с ними погибают и оторванные кусочки души хозяев. В итоге от них ничего не остается.
– Жесть. Зачем тогда вообще заводить их?
– Не знаю. Может, люди надеются, что именно их никс будет по силе равен старым, всемогущим духам.
