Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
заорал Гербес.
– Потрачено! Охлади своё траханье! Аха-ха! – злорадно расхохотался Броккен.
– Я о тебе беспокоюсь, а ты в ответ в меня ведром?! Вот как ты за предобрейшее платишь! И ты мне говоришь, что это я рехнулся?!
– Достал уже своим грёбаным Новаскомом! Тебе надо, ты и уматывай в свой Новаском, а от меня отстань! Как тут писать, когда такие идиоты каждый день на мозги капают!
От обиды у Гербеса задрожала нижняя губа, в глазах отразилась вся боль вопроса: "Братцы живодёры, за что вы меня, за что?!" Правда, ненадолго. Его лицо страшно перекосилось, а в глазах отчётливо отразилась высказанная вслух тирада:
– Ленивый неблагодарный ублюдок, без меня ты бы давно подох с голоду или стал ходячим мертвяком! Тебе бы и стакана землицы никто никогда не поднёс! Больше ноги моей не будет в этой запущенной квартире! А ты, как миленький, подохнешь с голоду, провались ты в Обливион! Подохнешь, подохнешь, я это тебе обещаю! Живёшь в нищете и сдохнешь в нищете, дебил! А я один уеду!
И Гербес энергичным шагом покинул квартиру и так же энергично, с наслаждением, хлопнул дверью. И тут же вернулся назад.
– Слышь, там, это самое, приземлились они, инопланетяне, – предупредил он. – Так что поосторожнее. Лучше пока не выходи на улицу, если вдруг собрался. Говорят, они похищали Чёрта Владамора и Бреда Пи… ой, его брата Чернослива. С тех пор у Владамора черты чёрта и не было девушки, а у Чернослива появилась точечная видеокамера.
И ещё сильнее хлопнул дверью с той стороны. Потом ещё раз хлопнул, теперь уже своей. Из-за стены глухо донеслось:
– О, курва! Долбаная ручка отвалилась!
– Самодовольное ничтожество, – проворчал Броккен, свесив ноги с кроватного бока. – Сам ты самодовольное ничтожество.
Но во многом Гербес прав. И чего он так ведром в него? А потому что прав, вот и ведром. Лёжа в постели, много не сделаешь. Да и с голоду Гербес в позапрошлом месяце не дал подохнуть. Броккена сразил наповал G-вирус. Он почти превратился в ходячего, но Гербес умудрился раздобыть противоядие и выходил его. А он ведром в него. В родного брата… Но иногда Гербес назойлив, как чесотка, и деревян, как пробка.
Броккен тяжко вздохнул, встал и подошёл к окну. Башка тяжёлая и изумительно пустая. Ни единого соображения, о чём писать. Идей много, да всё не то и всё не так. Почему всё не так, вроде всё как всегда…
Действительно, они, инопланетяне. Их корабль едва заметно белел, скрытый деревьями. Не было - не было, и вот на тебе, именно сейчас прилетели на своём бесшумном агрегате. Вот непруха. Невезение есть хаос. Это удаче нужны условия, а хаосу ничего не нужно. Он очень самодостаточен. Удача хаосу не подружка, удача в хаосе теряется и тонет. Но если создать условия, навести порядки... Например, если ты диктатор какой-нибудь страны, то вероятность того, что твои мемуары издадут, значительно повышается. Вывод: удача любит предусмотрительных, практичных и целеустремлённых. Желательно, диктаторов. Но иногда звёзды и в хаосе сходятся. Звёзд на небе много, но это не беда…
Беда одна: Броккен не был ни предусмотрительным, ни практичным. Вот Гербес да, тот пробивной. Назойливый, нудный, но если вцепится, то вгрызётся намертво и не успокоится, пока своего не урвёт. И приехав в Новаском, уж он бы сообразил, что к чему и почём без всякого предварительного плана. С ходу, нахрапом. Но Броккену здесь, в тихой безлюдной окраине, куда уютнее, чем в этом неизвестном, далёком и огромном Новаскоме со всеми его непонятными возможностями и разношёрстным населением.
Торчать дома и думать обо всём подряд, кажется, единственное, что ему нравится делать. А для дум нужен покой, нужна скука. А там и повеситься не грех.
Броккен отвернулся от окна и посмотрел на шкаф. Вот, чуть не забыл прихватить ружьишко. Совсем башка не варит. Да нафиг. Сколько на Поляну ни ходил, никаких краснобоб не встречал. Тоже, поди, враки одни. А ружьё тяжёлое и неудобное.
Броккен вышел в общий коридор и запер дверь на ключ. Гербес в своей квартире возился у двери, стараясь приладить ручку на место. Судя по сатанинскому бормотанию, получалось у него не очень. Пускай помучается, пускай. А то энергию девать некуда.
Ладно хоть этот синюшный МегаЗад не попался. Постоянно в тупике коридора у окна ошивается в своих облезлых тапках и полосатом халате времён создания Великого Нигде. Кушак этого достопочтенного халата завязан в морской узел. Как подозревал Броккен, МегаЗад попросту не может развязать кушак и снимает халат через голову. А может, и не снимает никогда. Моется в нём, спит в нём, гуляет в нём. Летом МегаЗад, и правда, шлялся исключительно в халате. В любую погоду.
А на втором этаже какой-то кретин краской на редкость уродливого красного цвета вывел дурацкую, как и вся его жизнь, надпись: “Чудовище рядом”.
3. Бол, Морф, Зонтберг и Синьяк
Пнув деревянную дверь ногой, Броккен вышел под молочно-голубой навес парадного подъезда с такого же цвета узорчатыми деревянными опорами и остановился полюбоваться конструкцией. Ему очень нравился этот светлый цвет небес, разбавленных молоком. Он напоминал о стенах детского сада, о солнечных днях и вселял уверенность, что в конце-то концов всё не так уж и плохо. Однако сейчас контакта не состоялось. Недовольство собой и внутренняя пустота никуда не делись. А вот глазурованные осколки посуды никогда его не вдохновляли, но выглядели прикольно.
Во дворрре скрррипели старррые качели с треугольными боковинами из красных железных труб и поперечиной из голубоватой. Неподвижные части качелей обвивали сочно-зелёные лианы с крупными чёрными и белыми цветами, содранные неизвестно в каком мире.
На качелях качалась скелет-девочка в розовом платье и с жёлто-красным бантом, неизвестно как закреплённом на черепе. Качал её скелет-мальчик в красных шароварах с подтяжками и тельняшке в жёлтую полоску. Над его черепом в чёрном французском берете с фиолетовым значком-косой, как над лампой, порхали четыре большие чёрные бабочки, фиолетовые тельца которых походили на крохотных скелетиков. В полёте бабочки играли на соло и бас гитарах, флейте и скрипке. Играл бабочковый квартет беззвучно.
Кроме скелетов во дворе никого. Кроме качельного отрывисто-режущего мерного скрипа ни звука. Удручающая картинка. К тому же половина двора утонула в матовых лужах цвета варёной сгущёнки, невозмутимых, глубоких и неистребимых.
При появлении Броккена скелет-мальчик перестал качать скелета-девочку, и сиденье, напрочь проигнорировав инерцию, самым неестественным образом тут же застыло, будто
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
