знать, как подать его ему… Мне нужно было научиться печь хлеб так, как дано лишь мелариям, и угостить им Этаро.
Но теперь…
— Где? — сквозь полубред произнесла я, охваченная беспокойством, ведь яд хранился у меня в медальоне на шее. — Где мои вещи? Кто снял с меня всё? Как… — будто от смущения, на самом же деле от жара, заалели у меня скулы, — как посмели?
Мужской смешок, прозвучавший надо мной, был незнакомым и явно принадлежал не Этаро.
Глава 3.2
— Все меларии такие, — это уже говорил властелин, — им только волю дай, обвинят тебя в воровстве или лжи!
— Ну-ну, — ответили ему колким, хрипловатым голосом, — девочку ведь и правда переодели.
— Не оставлять же было её в грязи.
— Грязь и кровь на ней была твоя, — резонно заметил мой незнакомец.
Властелин лишь хмыкнул в ответ. А я изо всех сил старалась притвориться, будто вновь нахожусь без сознания.
Интересно, кто так смело тыкает властелину и не боится при этом лишиться головы? Ладно я ещё. Отчего-то я сразу решила, что пришла моя погибель, терять мне было нечего. А здесь говорят с ним… на равных?
— Я бы, — продолжал звучать этот странный, словно говорил старый ворон, голос, — на твоём месте не отмахивался от того, что произошло.
— Довольно.
Я едва не вздрогнула, хотя Этаро даже не повышал тон.
— Довольно, — повторил он уже более плавно, — ничего страшного не случилось. И люди ничего не поняли.
— Тебе стало плохо вновь. И это буквально прижало тебя к земле. Если бы не эта девочка, ты мог бы…
— Нет, — прорычал Этаро, прерывая его. — Ничего бы со мной не стряслось.
— Упрямец.
— Ты переходишь границы. Знай своё место! Что, — произнёс уже совсем иначе, явно закрывая тему, — с этой бродяжкой?
— Её обожгло твоим касанием. Не обратило в пепел, как должно было. Но обожгло внутри.
— Мм?
Сердце моё пропустило удар, я ощутила, как властелин костяшками пальцев, обтянутых кожаной перчаткой, проводит по моей скуле к подрагивающей на шее жилке. А там и ниже… И его пальцы осторожно и медленно подцепляют тонкую лямку платья и тянут с плеча. Вот-вот, и жар его прикосновений дойдёт до самого моего сердца…
Меня не касался так ни один мужчина. И мне не хотелось, чтобы даже в этом первым был Этаро.
— Обожгло не плоть… — попытались остановить его.
Но властелин, не обратив на это внимания, порвал вторую лямку моего платья.
— По крайней мере, если реальные повреждения есть, они не столь значительны. Но девочка ранена.
Мне показалось, что голос незнакомца стал напряжённым. Словно ему тоже не нравились действия Этаро. Я же едва сдерживалась, чтобы не оставить на его лице жгучую пощёчину.
— И она слышит нас, — попытались вновь его остановить, когда Этаро уже едва не снял с меня и без того тончайшее и открытое платье.
Глава 4
Рука властелина замерла чуть ниже моих ключиц, выпустив из пальцев красный шёлк и кружева.
Он чего-то ждёт? Или размышляет, что делать со мной? Или всё же я удачно притворяюсь и он верит, будто сплю?
Но нет, над самым моим ухом прозвучало тихое: «обманщица…», и кожу опалило его горячим дыханием, что в одно мгновение заставило меня отпрянуть. И я упала бы с высокой кровати, только вот попала в руки…
От удивления я забыла дышать.
Тот, кто подхватил меня, спасая от падения, был выходцем из моего народа.
Мужчина со странным голосом, высокий, слегка сгорбленный, что, впрочем, его ничуть не портило. Худой и какой-то острый, с белыми до прозрачности волосами, доходящими ему до лопаток и миндалевидными глазами, которые могли бы быть красивы, не будь они грязно-оранжевого цвета. Словно затянутая пеленой дыма луна или взбаламученная речная вода на берегу. И заострённые, большие уши. В отличие от моих, их уже никак нельзя было назвать почти человеческими…
Видимо, я слишком долго и удивлённо рассматривала его, пока он всё ещё придерживал меня, свесившуюся с края, за плечи. Потому что Этаро не выдержал и разнял нас, оказавшись между нами и грубо оттолкнув меня на постель.
В груди за рёбрами тут же что-то неприятно заныло и я крепко стиснула зубы.
— Одна тварь увидела другую, — описал недавнюю сцену властелин и отошёл к окну, сцепив за спиной руки. — Соскучился по своим, Амил?
Так вот, как его зовут… Странно, я никогда не слышала о нём. А слухи бы до меня дошли, узнай кто из меларий, что один из нас служит прямо в замке.
— Разве же я в чём-то провинился? — не повёл тот и бровью.
Я видела, что властелина нечто очень злит или тревожит, но никак не могла понять причину этого. Если виною была я, то почему он до сих пор от меня не избавился? И вместо этого вызвал… лекаря?
Только сейчас заметила баночки с разноцветными мазями на столике рядом, какие-то металлические инструменты, ватки и колбы. Да и пахло от Амила так, как бывает после грозы, и горькими травами.
И комната была уже не та, в которой я потеряла сознание. Надо же, а я даже не заметила… Мне казалось, что всё это время я отчасти слышала и осознавала происходящее. Но это помещение было незнакомо мне: светлое, почти пустое. Кровать здесь без балдахина, очень высокая. Окно без штор и подоконника. Маленький белый столик на одной ножке, на котором и лежали вещи лекаря. И два массивных деревянных кресла у противоположной стены по сторонам от непримечательного, небольшого камина.
— Нет, — ответил Этаро запоздало и как-то глухо, я уже успела позабыть, на что именно. — Ступай, ты можешь быть свободен.
— Мне кажется, — поймав мой взволнованный взгляд, возразил Амил, — что уйти лучше тебе, господин, — слегка склонился он, прижимая ладонь к груди в знак почтения.
Как ни странно, но Этаро его послушал и вскоре мы с лекарем остались наедине. А у меня появилась призрачная надежда на спасение. Мы, меларии, не бросаем своих в беде.
— П-помо… — начала я, но внезапно мне зажали рот узкой, холодной ладонью.
— Т-ш, — безучастно смотрел Амил на мои попытки отнять от себя его руку. — Тише. Сначала кое-что скажу я.
А мне так не хватало воздуха от страха и непонимания…
Глава 4.2
Я замерла, надеясь, что в таком случае он ослабит свою хватку. И, изо всех сил стараясь не позволить слезам сорваться с ресниц, рассматривала того, кто поначалу казался мне своим, сейчас же выглядел тем, кем и
