Книга За что ты меня так любишь? - Эмми Мира

Осенью меня осенило — я могу заниматься тем, что люблю. В универе я познакомился с парнем, который учился на программиста. Мы быстро на коленке с ним собрали сайт, и я начал продавать машины с пробегом. Это то, в чем я разбирался. То, что я любил!

И вот сейчас мы готовим к запуску приложение, которое бы могло помочь людям проверять машины по техническим параметрам. Да, подобные сервисы уже существуют, но кто сказал, что нужно изобретать велосипед? Мы усовершенствуем то, что создали другие.

Это приносило неплохие деньги. Я мог платить команде из трех человек зарплату, содержать себя полностью.

Я разделся, включил холодный душ и встал под ним с головой. Надо остыть, чтобы соображать хладнокровно. Сейчас лишние эмоции совсем ни к чему. Я уже чувствовал, что она почти сдалась, поэтому просчитывать шаги нужно лучше и умнее. Или хитрее?

* * *

Я заехал за ней ровно в десять. Она уже стояла у подъезда с дорожной сумкой. Я бы не удивился, если она на три дня взяла с собой огромный чемодан.

Я все равно вышел из машины, молча забрал у нее сумку и бросил в багажник.

— Привет, — поздоровался я после всего этого и улыбнулся. Может показаться, что я как дурачок улыбаюсь ей каждый раз, но я видел, как ее это бесит. И не мог лишить себя удовольствия позлить ее ещё сильнее.

— Привет.

Она тоже улыбнулась в ответ. Я на всякий случай огляделся в поисках ее хоккеиста, потому что улыбка на ее лице означает только одно — она что-то задумала.

Но нет, никого не было. Мы вдвоем сели в машину и поехали в аэропорт.

— Как спалось? — спросил я. — Не снился тебе во сне?

— Снился.

Я повел бровью и не удержался от победной улыбки.

— Ты был богомолом. И я сожрала твою голову.

Я засмеялся — нет, на самом деле было смешно.

— Я перед сном смотрела передачу про насекомых, — пояснила Аврора, тоже улыбаясь. — Чему ты так рад?

— Самка богомола съедает голову самца после секса. Значит, у нас он был у тебя во сне?

Она смерила меня недовольным взглядом, но я же знал, что это все игра. На самом деле ей нравятся наши разговоры, ее волнует мой низкий голос, который становится ещё ниже, как только я представляю ее обнаженной. Ей все это нравится, и я уверен, что я нравлюсь ей тоже.

— Этого во сне уже не было. Либо он был настолько незначительным, что я его не запомнила.

Она старалась говорить совсем равнодушно, будто между прочим, но я все равно почувствовал волнение в ее голосе.

— Это потому что я был богомолом. В моих снах ты такое вытворяешь, — потянул я и ухмыльнулся. — Тебе и не снилось такое, маленькая моя. Цензура не пропустит.

Она недовольна вздохнула и отвернулась к окну. Но я успел заметить, что она улыбается.

Мы прошли регистрацию онлайн, а багажа не было, поэтому сразу направились в сторону паспортного контроля. Я закинул рюкзак себе на одно плечо, взял ее дорожную сумку.

— Мы рано приехали. Кофе будешь?

Она кивнула и достала телефон из поясной сумки. Я заказал нам капучино и вернулся к ней за столик. Она уже что-то быстро печатала. Я пытался заглянуть в ее телефон, но она заметила и положила его дисплеем вниз. Наверно, переписывается со своим Андреем. Конечно, я ревновал. Я же нормальный человек с чувствами и эмоциями. Как можно не ревновать любимую девушку к парню, с которым она обжимается и целуется. И каждый раз, когда они это делали при мне, я думал лишь о том, как оторву ему голову. Но ещё лучше успокаивали воспоминания — я помнил каждый наш секс, каждый жаркий поцелуй, и то, как все начиналось. Помнил, что она мне шептала, как стонала от моих прикосновений, произнося мое имя. Помнил, как она целовала мои синяки, шов на брови, как гладила по отбитым ребрам. Даже гипс на левой руке не помешал нам насладиться друг другом в полной мере. А на утро приехал мой отец, в буквальном смысле вытащил меня из спальни — хорошо, что он не заметил при этом ее. И мы уехали. Накануне я потерял телефон, поэтому даже не мог написать ей и предупредить о своем отъезде. А потом отец и вовсе запретил связываться с друзьями.

— Началась посадка, — вернула она к реальности. Мы прошли через рукав и зашли в самолет. Стюардессы проверили наши билеты, любезно напомнили места и пропустили нас.

— Я чур у окна.

Аврора прошла и села на свое место. Я закинул наши вещи на багажную полку и сел рядом. Мы взяли обычные билеты в эконом-классе, поэтому было немного тесно — наши колени то и дело соприкасались. И я был рад, что она была в джинсах. Я, конечно, не извращенец, который готов накинуться на девушку из-за голых ног, но совру, если не скажу, что последнее время на пределе. Если не считать одной случайной связи осенью, когда я ещё не верил, что осмелюсь появиться у Авроры на глазах, то у меня самого с той ночи никого не было.

Она выключила телефон, убрала его в поясную сумку и повернулась ко мне.

— Что будем делать весь полёт? Я взяла книгу.

Я пожал плечами. Я бы сказал, чем хотел бы заняться с ней, но боюсь, что сам бы через чур возбудился от мыслей. Поэтому я мотнул головой, как бы останавливая свое воображение, и кивнул. Будем читать.

Она быстро рассказала мне то, что было в первых главах. Я убрал подлокотник, который разделял нас, и подвинулся к ней поближе.

Я честно пытался читать. Но то и дело отвлекался на аромат ее волос, густые ресницы, которые хлопали и взлетали, спокойное дыхание, из-за которого поднималась и опускалась грудь.

Через какое-то время я понял, что она так и уснула с книгой в руках. Я осторожно поднял руку и, укладывая ее голову себе на грудь, приобнял. Вскоре затекло все тело, но я продолжал так сидеть, не смея ее будить.

— Чай или кофе?

Аврора подпрыгнула и выпрямилась.

— Я буду чай, — рассеянно сказала она. А я буду твою голову на обед. Я был так зол на стюардессу, которая мило мне улыбалась.

— Чай или кофе?

— Воды.

Она быстро налила нам все и прошла дальше.

— Я уснула, кажется. Всю ночь не