дочка проклятого. Ну, того, который не способен сопротивляться тьме и становится психопатом, желающим убить нас. После того, как её отец, ныне Никто, свихнулся и напал на наших, она тоже начала подавать признаки одержимости. Чтобы совладать с бушующей тенью, она обратилась в христианство. С тех пор её здесь и не любят, и, если бы она не показывала признаки одержимости, её бы давно изгнали. Ты, кстати говоря, её ненавидишь. Ко всему прочему её ген слабый и не способный искоренить гены её матери.
Касуми, закончив говорить, потащила меня дальше по коридору. Я с тревогой смотрел на стушевавшуюся Гинис, пытающаяся пройти к входной двери. Стайка каких-то незнакомых девочек мешали ей пройти, а когда монашка делала шаг к двери, били её. Был бы я Гинис, я бы реально ушёл из клана. Может быть, по пути набив пару звериных морд. Нет, но ведь это реально идиотизм чистой воды: держать рядом с собой девушку, которая от горя из-за фактической потери отца чуть не слетела с катушек, только для того, чтобы, когда она уже точно сойдёт с ума, тупо её прикончить. При этом её постоянно унижают и избивают. И, что самое противное, я был в числе тех, кто её ненавидел. Первым делом, как повидаюсь с матерью, разыщу Гинис. Не дело это, когда ходячий мини сюжет из основного сюжета, а монашка именно такой штукой и была, терпит столько унижения. Вряд ли получится заставить остальных относиться к ней нормально, но вот мне никто не помешает это сделать.
– Бедная девушка. Я таких комплексов в жизни не видела. Её от суицида исключительно религия спасает, – подала голос Мария и покачала несуществующей головой. – А ведь зная, как устроен этот мир, я уверена, что твой план по её спасению навернётся на финишной черте, и девушка таки сойдёт с ума. Это, дорогой, клише. Ещё и эта дискриминация…
Увы, узнать, дошла ли Гинис до двери, я не смог, так как коридор превратился в развилку, и мы свернули направо.
– Я тут подумала, твой клан представляет из себя весьма сомнительных союзников, особенно если учесть, что и твой ген не смог перебороть ген твоей матери. Может поищем где-нибудь ещё? – это кого например? Близняшкам я нафиг не сдался, как и другим девушкам, которые мне признавались. – Обратись к той, которая призналась тебе последней. Её я не использовала для слежки, значит влюбилась в тебя сама. Роза может оказаться хорошим союзником, – так, не мозоль моё и без того израненное сердечко. Если Роза влюбится в меня здесь, я не смогу вернуться в свой мир. – А просто бросить? – то-то ты меня просто бросила. Мало того, что преследовала даже через миры, так ещё и послужила причиной моей смерти.
***
Стоя перед дверью в комнату, где по идее сидит моя мама, я всё больше понимал, что не готов к этой встрече. Я уже давно воспринимаю себя не как тридцатисемилетнего мужика, бросившегося под поезд, а семнадцатилетнего парня-неудачника по имени Дмитрий Кроль. И в сознательной жизни Димы, то есть моей, этой героини никогда не было, и мне довольно сложно ощущать к этой женщине в принципе. Но вот парадокс – я чувствую некий трепет перед ней. По словам Маши, мой аватар относился к матери крайне пренебрежительно, вернее сказать даже, что он её презирал. Но вот я сам, ни разу до этого её не видя, понимал, что люблю её.
Ладно, не целый же день стоять перед дверью. Я осторожно нажал на ручку и открыл дверь. Комната моей матери была сделана в светлых тонах, но ничего такого, на чём можно было заострить внимание, в ней не было кроме, наверное, хозяйки этой комнаты. Комната как комната, такая в любом доме найдётся. У окна на стуле сидела немолодая, но очень привлекательная женщина, лицо которой частично напоминало мне лицо Касуми или Сильвер. И если сходство с первой очевидно, то вот почему дочка Драгомиров была похожа на абсолютно чужую ей женщину, я не мог и близко представить. Разве что генная инженерия постаралась, но это маловероятно по ряду причин. Возвращаясь к Аните, первое, что бросалось в глаза – это её светящиеся изумрудно-зелёные глаза, такие знакомые и одновременно такие неизвестные. Её каштановые вьющиеся волосы рассыпались по плечам, облачённым в белоснежную блузку.
Она оторвалась от созерцания чего-то за окном и повернулась в мою сторону. Из глаз брызнули слёзы, Анита вскочила со стула и бросилась ко мне, громко всхлипывая.
– Живой и здоровый, – прежде чем меня обнять, мама осмотрела моё лицо на предмет предметов кастомизации, которых не было неделю назад, после чего вздохнула и крепко прижала меня к себе. Я машинально обнял её, и Анита зарыдала: – Прости! Не надо было переводить тебя с домашнего обучения в обычную школу. Но я же хотела как лучше!
– Всё нормально, мам, – протянул я, и посмотрел в сторону окна. Мне было чертовски неловко от всей этой ситуации.
– Правда? – Анита не верящим взглядом посмотрела на меня. Я кивнул, и женщина растерянно отошла от меня. Видимо, мой аватар не любил долгие материнские объятия, потому как Анита медленно отошла к окну и кивнула на выход, мол «можешь идти». Не желая шокировать свою мать ещё больше, я коротко кивнул и вышел из комнаты. Пора менять звание своего персонажа с «редкостного мудака» на что-нибудь более авторитетное.
***
Гинис сидела на коленях перед небольшим фонтанчиком, верхушку которого украшал крест. На краях фонтана по всему небольшому периметру стояли свечи, большая часть которых сгорела почти полностью. Вокруг была аккуратная клумба с розами, правда, какими-то неправильными, по крайней мере я никогда не видел их без стебля. Просто из земли начиналась розетка из листьев, в которой был нежный цветок. Ещё дальше располагались могильные плиты, однако они были настолько близко, что даже если гроб вертикально поставить, то он не поместится под плиту. На каждой из них были имена и в конце "Гримм". Подойдя чуть
