за походы «на турку», «на японца», а то и «на забастовщиков».
Но были на круге и революционно настроенные депутаты, главным образом из числа фронтовиков, уроженцев северных округов области. Они привезли с собой наказы побыстрее добиться мира, облегчить бремя службы для казаков, прибавить земли станичной бедноте.
Среди немногочисленных на круге казачьих демократов выделялись хорунжий Н. П. Лапин, будущие командиры Красной Армии А. И. Автономов, Ф. К. Миронов. Герой сражений на полях Маньчжурии, полный георгиевский кавалер, Миронов стал известен на Верхнем Дону еще в 1906 г. своими выступлениями на станичных сходах против несения казаками полицейских обязанностей. Начальство поспешило уволить его с военной службы и убрать из родных мест. Но началась война с Германией, и Миронова направили в действующую армию. Один из немногих казачьих офицеров, он с первых дней революции перешел на сторону народа. Казаки 32-го Донского кавалерийского полка избрали его своим командиром. На круг Миронов явился убежденным в необходимости покончить с обособлением казачества от революционного «народа русского». Пройдет несколько месяцев, и Филипп Кузьмич Миронов станет организатором красных казачьих отрядов в Усть-Медведицком округе. К нему за подмогой против контрреволюционных мятежников отправится председатель Донского Совнаркома Федор Подтелков…
Делегатом на круг послали станичники и Виктора Семеновича Ковалева. Необычно сложилась судьба этого рослого, богатырского вида казака. Славившийся смолоду физической силой и умением подковывать лошадей, сын бедняка из станицы Кременской попал на службу в привилегированный лейб-атаманский полк, располагавшийся в Петербурге. Здесь, в столице, январским днем 1905 г. сотенный кузнец стал свидетелем ужасных сцен расстрела мирного шествия рабочих к царю. Они потрясли молодого казака, который вскоре познакомился с революционерами-подпольщиками и вступил в ряды большевистской партии. А затем арест по доносу провокатора, военно-полевой суд и царская каторга на берегах сурового Енисея.
Революция освободила Ковалева. Он возвратился на Дон с подорванным здоровьем и со страстным стремлением отдать все оставшиеся силы делу партии. Виктор Семенович становится во главе Совета в шахтерском поселке Гуково, потом — председателем Донецкого окружного исполкома. А в апреле 1918 г. коммунист Ковалев, председательствуя на I съезде Советов Дона, встретится с вожаками трудового казачества Подтелковым и Кривошлыковым и короткое, но самое трудное для Советской власти время будет работать бок о бок с ними.
Так революция связывала человеческие судьбы, роднила, объединяла бойцов, разводила по разные стороны баррикад противников.
К делегатам северных округов примкнул и Михаил Васильевич Кривошлыков, которого казаки станицы Еланской и окрестных хуторов избрали на круг по Донецкому округу.
…На пасхальной неделе Михаил собрался на хутор Ушаков навестить родных. Перед отъездом из Новочеркасска зашел к Клушину. Николай Иванович, словно помолодевший, радостный, напутствовал прапорщика:
— Ты, Миша, скажи казакам, что к старому возврата нет. Пришла пора устраивать жизнь так, чтобы все труженики были довольны.
Михаилу, да и самому Клушину, не очень-то ясно представлялось, как будет выглядеть эта будущая жизнь. Но одно было несомненно — с царизмом покончено навсегда, и трудовой народ должен стать настоящим хозяином своей судьбы.
Встреча с близкими и соседями обрадовала, но оказалась нелегкой. Кривошлыков — весь во власти новых дум и надежд, а на хуторе все по-старому. Казаки слыхали, что в столице «царя скинули», но в их жизни мало что изменилось. Сидел прежний атаман, верховодили те же богатеи. К приехавшему грамотному земляку потянулись с расспросами. Михаил подолгу беседовал с хуторянами, разъяснял смысл происходящих событий.
— Надо, — с жаром говорил он, — вбить осиновый кол в могилу царизма! Объединиться с крестьянами и рабочими для защиты добытой свободы.
Ошеломленные старики хмуро молчали. Казаки помоложе и фронтовики интересовались:
— Как будет с землей, когда конец войне?
Трудным был разговор с любимым дедом. Внук решительно заявил, что перестал верить в загробную жизнь, райские кущи. Счастье лишь здесь, в земной жизни, за него нужно бороться. На глубоко верующего Ивана Васильевича эти слова обрушились как тяжелый удар. Он обругал внука богоотступником и выставил за порог родного дома… Для Михаила разрыв с религией стал важным моментом в формировании его революционных убеждений.
В дни пребывания Кривошлыкова на хуторе Ушакове туда поступило распоряжение станичного атамана — послать делегата на казачий съезд в Еланскую для выборов новых властей. Хуторяне единодушно решили направить в станицу Михаила; в нем они видели верного защитника своих интересов. По весенней распутице, непролазной грязи отправился в станицу Кривошлыков вместе с делегатом от соседнего хутора Горбатова урядником Бесхлебновым. Целый день ушел на то, чтобы одолеть 27 верст пути до станицы. Напарник Кривошлыкова, впрочем, не торопился. Он по-своему понимал цель поездки. В ответ на слова молодого прапорщика, что время не ждет и надо поскорее выбрать новую народную власть, Бесхлебное заметил, что он-то едет по поручению хуторского атамана «за порядком последить».
Иван Кочетов, атаман станицы Еланской, тоже не горел желанием проводить выборы: всеми силами пытался сорвать съезд. В извещениях, разосланных по хуторам, проставлено было разное время открытия съезда. Явившись, как было назначено, утром 29 марта в Еланскую, Кривошлыков увидел станичное правление запертым. Насилу дождавшись атамана, он настоял, чтобы в хутора, откуда еще не прибыли делегаты, немедленно были направлены конные нарочные — поторопить с приездом. Собрались выборные с хуторов к вечеру, и Кочетов скрепя сердце открыл съезд.
Искреннее и горячее участие в общественных делах, стремление помочь казаку-труженику устроить жизнь по-новому привлекали к Кривошлыкову симпатии станичников. И когда пришло время посылать делегатов в Новочеркасск на войсковой круг, ушаковцы и горбатовцы отдали Михаилу свои голоса. При баллотировке он получил 960 шаров. Ставленник еланских богатеев полковник Алферов, будущий вожак белоказачьих банд в округе, был избран всего 600 голосами.
В Новочеркасск еланские делегаты везли наказ, в котором излагались земельные нужды станичников. Предполагалось огласить его при обсуждении на круге аграрного вопроса. Но урядник Сметанников, выборный от хутора Тернового, вдруг таинственно исчез вместе с наказом. Оказалось, что он отправился к своим дальним родственникам и гостевал у них уже несколько дней. Все попытки Кривошлыкова вытащить урядника оттуда были безуспешными. Полковник Алферов был доволен: жалобы еланцев не нарушат намеченный контрреволюционными казачьими верхами курс…
А в большом зале областного управления, где заседал войсковой круг, раздавались громкие призывы к единению казачества в борьбе против революции. Заправилы круга пугали станичников большевиками, стращали, что крестьяне, подстрекаемые ленинцами, отберут у казаков их земли. «Казакам надо сгрудиться, объединиться в одну силу… — витийствовал войсковой старшина Волошинов, — Дон должен выступить с инициативой по наведению порядка, спасти страну от анархии». Натравливая казаков на революционных рабочих и крестьян, реакция взывала к сословным предрассудкам, патриархальным обычаям. Искусный демагог, «донской баян» М. Богаевский увещевал собравшихся помнить о седых курганах, былой
