видом коня.
– Что же ты его не закрыл? Хорошо, что он не додумался сбежать.
– Но я точно помню, как закрывал стойло…
– Лучше перепроверяй, а то ведь, если такой красавец сбежит, мало тебе не покажется.
На сегодня основной задачей было оседлать его. Конюх изгалялся как мог, использовал все премудрости и хитрости, которые знал, но животное будто заранее всё угадывало, ничего не помогало. Иногда даже казалось, что он посмеивается над неуклюжим конюхом.
– Ишь ты, какой хитрющий! Мало того, что необузданный, так ещё и умный. Не знаю даже, что и сделать. Не видал таких… Поступим вот как: пускай посидит тут, попривыкнет к людям. Ты переночуй пару дней здесь, чтобы к тебе привык. И со временем, думаю, сдастся.
Ну вот, ещё и в конюшне теперь ночевать… Остаток дня прошёл слишком скучно, чтобы как-то запоминать или описывать его. Двор, сад, дом. Несмотря на то, что конюх любезно упросил меня, чтобы он помог сегодня Нани, на речку сходить не удалось, поскольку теперь появились четвероногие обязанности.
Вечером пришёл отец, Милая пришла с ним, но так и не переступила порог конюшни, презрительно затыкая нос шёлковым платочком.
– Ну как у нас тут дела? Коня удалось обуздать? Я уже подыскиваю тренера и наездника, скоро забег, надеюсь, мы успеем.
– Пока без результатов. Конюх сказал, ему нужно привыкнуть к людям. Он ведь не такой, как остальные, конь не знает, что такое люди. Когда привыкнет, конюх подкуёт его и мы будем пробовать оседлать его.
Фраза, что конь не такой, как все, вполне предсказуемо удовлетворила «папулю». Поэтому, похлопав меня по плечу со словами «молодец, паренёк», он удалился. Оставив меня наедине с «бриллиантом». Хм…
Я выскочил и нагнал хозяина.
– Сэр! Я здесь подумал… Мы же до сих пор не дали кличку…
– Ну ничего, потом придумаем, это что, так важно?
– Ну конечно! Представьте, что вас начнут спрашивать о коне, а у него даже имени нет.
– Хм…
– Я подумал, а почему бы не назвать его Брил, сокращение от бриллианта?
– Ха! Остроумно! Да, это было бы замечательно. Значит Брюль, то есть Брил. Нужно срочно записать его на скачки!
Милую передёрнуло, я совсем забыл, что это остроумие не только заденет соседей, но и будет вечно напоминать о её фиаско при всех. Думаю, она ещё найдёт способ припомнить мне.
Вернувшись в конюшню, я застал любопытную картину. Стойло вновь распахнуто, конь стоит с мордой, опущенной в мешок, где хранится корм, который, как по волшебству, был открыт. Он явно услышал меня, потому что уши были направлены в мою сторону.
– Эй! Что это ты такое удумал!
Конь смахнул меня, как назойливую муху, своим хвостом при моей попытке подбежать. Затем он, не смотря на меня и продолжая жевать, медленно пошёл в стойло и закрыл за собой дверь. Я был крайне удивлён, но больше мне не понравилось, что какая-то лошадь обращается со мной непозволительным образом!
– Ты думаешь, что самый умный? Нашёл с кем тягаться!
Я приволок огромный амбарный замок и цепь. Пускай попробует теперь открыть стойло.
Спустилась довольно быстро ночь. Мне было скучно. Хорошо, что взял с собой книгу, но я почти дочитал её. Поэтому уже через час было нечем заняться. Я решил подумать, что сделал бы, если бы мне дали корабль…
Плыть по морю, где нет никого, только ты, твои верные друзья и безграничная непредсказуемая стихия… Можешь идти курсом, кем-то изведанным, или довериться судьбе и открыть пару неизвестных никому островов. Разбить там лагерь, спрятать сокровища и отметить на своей карте. Чтобы через много лет потомки, найдя карту, страстно пытались отыскать заветный сундук… Так я и уснул, отправившись с капитаном в плаванье.
Сказать, что в конюшне ночевать неудобно, это вообще ничего не сказать. Я проснулся среди ночи от холода. Несмотря на лето, ночами было прохладно. Всегда удивляла погода в этом месте. Пока днём царствует солнце, тебе невыносимо жарко, хочется, чтобы оно поскорее ушло, хотя бы на пять минут, хотя бы за ту приближающуюся тучку. Но стоит ему уйти на покой, как становится тоскливо, холодно и страшно. Это, наверное, как с родителями. Я часто слушал разговоры детей наших многочисленных соседей за обедами, некоторые из них приезжали из города, где они обучались, на пару дней или недель. Так необычно было слышать от них упрёки в сторону своих родных родителей о том, что те их слишком сильно любят.
– Постоянно донимают меня: «Ты поел, как ты себя чувствуешь, как у тебя дела, оденься теплее, заболеешь…»
– Во-во, и мои меня… те же вопросы каждый день, проходу мне не дают.
Наверное, я веду себя так же по отношению к солнцу, но оно и правда зачастую не просто согревает, а выжигает меня своим теплом. Но только стоит ему уйти, как становится одиноко, страшно и холодно. Интересно, а если бы родители тех детей больше не смогли их подогревать своей любовью, ушли на время или навсегда, почувствовали бы эти дети то, что я чувствую? Другое дело – луна. Луна прекрасна, она не душит тебя, но она остаётся холодной и не даёт тебе ничего, как бы ты ни восхищался ей… Она может осветить твой путь, но не более. Почему-то я думаю о Милой, когда вижу луну.
Вот и в эту ночь было невыносимо холодно, всё время слышались странные звуки, подбивающие мою фантазию на создание жутких чудищ. И если бы не конь, то было бы ещё и одиноко. Сено тоже не отличалось удобством.
– Как тебе не холодно, не понимаю. Неужели твоя тонкая шерсть тебя спасает? Интересно, стоя спать удобно? Глупый конь, был бы ты добрым и ручным, не пришлось бы тут сторожить тебя… Я бы хотел быть сейчас совсем в другом месте… На корабле, например, или в пустыне с караваном верблюдов. Я читал, что они могут не пить воды несколько недель, чтобы преодолеть пустыню… Жаль, что ты не верблюд… Эх… уже с глупыми лошадьми разговариваю.
Конь пристально смотрел, можно было подумать, что он прекрасно понимает всё мной сказанное.
– Ну что ты смотришь так, как будто я подопытный кролик. Ты не слышал, что в обществе это не принято и грубо?
Я представил коня во фраке, на званом ужине, кланяющегося всем гостям. Хихикнул от безумия своей же фантазии.
Ответом был поворот коня лицом к стене. Выглядело как окончание нашего немногословного разговора. Я тоже решил развернуться и попытаться уснуть.
Глава 5
Проснулся я от дикого визга конюха и громкого грозного ржания.
Что случилось, несложно догадаться: конюх решил
