нужном месте в нужный момент. К ней всегда можно было обратиться за новостями как местного, так и общего масштаба.
— Здрасьте, — застенчиво откликнулся Коля. — Как поживаете?
— Ой, да посмотри на меня! Старая совсем стала! Грыжа замучила! — она коснулась ладонью внушительно выпирающего живота.
— Так вам на операцию надо ложиться.
— Уже делали! Опять вылезла! Еще одного раза я не выдержу! Глядишь, помру прямо на столе!
Женщина говорила так громко, что глаза ее собеседника виновато бегали по сторонам, будто он сам был ответственен за такое вульгарное поведение в общественном месте. Однако оно не воспринималось таковым окружающими. Некоторые просто оборачивались, чтобы лишний раз убедиться в том, что это Галка вещала на весь магазин.
— Баб Галя, от такой операции еще никто не умирал.
— Отступись! Витька-то мой пять лет назад на койке больничной дух испустил! Тоже резали! И печенка отказала! — словно отрывая друг от друга предложения, тараторила старуха.
Коля решил не заикаться про тот незначительный факт, что «ее Витька» страдал затяжным алкоголизмом. И, собственно, в больницу он попал от разрыва какой-то связки в результате падения на покосившийся деревянный забор.
— Да что все про меня! Ты-то надолго приехал?
— Не знаю. Как пойдет. Но думаю, что не больше недели. В городе дела тоже есть.
— Ай, невеста небось дожидается! А? — Это был далеко не риторический вопрос (ох уж эти разговоры про невест!).
— Не-а… — с улыбкой протянул Коля.
— А что тянешь? Пошли нынче мужчины нерешительные! Или будешь как Ванька наш? Ваньку помнишь? Тот, что на шиномонтажке с отцом работает! — Собеседник утвердительно кивнул головой. — Девчонку хорошенькую местную обрюхатил, а жениться — неееее… Не хочет! Говорит, детей не надо ему! А Наташка вся в слезах теперь, что делать, не знает! Мать ее чуть из дома не выгнала, как узнала! Я ей говорю, мол, надо рожать! Детоубийство — страшный грех! Всю жизнь не замолишь! Отец Геронтий на днях такую проповедь вещал! Как раз по ее душу! Я ему про Наташку рассказываю, а он мне, мол, срочно приводить ее надо! А то, глядишь, и глупость сделает! Думала Ваньку туда затащить, чтоб ему батюшка мозги встряхнул! Ох, как он это умеет!
Коля подумал, что это «увлекательное» повествование никогда не закончится. Время уже тянулось к восьми. Дедушка ему сам мозги встряхнет, если он не вернется к ужину.
— Баб Галь, меня уже дедушка с продуктами дома дожидается, ужинать скоро. Я пойду… Был рад вас видеть! — решив отделаться малой кровью, промямлил парень.
— Ай, радость дедова! Это хорошо, что к Андреичу заехал! А то он совсем свихнулся в своей берлоге! С оленями только знается да с Васькой. Тоже тот еще олень!
Помолчав немного, старуха перешла почти на шепот:
— Ты за ним приглядывай. Ходят слухи, что дружок-то его с шаманом каким-то связался. Да к каменному озеру все ездит. Отец Геронтий говорит, что это все от лукавого. Оно и видно: хозяйство у него разваливается, сын родной бросил. Коли потащит Георгия за собой, ничем хорошим это не кончится!
Колю этот разговор начал изрядно раздражать. На сей раз бабка сунула свой нос совсем не в свое дело (а когда она занималась своими?). Он было вдохнул, чтоб отвесить какую-нибудь эдакую фразу, но Галка его опередила:
— А я думаю, что Васька сам того… Вот колдуны его за своего и держат! Анька-то носилась как конь! А тут те на! И слегла! Не обошлось тут без стороннего вмешательства! Ты с Андреичем на эту тему переговори! — глаза бабы Гали округлились шире прежнего.
«Это ж надо такое сочинить», — подумал парень. Но все-таки, не изменяя нормам приличия, он произнес:
— Баб Галь, извиняйте, я пойду! До встречи! — и поспешил прочь.
Он устремился к кассе в надежде, что Галка не пойдет вслед за ним. Коля встал позади тучного мужчины, продукты которого уже дожидались его по ту сторону ленты.
— Дайте папироски, — недовольно сказал мужик.
— Вам какие?
— Вон те, голубые давайте.
Кассирша достала ему из специального отдела синюю пачку сигарет.
— Это синие! А мне нужны голубые!
Продавщица стала рыскать в специальном отсеке, явно не понимая, про какие «голубые» идет речь. Коля начал барабанить пальцами по краю торговой полосы, оглядываясь в сторону прилавков, и заметил недовольный взгляд бабы Гали, направляющейся к нему с уже полной корзиной.
Кассирша протянула покупателю очередную пачку сигарет.
— Ну вот они, да! — одобрительно произнес тот, перекладывая к остальной провизии голубой кирпичик сигаретной пачки.
Галка уже настигла свою жертву и накинулась на нее:
— Очень некрасиво с вашей стороны, молодой человек, вот так смываться!
— Баб Галь, спешу, ждут меня! — понимая безвыходность положения, ответил Коля.
— Слушай, что старшие тебе говорят! От горшка два вершка!
Курильщик наконец-таки собрал свои продукты и медленно поковылял к выходу. Продавщица с уставшим выражением лица медленно принялась пробивать чипсы, шоколадные батончики «Сникерс», глазированные сырки и пачку кофе (вторую Коля так и не успел взять).
Галка резко переключилась на кассиршу:
— Ириш, привет! Что у нас сегодня по акции тут имеется? Ерунда одна какая-то… Вы когда пенсионерам скидки сделаете? Никакой совести! Цены как в Москве!
Ира пропустила мимо ушей прилетевшее в ее сторону заявление. Явно ей приходилось слышать его не впервой.
— Семьсот сорок девять рублей к оплате.
— Во те на! Фигни набрал какой-то почти на тыщу! — воскликнула баба Галя, выкладывая на ленту хлеб, молоко, конфеты «Темная ночь», замороженные блинчики с мясом неизвестного происхождения, чай «Принцесса Нури», кефир и баранки.
Коля быстро распихал все купленное по карманам, расплатился картой и со словами «Всего хорошего!» кинулся к выходу, а Галка еще минут десять стояла у кассы и донимала Ирку охами и ахами, ковыряясь в своей монетнице времен Брежнева.
По ту сторону автоматической двери «Пятерочки» парень вдохнул свежий воздух наплывшего вечера. Он испытал некое облегчение от холодка, пробежавшего по его вспотевшему из-за духоты телу. Даже его разуму, казалось, стало душно от встречи со старой перечницей. Его срочно нужно было «проветрить» какими-нибудь другими мыслями или толковыми разговорами. Коля быстрым шагом направился в сторону дедовского дома — благо, он был неподалеку), — посчитав, что медлить ни в коем случае нельзя.
Умоляя (непонятно кого), чтобы на его пути не попался кто-нибудь знакомый, парень пересек реку по мосту. Ветер начинал наращивать обороты и отвешивать ему неприятные пощечины. Деревья громким шепотом убеждали его ускориться больше.
Минут через семь Коля уже перешагнул порог прихожей с протертыми половицами, снова запнувшись о неаккуратно расставленную обувь. И все тот же спиннинг повалился ему на ногу.
— Да
