заставил замереть у двери:
— Сюда подошла.
— Я не щенок, чтобы выполнять команды, — я даже не стала оборачиваться.
Замерла, держась за ручку двери и не оборачиваясь на Жанну.
— Да. Не щенок. Ты слабая на передок псовка, — мачеха не стала ждать, когда я зайду в столовую.
Услышала, как она стала приближаться, цокая каблуками. Медленно и нехотя обернулась к мачехе. Женщина неторопливо приближалась ко мне, покачивая бёдрами и испепеляя меня взглядом. Медуза Горгона подавилась бы под этим взглядом.
— Я спешу, Жанна. Ты что-то хотела? — я вздёрнула повыше подбородок и кинула на женщину взгляд из-под полуопущенных ресниц.
В следующий миг я уже открывала и закрывала рот, непонимающе моргая и смотря на лужу кофе, образовавшуюся у моих ног. На капли, капающие с волос и бровей на пол. Было очень горячо. Очень. Кожу лица, глаза и грудную клетку нещадно пекло. Глаза стало жечь.
— В следующий раз, маленькая мерзавка, это будет кипяток. Или серная кислота. В следующий раз тебя жалеть не стану.
— Ты сумасшедшая, — я с отчаянием смотрела на тёмное пятно на любимом платье. — Мне больно!
— Будет больнее в следующий раз. Я твоё смазливое личико подправлю. Я тебя воспитывала, неблагодарная девчонка. Сопли подтирала. Любила, как собственную дочь, — Жанна шипела сквозь зубы.
У меня дёрнулся левый глаз. Я смотрела в лицо собственной мачехи и не могла понять, к чему этот фарс и эти громкие речи. Я даже усмехнулась, вспомнив прозвище, которое мне дал Глеб. Золушка. Если бы у меня были сводные сёстры, я бы по всем параметрам подходила на эту роль.
Жанна меня ненавидела с самого первого дня нашего знакомства.
Наверное, вчерашнее знакомство придало мне сил. Мне двадцать один год, а я по-прежнему терплю всё это. Прихожу домой не позже десяти. Отчитываюсь за каждый шаг. За каждую потраченную копейку, даже если эти деньги я заработала сама.
— Ты такая же безалаберная и бесхребетная, как твоя мать, — эта фраза ворвалась в мои мысли, словно пуля.
Прошибла так глубоко, так болезненно, до самого сердца. Снова бредя старую рану. Мама погибла в аварии семь лет назад, но привыкнуть к тому, что её больше нет, я так и не смогла. Жанна своими словами сорвала последние предохранители. У любого есть предел терпения.
— Закрой рот, Жанна, — я вскинула руку и отвесила ей пощёчину.
Сама тут же пришла в ужас от того, что натворила. Но светлая память и любовь к матери подогревали злость.
— Ты живёшь на всём готовом. Ты и пальцем не пошевелила, чтобы помочь папе подняться. Ты мне никто. С Сашей разбирайся сама. Ублажай. Делай, что хочешь. Терпеть его мерзкие прикосновения я больше не стану. И замуж выходить тоже.
Пока Жанна в оторопи моргала и пучила глаза, я покинула дом. В моей машине всегда хранится сменная одежда. Я открыла переднюю дверь, кинула рюкзак на переднее, собиралась уже сесть, как железные пальцы сомкнулись на локте.
— Куда собралась?
— В университет, — по привычке, я ответила тихо и смерено, опустив глаза в землю.
Но всё же набралась смелости, набрала в грудь воздуха и посмотрела прямо в омерзительные серые глаза. Мерзкий и гадкий, несмотря на ухоженность, крепкое телосложение и привлекательную внешность. Вокруг него вьются девушки и женщины постарше, всеми силами пытаются привлечь его внимание. А он только пользуется ими и возвращается ко мне. Чтобы мучать меня своими прикосновениями и мокрыми слюнявыми поцелуями. И если до вчерашнего вечера терпеть их хоть как-то получалось… То сейчас одна только мысль о поцелуи с ним вызывает рвотные позывы. Всё познаётся в сравнении.
— Подальше отсюда. И от тебя, Саша, — я впилась ногтями в запястье мужчины, с наслаждением замечая, как остались на смуглой коже кровавые борозды. — Раз ты здесь, до вечера я ждать не стану. Жанне я уже сообщила. Свадьбы не будет, Саша. Я замуж за тебя не пойду. Я не твоя. Никогда не была. Никогда твоей не стану. Я тебя не люблю. ты мне омерзителен. Иди к чёрту. Я не товар, чтобы меня покупать.
Каким-то чудом я смогла вывернуться из его рук и запрыгнула в машину. Захлопнула торопливо дверь и тут же заблокировала. Холодок страха пробежал по спине. Я боялась Сашу, прекрасно знала, что он может не просто причинить боль жёсткой хваткой, но и ударить. Он никогда не церемонился.
Мужчина тут же кулаком ударил по стеклу, из-за чего по нему разошлись трещины. Вставила ключи в замок зажигания, вскинула руку, показала бывшему, надеюсь, жениху неприличный жест и сорвалась с места. Услышала, как Саша открытой ладонью ударил по багажнику. В зеркало дальнего вида увидела, как он бросился к своей машине. Чёрт. В покое он меня не оставит сегодня. Саша всегда быстро выходил из себя, но сейчас я довела мужчину до точки кипения.
И что-то подсказывает мне, что сегодня избитой могу оказаться я. И бить кулаками Саша будет не менее сильно, чем Глеба вчера.
Я резко свернула на просёлочную дорогу и остановилась под деревом. До боли в глазах смотрела на трассу. Я выдохнула, когда джип Саши пролетел мимо. Ещё некоторое время не трогалась с места, неторопливо переодеваясь на заднем сидении машины и пряча мокрое и испорченное платье в пакет. Сомневаюсь, что его можно спасти.
Кинула взгляд на часы, было уже двенадцать. Ехать в университет я не хотела по двум причинам — я ненавидела опаздывать, и Саша точно станет ждать меня там. Поэтому я завела машину и поехала в торговый центр. Я просто хотела погулять, отдохнуть от учёбы, от семьи, от всего мира. Купить одежду, которая нравится мне, а ну ту, что выбрала мачеха или Саша. К тому же, моё любимое платье было испорчено, я хотела найти что-то похожее.
Я провела несколько часов, бродя по магазинам и покупая всё, что понравится. Когда вышла из торгового центра и села в машину, поняла, что домой ехать не хочу. Взяла телефон, до этого лежащий на пассажирском сидении, и увидела десятки пропущенных вызовов от Саши и Жанны. Неприятное чувство вины и стыда разлилось в груди, но я отодвинула их куда подальше.
— Хватит, — я кинула взгляд на себя в зеркало. — Хватит всем потакать, Виталина. Ты не любишь, тебя не любят. Ты, чёрт возьми, даже несчастлива! Когда ты в последний раз смеялась? Когда ты в последний раз вела
