но при одном взгляде на Пхёнган все сомнения мгновенно вылетали из головы, и он усердно продолжал обучение.
Быт госпожи Са тоже сильно изменился: теперь ей жилось настолько удобно, что это становилось проблемой. Рядом с ней всегда находилась служанка, заменяя ей глаза и руки, но, несмотря на все удобства, женщина не могла отделаться от неприятного ощущения. Она беспокоилась, что, размякнув от такой жизни, больше не сможет вернуться в горы и жить одна.
Если раньше, в горной хижине, она много двигалась и мало ела, то теперь чувствовала, что толстеет день ото дня и становится все медленнее. Поэтому она настойчиво уговаривала Пхёнган, чтобы та разрешила ей хотя бы убирать в доме. В конце концов старая женщина даже пригрозила невестке, что, если ей не позволят хотя бы этого, она снова уйдет в горы. И принцессе ничего не оставалось, кроме как уступить свекрови.
Однако, что ни говори, тяжелее всех приходилось, конечно, самой Пхёнган. Это ей пришлось отбросить всю прежнюю жизнь. Она была не просто аристократкой, а принцессой Когурё, единственной дочерью короля. В какой еще королевской семье могла произойти подобная история?
Принцесса сама сбежала из дворца и вышла замуж за безродного неимущего мужчину. Ее жизнь полностью изменилась. Ей не только пришлось привыкать к другой еде, одежде и постели, но и абсолютно менять поведение. Она строго запретила домашним обращаться к ней по титулу и скрывала свое происхождение от окружающих.
Принцесса наклеила портрет, который рисовала во время голодовки во дворце, на ткань и повесила на стену в своей комнате со словами:
– Я сама нарисую свою дорогу.
Сердце человека переменчиво. И глядя на этот портрет, Пхёнган старалась не забыть, ради чего она все начала. Самая юная из всех домашних, принцесса молча выносила трудности новой жизни, разве могли остальные роптать перед ней?
Спустя некоторое время Пхёнган наконец получила долгожданную весточку от дяди. Получив его согласие, она сразу отправила Ли Чжинму письмо с приказом поторопиться с обучением юношей в школах военного искусства.
В окрестностях крепости Чанан пять воинов из Северных Мечей разделили территорию между собой и начали поиски учеников для новых школ воинского искусства. Ким Ёнчоль, Сон Докиль и Хон Чжок, которым по распределению досталась долина в устье реки Пэсу, одновременно получили от Чхве Уёна записку с планом действий и приказ о расформировании отряда Северных Мечей. В записке говорилось, что первым делом воины должны заняться роспуском слухов об открытии школ по всей округе.
Ким Ёнчоль глубоко задумался о новом задании. Как же лучше начать распускать слухи? Хватать любого и предлагать поучаствовать в поединках по боевому искусству? Или повесить объявление на каждом столбе? Эти заботы полностью легли на плечи бедного Ким Ёнчоля. Сон Докиль же заявил, что такие дела должен решать тот, кто за старшего, и с самого утра удалился кататься на лодке, прихватив с собой и Хон Чжока.
Самой большой базой была гостиница у переправы через реку. В ней находилось не только место для ночлега, но и питейная, в которой всегда по ночам галдел народ, развлекаясь с переселенками из завоеванных соседних территорий. Трактир при гостинице славился по всей стране, поэтому двери тут закрывали только глубоко за полночь.
Хон Ильми, дочь господина Хона, хозяина заведения, решила, что, несмотря на первое впечатление, Ким Ёнчоль, с его привычкой хмуриться и бить себя по лбу, – не такой уж плохой человек. Трое молодых людей уже несколько дней снимали комнату в гостинице, но ни разу не притронулись ни к выпивке, ни к женщинам. Теперь девушка умирала от любопытства и жаждала выяснить, что же они за люди. Троица не походила ни на торговцев, ни на богатых бездельников.
В устье реки Пэсу проходило несколько крупных переправ, поэтому сюда стекался разный люд со всех уголков страны. Хон Ильми обладала необычайным нюхом и, словно гадалка, всегда могла рассказать о статусе или роде занятий каждого из этих людей. Однажды в их гостинице остановился чиновник, и девушка лишь по походке и манере речи определила, что это путешествующий инкогнито тайный королевский ревизор, чем вызвала восхищение людей.
Некоторое время назад отец Хон Ильми слег с болезнью, и девушка сама выполняла роль хозяйки заведения. Она родилась и прожила все двадцать два года рядом с этой переправой. Однако в последнее время ее что-то сильно беспокоило. Недавно в окрестностях открылась новая винокурня, из которой поставляли выпивку прямо в крепость Чанан, и вместе с этим по округе стали шастать какие-то мошенники, заявляя, что отныне местные торговцы должны платить им дань за защиту. Отец Хон Ильми был очень известным и уважаемым человеком, даже местные пьяницы опасались устраивать дебоши в его трактире. При гостинице за порядком следили около двадцати здоровых детин, поэтому ругань или потасовки здесь случались крайне редко. Однако проходимцы все-таки посмели напасть на заведение господина Хона. В тот день половина работников трактира оказались со сломанными носами и выбитыми зубами. Пройдохи оказались все как один знатными бойцами, и их способности явно говорили о том, что они не шайка уличных хулиганов. Самым странным было то, что, несмотря на поданную жалобу, никто из чиновников и пальцем не пошевелил для восстановления справедливости.
Хон Ильми на правах хозяйки подошла к Ким Ёнчолю, в одиночестве поглощавшему суп из бычьей кости, и заговорила:
– Где же ваши товарищи, оставили вас одного?
– Тоже мне, товарищи нашлись! – возмущенно фыркнул Ким Ёнчоль, словно обращаясь к самому себе.
– А выглядели вы очень дружными.
– Оставили меня одного со сложными думами, а сами подались на реку, кататься… Так бы и перевернул их лодку, пусть стали бы водяными! Ух, проклятые!
– А вы ведь, дяденька, с севера к нам пожаловали? Один живете?
– Что это вас так интересует чужая жизнь? – поднял брови Ким Ёнчоль.
– Ну вот посмотрите на себя. Какой же девушке понравится такой грубый и свирепый взгляд?
– Чего? А тебе-то, тетка, какое дело?
От такого обращения Хон Ильми закипела от ярости. Ким Ёнчоль же замолчал и снова сосредоточил внимание на тарелке с супом. Хон Ильми помахала работницам и приказала принести еще одну тарелку супа. В ответ на вопросительный взгляд Ким Ёнчоля девушка ласково произнесла:
– Вы же здоровенный, как бык. Одной тарелки вам маловато будет, чтобы насытиться. Вот, поешьте еще.
– Это же бесплатно, да, тетушка?
– Какая я вам тетушка? Вы что, хотите, чтобы после ваших слов меня никто замуж не взял?
– Ну так и я не дяденька, а молодой парень.
Хон Ильми, не выдержав, залилась звонким смехом. Ее веселье немного раздражало Ким Ёнчоля, но, не усмотрев в действиях девушки злого умысла, он просто продолжил есть суп со словами:
– Ну все, идите теперь отсюда. Чего вы человеку в рот заглядываете? И вообще, негоже юной девице по таким местам без дела слоняться!
– Я присматриваю за хозяйством вместо отца.
– Так, значит, вы давно тут живете?
Девушка кивнула.
– А знаете ли вы, кто здесь более всех сведущ в науках? Ну… то есть, может, грамотей какой имеется тут, что ли? Эх, черт побери! Сам-то я неграмотный, вот и ищу, может, научит кто…
Хон Ильми удивилась. Этот юноша выглядел очень далеким от каких-либо наук, и чего это ему вдруг вздумалось учиться? В девушке взыграло любопытство:
– А зачем же вам такой человек? Расскажите!
Хон Ильми глядела на воина сверкающими от любопытства глазами и улыбалась так, что стали видны ямочки на щеках.
– Чего это вы любопытничаете да пялитесь? Нет бы на вопрос ответить человеку!
– А что здесь такого? Разве нельзя девушке полюбоваться на лицо такого парня?
Хон Ильми резко приблизилась к лицу Ким Ёнчоля, и юноша смутился. Он неловко кашлянул, отодвинулся и уставился в окно.
– И между прочим, знаете что? Я ведь могу оказаться вам полезной. Мне все известно о здешних местах.
С этим было не поспорить. Появившуюся проблему Ким Ёнчолю не решить, ломая голову в одиночестве. Ему в любом случае необходима какая-то информация. Ким Ёнчоль всегда был прямым человеком, у которого все написано на лице.
