сохранил?
Неужели не забыл?
— Ну а я что говорила?
Так и сяк одно твердила!
Льются слезы на цветок.
Он понял свой лепесток.
И бутон сухой в руках
расцветает на глазах.
Свет идет из сердцевины.
И разгладились морщины.
Наливались щеки цветом.
И глаза горят рассветом.
Уж не тетка пред Наташей!
И она застыла даже,
рот раскрыв от удивления.
То небесное творение!
Солнце краше иль луна?
Краше всех была Весна!
Поднялась и распрямилась.
— На него я долго злилась.
Исцелил меня цветок,
нашей верности залог.
— Боже, как же ты красива!
Как могла ты быть ревнива?!
Хоть всю землю обойти,
тебя краше не найти!
— Похвала твоя забавна.
Что же, это очень славно,
пред ним предстать такой,
распрекрасной, молодой!
Да, поеду я к Морозу!
И вплела в прическу розу,
платье новое надела,
покружилась и пропела:
— Ладно уж, уговорили.
Не чужие все же были.
*
Мчатся сани через лес.
Тот от спячки вдруг воскрес.
Вдоль дороги птицы пели.
И кусты зазеленели.
Так Весну они встречают.
Путь ей солнце освещает.
И сугробы расступались.
Скоро в замок добирались.
И Наташа всех быстрей
выбиралась из саней.
И бежит она вперед:
— Жив еще? Еще нас ждет?!
— Жив. В постели он своей, -
отвечали слуги ей.
— Ох, Наташа, ты пришла!
Весть дурную принесла?
Вижу я, что ты одна.
Не простит меня жена.
Знать, угодно так судьбе.
Ничего, я рад тебе!
Ты пришла и хорошо,
а что было, то прошло.
— Значит, вот как, старый пень?!
Слезы лью я каждый день,
мчусь неведомо куда,
невзирая на года
зла, предательства и лжи!
Ну а ты себе лежишь!
И не думаешь встречать!
Как же это понимать?
Отошла от них Наташа.
Слова ей не дали даже.
— Ты пришла! — Хотел он встать.
— Дай скорей тебя обнять.
Еще краше и милей!
Тянет руки, губы к ней.
Только тут же побелел,
захрипел, позеленел.
На подушку он упал
и протяжно застонал.
— Ох, — Наташа подскочила.
— Вот теперь его простила, -
тихо молвила Весна.
— Ты иди. Ты не нужна.
Помогу, я знаю как.
Был всегда и есть дурак.
Сам себя и погубил,
потому что скверно жил.
То давно беда случилась.
Сердце льдом его покрылось.
— Что с ним? Он же не умрет?
— Раскололся в сердце лед.
И у льдинок остры грани,
вот Морозова и ранят.
Растоплю я их теплом.
И очнется он потом.
И Наташа дверь закрыла
и не знала, что там было.
*
А потом выходят оба.
И румяны словно сдоба.
Улыбаются, цветут.
Мимо девушки идут.
И Мороз жене на ушко
шепчет: — Ты моя Веснушка!
Нет милее никого!
Только взгляда твоего
одного довольно было,
чтобы лед весь растопило.
Миновала, знать, беда.
— Эй, куда вы, господа?
Их окликнула Наташа.
— Ох, спасительница наша!
К ней Морозов обернулся,
добродушно улыбнулся.
— Злата вот тебе мешок,
украшений туесок.
Ты, Наташа, заслужила!
Нас спасла и помирила.
Забирай да и ступай,
добрым словом поминай!
А девица удивилась,
уходить не торопилась.
Возмущенно рот раскрыла:
— Уговор наш не забыла.
Ты, Морозов обещал,
слово честное давал,
что девиц освободишь,
расколдуешь, оживишь.
Засмущался он в ответ.
— Говорил тебе секрет,
то под силу лишь Весне.
— Ну скажи тогда жене,
пусть она их оживит, -
на своем она стоит.
А Весна, услышав спор,
в тот вмешалась разговор.
— Что еще девчонке надо?
Забирала бы награды
да бежала бы отсюда.
— Жду обещанного чуда!
Не вернусь домой одна.
Оживи девиц, Весна!
— Что за наглость?! Ну уж нет!
Резкий был на то ответ.
То соперницы, невесты.
Поделом им это место.
И Наташа растерялась,
не расплакаться пыталась.
И Мороз отводит взгляд.
— Видишь, я не виноват.
Я не буду ей перечить, -
сунул голову он в плечи.
— Как не стыдно-то, Мороз!
Ты довел ее до слез.
А она тебя спасла,
много бед перенесла!
Снеговик тут рассердился,
за Наташу он вступился.
— В нас разбойники стреляли.
И чуть волки не сожрали.
И в тюрьме была девица!
Ну а ты, Весна-царица?
Уж ревнива через край!
Хоть чуть-чуть-то меру знай.
Да зачем им здесь стоять?
Будут лишь напоминать
про обиды и ошибки.
Возврати ты им улыбки.
Да и пусть себе идут.
И хвалу вам воздают.
И нахмурилась Весна.
Призадумалась она.
А потом дала ответ:
— Дельный все-таки совет.
Да, зачем на них глядеть?
Не могу ведь их терпеть!
И уж раз мы помирились,
чтоб обиды позабылись,
буду доброй я сейчас.
И послушаю я вас.
Ни к чему сегодня спор.
И они пошли во двор.
*
В ряд холодные скульптуры,
юных девушек фигуры
льдом покрытые застыли,
двор собой заполонили.
Шла Весна, на них глядела.
А потом она запела.
Вышло солнце из-за тучи.
Проникает в замок лучик
и скользит по глыбам льда.
И закапала вода.
Кап-кап-кап звенит капель.
Со двора бежит метель.
Холод прячется в углу.
Не найти нигде пургу.
А Весна поет все громче.
И капель стучит все звонче.
И слетелись в замок птицы.
Расчирикались синицы.
Ручейки со всех сторон
покидали этот дом.
На скульптурах снова краски
проступили. Чьи-то глазки
вновь зажглись, зазеленели.
Чьи-то губки заалели.
Грудь девичья поднималась.
Жизнь в тела их возвращалась.
Вдох, второй и взмах ресницы.
Удивленный взгляд девицы.
Все еще не понимают,
что проснулись, оживают.
А Весна уже допела.
Небо снова побелело.
Скрылся луч за облаками.
— Что опять случилось с нами?
И задвигались девицы.
— Может быть, все это снится?
— Вы живые, вам не снится.
Я велю вам расходиться.
И Весна заговорила.
— Я вас всех освободила,
жизнь вторую подарила
и домой вас отпустила.
Людям это передайте.
Нас с Морозом прославляйте!
Разморожены девицы
сквозь ворота вереницей
расходились, разбегались
и свободой наслаждались.
— Ну а ты что не идешь?
Иль еще чего-то ждешь?
Мы тебя уж наградили.
И добро мы не забыли!
Говорит Мороз Наташе.
— Я награде рада вашей.
Благодарна за девиц,
за улыбки юных лиц!
Будет рада им родня.
Ну а что же про меня…
Так меня никто не ждет
и родной не назовет.
Пуст заброшенный мой дом.
И тоска с печалью в нем
в одиночестве живут.
Лишь они меня зовут.
— Ох, — Морозов завздыхал.
— Сирота ты? Я не знал.
А раз так, то оставайся,
моей дочкой называйся.
Ведь ты славная девица!
Буду я тобой гордиться!
— А жена-то согласится?
И не будет ли сердиться?
— Оставайся, будь спокойна.
Нашей дочкой быть достойна, -
улыбается Вена.
— Нам помощница нужна.
Ты хорошая девчушка.
Подарю тебе веснушки!
Засмеялась тут Наташа.
— Нет,
