class="p1">Шесть месяцев пролетели как один день. Работа, дела, Соня, болезнь матери. В результате Данилову пришлось забрать родительницу к себе. С одной стороны, спокойней гораздо, всё же мама под присмотром, с другой - личная жизнь кончилась совсем. Мама забыла, сколько лет её сыну, и требовала отчёт о том, где он находится и почему задерживается. Она по десять раз на день звонила ему на работу, отчего коллеги сначала просто подтрунивали, а потом уже откровенно ржали над Даниловым, вдруг оказавшимся в роли маменькиного сынка.
Ему самому это тоже не особо нравилось. Контакт с матерью был утрачен давно, ещё в девятнадцать. То, что они с отцом сделали с его жизнью, он простить не мог. Правда, и ненавидеть родителей не получалось. К тому же скорая женитьба Александра и рождение сына их как-то примирили. Ненадолго, но всё же.
Только обиды обидами, но сыновний долг никто не отменял. А у матери давление, головные боли и сердце.
Перед уходом с работы он, против обыкновения, сам позвонил ей, узнал, что надо купить, кроме хлеба и обещал управиться как можно быстрее. Выйдя на улицу, купил в овощном ларьке апельсины и польские яблоки, вернулся в больницу и отправился в гинекологию к Соне.
Забеременела она сразу, с первой попытки ЭКО. Радовалась, как ребёнок, а потом начались боли, выделения, и Кристина решила положить её на сохранение. Данилов иногда заходил к бывшей подруге, всё же не чужие люди, хотя, в его понимании, теперь они останутся просто друзьями. А у неё наконец-то будет полноценная семья. Дай Бог, выносит и родит, и есть ради кого жить. Он не сомневался, что с того печального раза поумнели и она, и её муж.
Соня встретила слезами. Пожаловалась, что лежать на сохранении ей надоело: скучно и вставать нельзя, а она привыкла к активной жизни.
Данилов присел на стул рядом с кроватью, за руку взял и буквально на пальцах объяснил все риски. Её улыбка его обрадовала, и на прощание он сказал, что ради ребёнка можно всё вытерпеть, даже семимесячный постельный режим.
Данилов счёл, что Соня согласилась с его доводами, и домой отправился со спокойной душой.
Мама встретила его чуть ли не на пороге, проводила в кухню, и поставила перед ним борщ с пампушками, села напротив и смотрела, как он ест, просто получая удовольствие от его присутствия. Саша попросил добавки, похвалил за труды и расслабился, так что глаза начали слипаться. Пока мама убирала со стола и мыла посуду, завалился на диван прямо в одежде и уснул.
Проснулся Данилов среди ночи, уж слишком жарко ему стало. Спросонья даже не понял ничего: то ли дома он, то ли на работе. Укрыт одеялом, простыня не постелена, да и брюки с рубашкой на нём. Встал, потянулся и осмотрелся. И очень удивился, увидев, что на тахте, на которой спит мать, никого нет. Протёр глаза и отправился искать маму на кухню.
Она читала книгу за обеденным столом.
- Мам, ты чего не спишь? Ночь на дворе…
- Бессонница у меня, да и зачиталась вот. - Она улыбнулась и показала название книги. – Сам-то что встал? Я думала, до утра проспишь. Сначала разбудить хотела, чтоб разделся, а потом не стала, пожалела, умаялся же. Есть будешь?
- Борща бы навернул, а потом кофе.
Она встала из-за стола, отложила книжку и вытащила кастрюлю из холодильника, отлила в маленькую несколько поварёшек и поставила греть на плиту.
- И как после кофе ты спать собираешься? – спросила с улыбкой.
- Крепко! Кофе и бодрит, и усыпляет. Мама, в моих венах давно вместо крови течёт кофе без молока и сахара.
- Как же много я пропустила, - покачала головой она.
- Ты успешно навёрстываешь, правда, начала с подросткового возраста. Я давно взрослый дядя, мам.
- Сыновья всегда дети, и это от возраста не зависит. Саша, я и рада, и не рада жить у тебя. Тебе жизнь устроить надо, женщину завести…
Он искренне рассмеялся.
- Или собаку. Но! Я не могу себе это позволить, потому что собака сдохнет с голоду и от тоски, пока я работаю, а женщина уйдёт к другому. Я уже это проходил. С женщиной, не с собакой. Больше рисковать не хочется. Потерять ещё одного ребёнка я себе позволить не могу.
Мать глядела на него с тоской.
- Ты же общаешься с Серёжей.
- По телефону? Мам, ты шутишь, разве это общение? Он русский забывает, а я по ночам на работе, когда тихо, немецкий учу, чтоб родного сына понимать, которого и не увижу уже никогда.
- Можно съездить, или он бы к нам…
- Оптимистка! Пока его Лена не пускает, а потом… Нужны мы ему? Сама же понимаешь, что не нужны.
- Сашенька, после Лены ты встречался с кем-то? Была же у тебя женщина?
Она поставила на стол тарелку и налила разогретый борщ. Сын с аппетитом приступил к еде.
- Была, только она замужняя. Я ей с ЭКО помог. Теперь на сохранении лежит, беременная. Надеюсь, у неё всё наладится в семье.
- То есть как это - помог с ЭКО? – недоумевала мать.
- Как, как… Договорился, чтоб документы взяли, на очередь поставили бесплатную, ну и ускорил сам процесс. Мам, мне даже пришлось один раз спермограмму вместо её мужа сдать, он в командировку укатил. А её-то уже готовили, вот и заменил законного супруга.
Мама обхватила голову руками. Потом взмахнула ими и произнесла:
- Сашенька, ты уверен, что она не от тебя беременная?
- Конечно! – Данилов не мог разделить беспокойство своей родительницы. - Мама, у неё семья. Ну ошиблись они один раз, теперь осознали. Тот аборт ей чуть жизни не стоил. Я её с того света, считай, вытащил. А она в благодарность со мной пять лет нянчилась. Вот как решила родить, так я и помог, как мог. Сонька хорошая, только не моя. Она мужа любит. Я принял, да и не рассчитывал никогда ни на что с ней, так чтоб серьёзно. Мы останемся друзьями. - Он ещё раз с улыбкой глянул на обеспокоенную мать. – Для женщины это нормально – ребёнка хотеть. Порой только удивляться приходится, на какие муки, моральные и физические, идут, чтобы родить. А Соня, дай Бог, выносит, а там цель в жизни появится.
Мама открыла рот, чтобы сказать что-то, но говорить не стала, подошла, поцеловала в макушку.
- Трудно тебе со
