долг уже выполнил, и требовать от меня большего — то будет свинство.
— Я могу помочь. Не как император, а как глава клана Орловых.
— Не стоит, — я покачал головой. — Мы сами разберёмся.
— Я надеюсь. Но, ещё раз напоминаю, если понадобится моя помощь, любая, звони или приезжай, я постараюсь помочь.
— Я услышал тебя. Могу идти? — Он жестом отпустил меня, и я вышел из кабинета.
Дома я узнал, что Ира ушла. Собрала вещи и уехала. Правда, вещи она собрала не все, и это вселяло определённую надежду. В детской я наткнулся на Марго, которая в этот момент что-то демонстрировала Ромке из магии смерти. По-моему, она ловила дух прибитой мухи и вселяла её в погремушку, отчего та начинала носиться по комнате и звенеть. Ромка улыбался беззубой улыбкой, Андрею тоже нравилось. Паразит смотрел на всё это безобразие снисходительно.
— А где все? — спросил я у Марго.
— Когда здесь появляется дар смерти остальным становится неуютно. И они сбегают, — ответила она. — Мне удивительно, что Андрюшка воспринимает все эти проявления совершенно спокойно.
— Это многих удивляет. И многие не могут понять причину. И я в том числе. Ты что здесь делаешь?
— Меня позвала Клара. У твоей куклы оказалась такая тонкая, чувствительная натура. Я здесь побуду, пока она не опомнится, или пока ей мозги кто-нибудь не вставит на место. — Марго склонилась над Ромкой и уткнулась в его золотистую, пахнущую молоком макушку. — Тебя Клара искала.
— Ты здесь справишься?
— Справлялась же, пока ты не явился, — она усмехнулась. Я же только кивнул и направился к тëтушке.
Она сидела в гостиной, подальше от детской.
— Это ужасное чувство, — пожаловалась она. — Постоянно какие-то мысли в голову лезут, о неотвратимости смерти, в основном.
— Да, такое бывает.
— Костя, как только потеплеет, мы должны будем поехать на море. Детям будет полезен морской воздух и прогулки на яхте. — Заявила она.
— Эм, может я ошибаюсь, но моя яхта ещё не готова.
— Что? Как можно так безответственно подходить к таким вещам? — воскликнула тётушка. — Ты немедленно должен поехать и выяснить, в чём там дело.
— Да, но…
— Не беспокойся, мы с Маргаритой прекрасно справимся. А там и Ирочка вернётся, хоть она меня сегодня ужасно разочаровала.
— Ну, хорошо, у Орловых же есть самолёт? — она посмотрела на меня примерно, как Паразит, когда не слишком мною доволен. — Понял, пошёл заказывать коридор.
Может и правда слетать, слегка развеяться и подумать, что мне делать с Ириной и как её убедить в том, что быть за мной замужем — это не такая уж и плохая идея.
Глава 3
— А жители того села знают, что это поместье принадлежит Орловым? — Алёна повернулась к сидящему за рулём мужчине, и принялась его внимательно изучать. Матвей не был красавцем в классическом понимании этого слова. Но вполне симпатичный с очень обаятельной улыбкой. Только, похоже, он сам не понимает, как эта его улыбка действует на женщин.
— Конечно, знают. Это сложно скрыть. Тем более, что за поместьем присматривает староста со своим семейством. — Подоров свернул к воротам и вытащил карточку, подставив её под луч охранного устройства. Заметив взгляд Алёны, он пояснил. — Это клановая карточка, я ею практически не пользуюсь. Только для таких вот случаев.
Они подъехали к входу в дом. Матвей помог девушке выйти из машины, и открыл дверь.
— Здесь холодно, — Алёна поёжилась.
— Да, не раздевайся пока, сейчас я затоплю камин и пару печей, сразу станет тепло.
Алёна присела на подлокотник кресла и смотрела, как он разжигает камин. С печами было проще. Они были артефакторные, а с артефактами любой сложности у Подорова никогда проблем не было. Ей нравилось смотреть на него. Она вспомнила, как впервые его увидела. Он ей тогда понравился. Она не знала, кто он, а сразу Матвей не представился. Даже от их перебранки Алёна получила некоторое извращённое удовольствие. Но это она позже осознала, когда раскладывала по полочкам события того странного, но запоминающегося дня. Даже, когда она узнала, что он и есть тот самый Подоров, это не произвело на неё какого-то особого впечатления. Ну, Подоров и Подоров, и что с того? Ей больше опасаться какого-нибудь шефа налоговой нужно было. А служба имперской безопасности была настолько от неё далека, что не производила впечатления.
Алёна даже не слишком возмущалась, когда её взяла в оборот очаровательная Жанна. Но появление императора и осознание того, что Подоровы часть клана Орловых, стало той самой последней каплей. Тане в этом плане повезло. Они с Ильей приехали позже и её сразу же взял на буксир Михаил. Иначе, не слишком понятно, чем бы всё это закончилось.
— Матвей, а почему Подоров, а не Орлов? — спросила, наконец, Алёна.
— Слияние кланов. Подоровы были основательно так богаты, могли реальную конкуренцию Вольфам составить, но вот с наследниками не повезло. Мой отец — родной брат Сергея — отца Ильи. Одним из условий стало принятие родового имени невесты. Это примерно, как Костя взял бы имя Стояновых. Только вот с Кернами изначально такого условия не было, Костя и так был последним наследником. В этом случае, Виталий просто послал бы Стоянова подальше. И как сейчас Стояновы стали частью клана Кернов, так и клан Подоровых влился в клан Орловых. Во всём этом есть преимущество, мало кто меня ассоциирует с Орловыми, пока я сам не скажу.
— Или же, пока кто-то не увидит императора, который приехал запросто, почти без охраны на ваш семейный ужин, — ядовито добавила Алёна.
— Да, может быть, и так, как вариант. — Матвей усмехнулся.
Он сидел на пушистой шкуре какого-то крупного зверя и смотрел на огонь. Комната постепенно нагревалась, становилось тепло. Алёна сняла пальто, но так и осталась сидеть на подлокотнике удобного мягкого кресла.
— Матвей, сколько тебе лет? — нарушила она довольно уютную тишину.
— Тридцать семь, — он сел в полуоборот, чтобы иметь возможность смотреть и на огонь, и на неё. — Это проблема?
— Нет, разумеется, — она улыбнулась. — Просто странно, мы приехали сюда с вполне очевидной целью, а не знаем друг о друге элементарных вещей.
— Я знаю, — он слегка наклонил голову набок и на его лице появилась та самая лукавая, слегка мальчишеская улыбка, которая ей так нравилась.
— Кто бы сомневался, — Алёна фыркнула.
— Костя выделил нам вина. Он куда-то судорожно собирался, поэтому сунул мне пару бутылок, даже не спрашивая, зачем оно мне понадобилось. — Матвей легко поднялся, стянул пиджак, который надевал по привычке и остался в белоснежной рубашке и брюках. Огонь камина сделал рубашку полупрозрачной, и Алёна невольно залюбовалась крепким, мускулистым, таким мужским телом.
Подоров тем временем вытащил вино и начал разливать его по бокалам. Он заметно нервничал. Так, что даже Алёна это заметила. Она поднялась с подлокотника, на котором так удобно устроилась, и подошла к нему вплотную.
— Что с тобой? — спросила, положив руку на его мгновенно напрягшееся предплечье.
— Для меня всё это довольно новый опыт, знаешь ли. — Он повернулся к ней и протянул бокал с рубиново-красным вином. — Я никогда не привозил сюда девушек. — Матвей легонько стукнул своим бокалом о тот, который Алёна держала в руке.
— У меня вообще складывается ощущение, что ты впервые решил за кем-то поухаживать. Просто однажды проснулся и сказал себе: «Матвей, тебе тридцать семь лет. Пора испытать что-нибудь новенькое», — Алёна судорожно одним глотком выпила вино, оказавшееся очень вкусным и поставила бокал на стол. — А что было до сегодняшнего вечера?
— До сегодняшнего вечера у меня была работа, — ответил он. Вино в его бокале осталось нетронутым, он так и поставил его на стол.
— Матвей мы оба прекрасно знаем, зачем сюда приехали, — повторила Алёна. — И я не пойму, почему ты до сих пор стоишь и ничего не предпринимаешь?
Подоров ещё пару мгновения смотрел ей в глаза, затем очень осторожно снял очки и положил рядом с бокалами на стол. А затем приподнял, сделал пару шагов и вместе с Алёной опустился на шкуру перед камином.
— Кто бы знал, как я хотел этого и именно так, возле камина на этой шкуре, — пробормотал он, и впервые поцеловал её.
Они впервые изучали друг друга. Не было суматошной сумасшедшей страсти, заставляющей срывать друг с друга одежду. Было именно медленное изучение, и от этого у обоих срывало крышу. В какой-то момент Алёна оказалась сверху, гладя его обнаженную грудь, с восторгом отмечая, как от её прикосновений сокращаются твердые мышцы.
